ВЕЛИКАЯ СКИФИЯ — УКРАИНА КАК ЕВРОПЕЙСКАЯ СТРАНА

Постоянно слежу за интернетовскими выпусками «Зеркала недели», используя компьютерные возможности для сравнительно-аналитического взгляда на опубликованные материалы. После публикации Н. Метелкина «Археология «черная» и «белая» (№23) решил, что пора включиться в дискуссию.

Я отношусь к тому «меньшинству», которое, по убеждению Виктора Лопатина, автора статьи «Совсем не та история» (№5), находится «в плену национальной парадигмы», однако никакого комплекса «меншовартості», ни человеческого, ни исторического за принадлежность «до колишньої колонії, яка триста років була в ярмі, і в якої окрадена історія» не чувствую. Прежде всего потому, что для оценок, с точки зрения всемирной истории или даже только истории Европы и ее народов, это весьма узкие хронологические рамки. Чуть ли не каждый европейский народ может вспомнить 200—300-летний (в лучшем случае — меньший) подобный период.

Тем более не собираюсь ограждаться от западной цивилизации в порыве самооправдания относительно разных бытовых и политических аберраций «другим типом цивилизации или культурно-историческим типом, например евразийским, восточноевропейским, восточнославянским», как это делает в статье «Так, скифы — мы» (№8) Вадим Новиков, безоговорочно подводя украинский народ под бердяевский постулат о народе русском как «не чисто европейском и не чисто азиатском».

Оба названных автора, насколько можно судить из текстов, носители российских культурологических схем, которые они прикладывают к украинскому настоящему и минувшему, сопровождая его притяжательным местоимением «нашим». Оправдание избранной методике В. Лопатин ищет в утверждении, якобы в «украинской культуре по этому вопросу нет большой философской литературы» — ни словом не вспоминая ни «Самостійної України» Н. Михновского (1900), ни труда С. Рудницкого «Чому ми хочемо самостійної України» (1916), ни «Призначення України» Ю. Липы (1938), ни новейшего исследования доктора философских наук В. Крисаченко и О. Мостяева «Україна: природа і люди» (2000), в котором на философском уровне проанализированы все существующие геополитические доктрины, касающиеся собственно Украины. Присутствует, правда, не совсем ясное осознание того, что «отделять себя от европейцев согласятся не все украинцы». О’кей, я среди тех, кто никогда с этим не согласится, и далее я докажу почему.

Уважаемые авторы относят себя к «нашей политической нации» или к «большей части общества» страны, писанная история которой им не нравится, между прочим и потому, что в ней больше отмечают поражения, чем победы. Пора, по мнению В. Новикова, перейти от неприятной ему формулы «Геть від Москви» в спокойное «академическое русло», чтобы стали общеизвестными какие-то вдохновляющие события, годы, кроме 1991-го и Дня независимости, отколе «маємо те, що маємо». Например, за «собирание территорий — пусть и в рамках бывшей империи» в новой «конструктивной истории», неискаженной «синдромом обиженной исторической памяти», следовало бы восстановить искреннее спасибо отцу народов Сталину за Западную Украину и Бессарабию и Хрущеву за подаренный Крым, не говоря уже о Новороссии и князе Потемкине, если я правильно понял мысль.

И все же некоторое рациональное зерно в призыве отойти от «истории поражений» или «надрывного ряда» есть. Мне, как автору монографии «Велика Скіфія—Оукраїна» (К., 2001. — 432 с.) это дает повод познакомить читателей с собственными историческими взглядами. Как и В. Новиков, я скептически отношусь к утверждению, что «вековечная традиция создания государства» на украинских землях существовала от «могущественного государства Аскольда» (такой тезис, в самом деле, присутствует во многих изданиях по истории Украины), но по совершенно другим соображениям — по моему мнению, это слишком мелко в хронологическом плане.

За годы независимости в научный оборот возвратилась историографическая концепция М. Грушевского «України-Руси», в рамках которой достаточно полно и четко объяснено то, «что же было тут в смысле территории, государственности и национального сознания до XVII века» и в чем состояли проблемы Б. Хмельницкого, И. Выговского и И. Мазепы. Начала украинства Грушевский выводит, по крайней мере, со времен славяно-антского расселения и образования летописных племен дулебов, волынян, бужан, полян, сиверян, уличей, тиверцев и хорватов белых, то есть со времени, до которого дотягивают мифологические основатели государства и его столицы Кий, Щек, Хорив и их сестра Лыбедь, прославленные уже в двух киевских памятниках.

Эта концепция создавалась под влиянием конкретно-исторической ситуации конца ХІХ — начала ХХ в. и продолжает играть положительную роль в научной борьбе за культурное наследство Киевского государства. Но после смерти выдающегося ученого-историка украинские археологи накопили огромный материал, который несравненно углубил и расширил знания древнего (античного) и раннесредневекового периодов, не говоря уже о пред—, прото— или праисторию Украины. Все это закономерно подвело к необходимости смены исторической парадигмы «Історії України-Руси» на «Історію Великої Скіфії—України».

Напрасно сетует В. Новиков на то, что О. Шпенглер в «Закате Европы» в начале ХХ века не вспомнил «нашу культуру», как всегда имея в виду «всю тогдашнюю Россию». Что касается Украины, то еще отец европейской истории Геродот описал ее подробнейшим образом в IV книге «Мельпомена» своей «Истории», более известной в научном мире как «Скифский логос», и ни одна другая страна континента, — разумеется, кроме Греции, — не может этим похвалиться. Скажем, «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря (касающиеся кельтской эпохи в истории Франции) были написаны на четыре, а «Германия» Тацита на все пять с половиной веков позже.

И если ставить философский вопрос о началах украинской истории и определения геополитического положения Украины, ее места в Европе, то не будет лишним вспомнить и теорию «осевого времени» выдающегося немецкого философа ХХ в. Карла Ясперса, который в своем фундаментальном труде «Истоки истории и ее цель» (1948) четко показал, что приблизительно с VII, а в особенности бурно с V и до ІІ в. до н.э. на пространствах географической Евразии, от Китая и Индии до Средиземноморья, почти одновременно произошел самый резкий поворот всемирной истории, начался невиданный подъем всех культур и наук, собственно говоря, становление современного человека. В этот гигантский цивилизационный процесс была втянута и циркумпонтийская зона от Балкан и до Кавказа, охватывая и основную территорию Украины (Степь и Лесостепь). Его результатом было формирование стабильных геополитических территорий: на западном берегу Понта — Фракии (нынешней Болгарии), на северном от Истру (Дуная) до Танаиса (Дона) — Великой Скифии (Украины), на восточном — Иберии (Грузии).

Образование и расцвет Великой Скифии приходится именно на VII—IV в.в. до н.э., то есть полностью синхронны с классическим периодом истории Эллады и царским периодом Римского государства и таким образом хронологически теснейшим образом связаны с началами европейской истории. Географически же северноприпонтийская страна была частью Европы «по определению». Деление на материки, и в особенности вопрос об их размерах при жизни Геродота в V в. до н.э., еще дискутировалось, но граница между Европой и Азией по Танаису (Дону) установилась на все античное время. Странообразующей рекой в Скифии-Украине всегда был Днепр (Борисфен), одна из наибольших рек Европы. Античное и средневековое прошлое разворачивалось по обоим его берегам. Даже когда Н. Михновский выдвинул лозунг «Одна єдина, нероздільна, вільна, самостійна Україна від Карпатів аж по Кавказ», то он руководствовался не теоретическим евразийством, а горячим желанием видеть в составе Украины казацкую Кубань. Но тысячелетиями устоявшиеся законы геополитики и здесь оказались более сильными — Малая Скифия (Крым), как древняя скифская территория, осталась с Великой Скифией (Украиной), а будущее Кубани связано с судьбой всего Северного Кавказа.

Когда Бердяев, которого цитирует В. Новиков, говорит, что «Россия есть целая часть света, огромный Восточно-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточный и западный», то он недалеко отходит от бывшего состояния души британской, когда она носилась с известной формулой, согласно которой «в Британской империи никогда не заходит солнце», и все это представлялось глубокой «философией» — до поры, до времени. А украинской душе, скажите пожалуйста, зачем себя манить такими пустопорожними сентенциями?

Разрабатывая принципы построения будущего «Компьютерного атласа истории Украины» и методы территориального моделирования, я занялся выявлением реальных пространственных алгоритмов для картографического воспроизведения исторических процессов в динамике. Такой подход объективно заставил отказаться и от традиции русской историографии все начинать с государства, и от украинской — с народа, трансформируя известную триаду в такую последовательность: страна — народ (народы) — государство. Обычный алгоритм расширения ядра в экспансионистский период и сужение во времена упадка и распада (например, от небольшого бейлика Османа к огромной Османской империи на трех континентах и к нынешней евразийской Турции; аналогично с Иваном Калитой и Московским княжеством и т.п.) сводили мировую историю к списку империй. Только в отдельные периоды, например, Киевского государства с ХІ до ХІІІ века, он действовал и у нас. Но за хронологический период в 2700 лет оказывается, что глубинным алгоритмом украинской истории есть сохранение или восстановление целостности территории страны, которая еще в античное время стала постоянной неотъемлемой частью мира античных цивилизаций. Алгоритм этот присутствует и в других странах вокруг Черного моря: кроме уже названных — Дакии (государства Буребисты и Децебала), на месте которой ныне соседняя Румыния, из небытия вынырнула даже славянизированная (как и Скифия) Македония, против названия которой так долго боролась в ООН Греция, оберегая память об Александре Македонском. Кстати, именно его отец Филипп ІІ послужил причиной упадка Великой Скифии, победив в бою скифов во главе с престарелым почти столетним царем Атеем. Историческая шутка состоит в том, что именно Украина и Македония одновременно были приняты в Совет Европы и теперь поддерживают тесные отношения, вплоть до военных.

Из всего этого можно сделать вывод, что территориальная стабильность — одна из главнейших характеристик миропорядка, а использование хорошо известных исторических названий как фирменных знаков укрепляет престиж, хороший имидж и распознавание на международном уровне современных государств и должно рекламироваться не только конкурсом «Золотой Скиф» или пивом «Сармат», но и на научном, дипломатическом и туристическом уровне.

В непрерывном движении украинской истории выделяются четыре периода на основе территориальной наследственности. Начальный, как уже было сказано, это Великая Скифия, полиэтническая по составу населения, синкретическая по верованиям, но объединенная общей судьбой и единой скифской культурой страна. Тщательное исследование труда Геродота с использованием достижений археологов дало возможность воссоздать ее географическую карту, очертить внешние границы, идентифицировать важные топографические ориентиры.

Западная граница, начинаясь от Черного моря севернее Фракии, шла нынешним озером Синим, дальше несуществующим ныне устьем Дуная (остаток — р.Таица), потом течением Дуная к современной румынской р. Арджеш (немного западнее Бухареста), дальше, охватывая степи, под Карпатами на восток и север вдоль р. Сирет (Серет) до Буковины, потом по одноименной р.Серет на Тернопольщине к горам Вороняки (черноморско-балтийского водораздела) на Волыни. Оттуда начиналась северная граница, которая проходила приблизительно по границе Лесостепи и Леса на Правобережье к устью р. Ирпень выше Киева, а на Левобережье от него на восток к Слобожанскому водоразделу, захватывая среднюю часть Сейма, к истокам его, Псла, Ворсклы, Северского Донца и Оскола (бывшая Слобожанщина, теперь — Белгородская область, заселенная преимущественно украинцами).

Южная граница от устья Дуная шла Лукоморьем к Днепру и далее продолжалась до мыса Сарыч, где и сегодня фиксируется самая южная точка Скифии-Украины. Уровень Черного моря во времена Геродота был на 5 м ниже нынешнего, Сиваша не существовало, Меотида (Азовское море) считалась пресноводным лиманом, а нынешний Крым не выделялся в полуостров и был просто крайней частью европейского материка, который отделялся от азиатского Боспором Киммерийским (Керченским проливом). Линия м. Сарыч (Бараний лоб) и м. Карамбис на южном (ныне турецком) берегу делила Понт Евксинский на два моря — западное и восточное. Поэтому от выступа Таврийских гор м. Сарыча начиналась восточная граница Скифии, сначала приморская, потом через Меотиду к устью Танаиса (Дона), далее его течением к Цимлянскому броду, а оттуда водоразделом между Танаисом Скифским (Северским Донцом) и Танаисом Сарматским (Доном), фактически по границе нынешней Луганщины и Воронежчины, к уже указанному Слобожанскому водоразделу, где и смыкалась с северной.

Как видим, в основном это территория Степи и Лесостепи нынешней Украины. Как только Римская империя охватила большую часть Западной Европы и продвинулась в ее центр и на восток, превратив Паннонию и Дакию в собственные провинции, и закрепилась на северном берегу Понта, в том числе в Тавриде в греческих полисах, в период со ІІ до V в. н.э. начался второй подъем Скифии, по римской терминологии — Европейской Сарматии, и в тех же самых границах. Была она тогда тоже полиэтническая и синкретическая, но достигла высокого уровня интеграции, проявлением чего есть яркая черняховская археологическая культура. В степной Тавриде и нижнем Поднепровье (на Запорожье) в это время остаются еще достаточно сильными культурные традиции Малой Скифии.

Николай Метелкин пишет о разграблении в Крыму готских могильников. У воров совести, как известно, нет, но где-то в мыслях оправдания типа «Все равно все это чужое и не наше», наверное, звучит. Так почему же всерьез не пересмотреть отношения к приходу готов в Причерноморье не с традиционной позиции «мы, братья-славяне, уже тогда готам давали отпор», а с точки зрения интегральной раннесредневековой европейской истории (и провести раскопки на международном уровне пока еще совсем не поздно). Ведь ее важнейший этап — период Великого переселения народов начался именно с территории Скифии (Европейской Сарматии) — и едва ли какой-либо солидный европейский ученый-историк может обойти этот факт.

Широкое расселение антов и славян в VI—VIII веках на некоторое время размыло контуры древней геополитической структуры. В результате княжеский период, вопреки богатству признаков ирано-славянского симбиоза, явным проявлением которого был состав пантеона Богов Владимира Великого (наличие среди них иранских Хорса и Симаргла), а также традиционные тесные связи с Кубанью, Тавридой и Подунавьем на юге (византийские источники даже называют князя Святослава тавроскифом), не может быть номинованный как третий относительно Скифии, поскольку территориально Киевское государство слишком далеко протянуло свои границы на север от бывших скифских, то есть выходило за границы скифской территориальной модели. Греческое название «Великая Скуфь», судя по сообщению Нестора, касается только южной части государства, то есть нынешней Украины, и упоминается в связи с расселением уличей в Причерноморье от Днепра и до Дуная.

Только запорожцы, как истинные степняки, в конце XV — в начале XVI веков в третий раз начали процесс возрождения собственно Скифии — Казацкой (Сарматской) Украины с центрами в Нижнем и Среднем Поднепровье. Характерно, что Запорожские Сечи располагались на священной земле Герры и близ древней столицы Великой Скифии в Каменке-Днепровской, а гетманская столица Чигирин — в землях скифов-пахарей. Казацкая духовная культура, которая сложилась в условиях воинской демократии с ее глубоким уважением и воспеванием величественных степных могил, поисками воинской славы, очень близка по своему характеру к скифской. Казацкий Ренессанс осуществлялся и в борьбе, и в союзе с Крымом уже как средневековой тенью Малой Скифии.

С концом XVIII века этот процесс прекращается. Обе бывшие Скифии, и Великая, и Малая, не в последнюю очередь по причине взаимной борьбы, на два века снова исчезают за имперским занавесом во всемирном историческом театре. Но названия «Скифия» и «Сарматия» в эпоху Возрождения, на волне глубокого любопытства и уважения к античности, широко употреблялись во всей Европе относительно украинских земель (включая крымские), в том числе казацкими летописцами, и лишь в начале ХІХ века были вытеснены из обихода.

Наконец, прошедшее столетие завершилось появлением в 1991 году на географических картах мира в четвертый раз большой причерноморской страны под названием Украина в границах, в основном совпадающих с древними границами Великой Скифии, включительно с Малой Скифией — Крымом.

Выделение этих периодов дополняет устоявшуюся сейчас трехчленную схему созидания Украинского государства за последнее тысячелетие (княжеский, казацкий периоды и восстановление государственности в ХХ веке), так как проявляется на значительно более долгой хронологической последовательности и на основе объективного территориального принципа. Такой подход утверждает исторические права Украины на существование, опираясь на трехтысячелетнюю традицию, и не оставляет места евразийским иллюзиям. Скифско-украинская геополитическая концепция является переосмыслением концепции «черноморской», которую в свое время разработал Юрий Липа, базируясь на наследстве Боспорского царства, и с которой, к сожалению, не знаком В. Лопатин.

Привлечение интереса к Великой Скифии, по моему мнению, будет оказывать содействие утверждению в историческом сознании жителей разных регионов Украины чувства причастности к ее величию и значимости в мировом контексте, гордости за свою Родину, к чему, надеюсь, стремятся и В.Лопатин, и В.Новиков. Воспринимая критику последнего относительно апологии поражений и необходимости чествовать победы, прибавлю — с чего надо, по моему мнению, начинать.

Геродот, написав первую всемирную историю, с огромным пиететом относился и к Скифии, и к скифам, которые, благодаря примененной ими тактике выжженной земли, победили численно значительно превосходящего врага — персидское войско Дария. Находясь в Ольвии, он сделал специальную поездку в священную местность Екзампай, чтобы собственными глазами увидеть скифское чудо — большой Священный соборный котел, установленный там царем Ариантом. Этот котел был изготовлен из наконечников скифских стрел, принесенных по приказу царя каждым скифом. Таким оригинальнейшим образом была проведена первая «перепись» войск и населения Скифии. Но не только.

Скифский котел Геродот сравнивает с греческим кратером, установленным эллинами «в честь богов» в устье Понта Евксинского возле г. Византия после победы над персами в Дельфах, священном центре всей Эллады. То есть в обоих случаях речь идет о памятниках Победы, причем над одним и тем же врагом. Из большого ритуального котла скифы пили специально приготовленное «вино славы».

Кроме того, царь Ариант своим первым приказом — каждому скифу сдать по наконечнику стрелы — фактически выставил «гражданский», а не племенной ценз для необыкновенной переписи (это к понятию о корнях «политической нации» в Украине), а вторым — изготовить из них постоянный памятник — подчеркнул его соборный характер — символа государственного единства.

Геродот говорит, что «цари скифов, едва услышав слово неволя, ужасно разозлились», и цитирует гордые слова скифского царя Идантирса: «Моими властителями я считаю лишь Зевса [Папая], моего предка, и Гестию [Табити], владычицу скифов». Соборный котел, по замыслу царя Арианта, должен был воплощать идею независимости Великой Скифии и был не только памятником Победы, но и памятником Независимости.

Думаю, лучший символ побед Украины и ее независимости трудно придумать. Пора задуматься над возрождением этого уникального памятника и создания в местности Екзампай, на границе Кировоградщины и Николаевщины специального национального парка. Уверен, что за скифским «вином славы» из большого Священного соборного котла немедленно вырастет очередь, в том числе туристов со всей Европы.