«ТОТАЛЬНЫЙ БАЛЕТ» НЕИСТОВЫХ СТРАСТЕЙ

«Мои балеты - это прежде всего встречи: встречи с музыкой, с жизнью, со смертью, с любовью... с людьми, чье творчество и прошлое находят во мне свое воплощение точно так же, как танцовщик, которым я больше не являюсь, воплощается каждый раз в исполнителях, превосходящих его. Любовь с первого взгляда к музыке «Queen». Изобретательность, сила, юмор, любовь - в ней есть все. Я их люблю, они меня вдохновляют, и, я уверен, в той «Ничьей стране», куда мы все однажды уйдем, время от времени Фредди Меркьюри и Моцарт садятся вместе за рояль. Я поставил балет о молодости и надежде, потому что мой неискоренимый оптимизм призывает меня вновь и вновь: «Show must go on», как поет «Queen». Эти слова принадлежат, пожалуй, единственному современному «культовому» балетмейстеру Морису Бежару. Единственному балетмейстеру (а может, и вообще артисту), сумевшему воплотить в себе, в своей жизни, в своем творчестве «картину мира» как таковую со всей ее универсальностью, неоднозначностью и стихийностью. Его имя нередко ставится в один ряд с именами режиссера Федерико Феллини и философа Мишеля Фуко.

Он уроженец Марселя - портового города, для которого все, что находится за его чертой, это фактически «заграница». Морис Бежар учился у бывших участников дягилевской труппы. «Я учился танцу у русских педагогов: у Егоровой, Преображенской, Кшесинской, Волковой - только у русских. Так что русская культура стала частью моей молодости и отчасти даже детства. Она мне чрезвычайно близка…», - говорил Бежар в одном из своих интервью. Возможно, именно это заложило основы его культурного релятивизма, открытости ко всему «чужому», готовности поглощать и перерабатывать совершенно иные традиции.

Бежар трудоголик и одиночка. Его стремление к любви и страстность, возможно, питаются именно его убежденным одиночеством, принципиальной свободой от каких-либо уз, кроме «истинных» - основанных на любви и страсти. Он неутомим в высказывании, воплощении этих чувств. В первую очередь - в постановках. Если пересчитать все его постановки и равномерно распределить по времени его карьеры, получится не менее пяти премьер в год. А за один из сезонов он умудрился сделать 29 композиций. Кроме того он много пишет - пьесы, сценарии, статьи, эссе. У него нет «дома» в полном понимании этого слова - он хранит независимость от места так же, как от людей. Единственные живые существа, которые, по его мнению, могут находиться рядом с ним все время, - это кошки.

Творчество Бежара отсылает к стихии дионисийства. Кажется, есть только две вещи в этом мире, о которых он согласен говорить своими постановками, - любовь и смерть. Не меньше. И он фактически вернул танцу его ритуальный характер, отказавшись от жесткой академической регламентации движения. Он вывел из «подполья» чувственность, изначально свойственную танцу и нивелированную в ходе истории балета. «Дом священника не потерял своего очарования, а сад - своей роскоши», поставленный на музыку Моцарта и группы «Queen», посвящен памяти троих близких, умерших молодыми, - Хорхе Донна, Фредди Меркьюри и Джанни Версаче. Меркьюри и Донн умерли от СПИДа, а костюмы к балету были одной из последних работ Версаче.

Его постановки шокируют любителей и знатоков даже не столько «нарушением регламента», сколько колоссальной экспрессивностью, ломающей привычную и такую «безопасную» и предсказуемую красивость танца. Фактически то, что делает Бежар, и танцем-то в полном смысле этого слова не назовешь - скорее, действо, в котором «играет» все - тела, цвета, костюмы, фон. Но сам Бежар определяет это как «тотальный балет».

Бежар - «гениальный комбинатор». Возможно, он даже постмодернист номер один. Для него нет мелочей в комбинировании, для него нет ограничений. Когда он увидел на афише французское слово «Mutations» («Метаморфозы»), оно показалось ему чрезвычайно уродливым. Обнаружить зрительную уродливость хорошо знакомого слова - этого было достаточно, чтобы переиначить его, поставив на его конце вместо буквы S букву X, - «в конце концов немало французских слов во множественном числе пишутся с «х» на конце», - объяснил Бежар.

Наверное, комбинирование «возвышенного и земного» было для Бежара не столь уж невозможным процессом - его отец Гастон Берже был известным философом и в то же время владельцем завода по производству удобрений. Сам Бежар начинал свою карьеру танцовщика в роли яблочного червя, элегантно переползающего через сцену на заднем плане. Но рожденный летать, как оказалось, тоже не может долго ползать. Его первые постановки вызвали шок: здесь Орфей проигрывал Эвридику в карты, Ангел звонил Деве Марии по телефону, Шива танцует в окружении парней в джинсах, Ромео и Джульетту расстреливают из пулемета. Он создавал первые хеппенинги с Сальвадором Дали и Пьером Булезом, выставляя на авансцену артистку, гладящую белье в то время как танцовщики носят по сцене стопки пустых тарелок, то и дело роняя их, бросают на задник пригоршни краски - этот хеппенинг он создал в Венеции вместе с Сальвадором Дали, - его Лебедь в «Метаморфозах» умирает в центре инсталляции постиндустриальной эпохи - среди связок консервных банок. Его балеты полны цитирований и реплик.

В кабинете у Бежара стоит статуя Будды. Но сам он в 1973-м стал мусульманином. Одна из его наибольших привязанностей - японская культура. И в то же время он своими руками «профанировал» эту привязанность в своем спектакле «Кабуки», заслужившем ярлык «спекулятивного»: он как бы составлен из «туристского набора» представлений о Японии - сакура, кимоно, иероглифы, элементы чайной церемонии и восточных единоборств, составляющие этакое «лоскутное одеяло», лишенное всякого сакрального содержания.

Он любит во всем этом игру. Игра заключается не только в беспрестанном тасовании образов и средств выразительности. Он может сделать игру из самого процесса постановки. Так он готовил балет «Конкурс». Согласно сюжету этого балета, на балетном конкурсе совершается убийство, появляется сыщик, но только в финале все узнают, кто совершил преступление. За три дня до премьеры финал еще не был поставлен и сами участники спектакля сгорали от любопытства - кто же все-таки злодей?

Бежар стремится «потеряться» в тексте своих спектаклей. Раствориться в нем, чтобы сам балет не воспринимался как «что-то созданное Бежаром», а что-то совершенно самостоятельное, существующее помимо воли создателей и их имен. В этом плане для него остается образцом творчество Шекспира. «Автору удалось полностью исчезнуть. Читая Шекспира я обретаю Гамлета, Ромео, Леди Макбет, сталкиваюсь с ними непосредственно. Именно такого результата я всегда мечтал достичь в своих спектаклях». Но все его спектакли для зрителя остаются в первую очередь «Бежаром».

Мы сможем убедиться во всем этом (или разувериться) - труппа Мориса Бежара дает гастроли в Киеве при поддержке компании Альфа-капитал. 21 и 22 сентября они покажут одноактные балеты «Болеро», «Жар-птица» и «Барокко бельканто» и 23 сентября - гала-концерт и мировая премьера, о которой известно только то, что Бежар готовит ее специально для украинского зрителя.

Балет «Жар-Птица» на музыку Стравинского посвящен одной из самых загадочных и мифологизованных фигур нашего времени - Эрнесту Че Геваре. Собственно, отдельные сцены к этому балету Бежар поставил несколько раньше - для кинофильма с участием знаменитого певца Тито Гобби.

Балет «Болеро» на музыку Мориса Равеля в свое время вызвал шквал гневных писем чиновников, обвинявших балетмейстера в безнравственности после того, как Майя Плисецкая показала этот балет в Москве в ходе своих бенефисов. Бежар ставил этот балет для своего любимого танцовщика Хорхе Бонна. В этой «мужской» версии балет представляет собой «танец боя», рассказывающий о лидерстве, гении, толпе, ненависти, борьбе и притяжении.

Попробовать разгадать загадки Мориса Бежара и почувствовать колоссальную, стихийную энергию его постановок мы сможем в ближайшее время. И можно не сомневаться в одном - Киев уже давно не принимал такого сильного балетного стимулятора.