СВОБОДА СЛОВА И СВОБОДА ОТ СЛОВ

Свобода — это ощущение козы в момент, когда веревка на ее шее натянута не слишком сильно.

Дискуссии о свободе слова, вероятно, начались с появлением первых государств. Наверное, с тех же времен все более очевидной становилась их бесплодность. Ведь каждый аспект общественной жизни, поддающийся контролю, регулируется теми или иными группами давления, будь то государство, группа олигархов или единая «правильная» партия. И контроль будет глубоким ровно настолько, насколько иные факторы давления с прямо противоположными интересами (свободные ассоциации, гражданское общество) это позволят. Может показаться, что при подобных условиях сей опус несколько теряет смысл. Но речь в нем пойдет как раз о новых возможностях «говорения свободных слов», кои контролю поддаются с трудом. Дабы не сказать слишком уж оптимистически, что контроль в их границах невозможен.

В большинстве современных государств, декларирующих свой демократический характер, «свободное слово» разрешается и даже в некоторой степени гарантируется. Разумеется, кроме случаев, предусмотренных уголовным и другими кодексами. Может показаться, что подобная легальная теория обычно не так уж далека от практики демократических государств. В демонстрантов не стреляют, угрюмых этапов закованных в кандалы политзаключенных тоже не видно — все, кажется, не так уж плохо.

Впрочем, многое зависит от смысла, который вкладывается в словосочетание «свобода слова». Если речь идет о возможности более-менее безнаказанно высказывать свое мнение о государстве, меланхолически стоя на какой-нибудь площади, то подобная свобода нарушается в общем не часто. Хотя и тут степень безнаказанности в некоторых случаях обратно пропорциональна количеству слушателей.

Такая свобода обычно не приводит к какому-либо влиянию говорящего на общественное мнение, настроения его сограждан или что-либо еще. Она чем-то сродни свободному крику узника, пытаемого в подземелье. Или, скорее, путника, безнадежно затерявшегося в бесконечном лесу, чье мнение о жестокости мира интересует исключительно его самого. Более того, не стоит забывать, что отсутствие прямых репрессивных мер не гарантирует отсутствия негативных последствий неосторожного высказывания. Во многих случаях государство ведет себя как начальник, ратующий за конструктивную критику и имеющий удивительно хорошую память на имена критиканов. Но, в отличие от начальника, который может разве что выдать отпуск в декабре вместо июля, государство в силах при случае подыскать место, где зима будет длиться почти круглый год. Или обеспечить зябкое настроение даже в самый жаркий июль.

Впрочем, отсутствие каких-либо негативных последствий «свободного высказывания» — это лишь начало. Гораздо более значимым является (по крайней мере, для говорящего) отсутствие любой реакции на его слова. У него нет способов донести свои мысли до кого-то, кто не является близким родственником, коллегой по работе и т.д. А попадание чрезмерно крамольных и не отвечающих интересам каких-либо групп давления мыслей в традиционное медиа-пространство (телевидение, радио, пресса) остается крайне маловероятным.

Несколько по-иному обстоит дело со свободой слова в информационном пространстве всемирной Сети. Общеизвестно, что никаких ограничений на размещение информации в этой среде не существует. Кроме свободы высказывания, Интернет обеспечивает гипотетическую возможность прочитывания этого высказывания бесконечно большим количеством людей. Реальное же количество читателей зависит от двух факторов — эффективности веб-дизайна и заинтересованности аудитории в определенной информации. При соблюдении первого условия у того или иного текста появится много случайных читателей, при соблюдении второго — эти читатели будут возвращаться к тексту сами и отсылать к нему своих знакомых.

Кроме того, при соблюдении элементарных мер предосторожности в Интернете становится возможной практически полная анонимность автора. Конечно, можно вычислить и «соблюдающих инкогнито» участников открытой дискуссии на «чате», и неизвестных авторов особо вредной веб- странички где-то на далеком латиноамериканском сервере. Но если, к примеру, количество «сетевых вольнодумцев» в стране с пятидесятимиллионным населением достигнет нескольких сотен (что кажется вполне реальным). то для их отслеживания государству придется отправить всех сотрудников специальных служб, по крайней мере, в кружки юных программистов. А дурной пример, как известно, заразителен, и подобное вольнодумство, будучи не просто временно безнаказанным, а, по всей видимости, принципиально ненаказуемым, может весьма быстро распространиться на большинство граждан, пользующихся услугами Сети.

Отдельным аспектом проблемы контроля над информацией являются не только репрессии касательно говорящих неудобные фразы и пишущих неудобные тексты, равно как и всякая иная цензура. Слишком уж активное озвучивание (написание, визуальная демонстрация и т.д.) тех или иных не совсем азбучных истин, которое явно заглушает в медиа-пространстве все прочие голоса, тоже, по всей видимости, можно считать если и не нарушением, то своеобразным вариантом контроля над свободой слова. Опыт последних избирательных кампаний в известных постсоветских государствах показал, что эффект от подобной тактики может быть колоссален.

Причина тут, вероятно, в том, что информация, подаваемая посредством телевидения или радио, имеет жестко последовательный, линейный характер. Наслаждаясь интересным фильмом, приходится внимать советам о том, какое именно средство наиболее эффективно изведет блох у вашей собаки. А переживая взлеты и падения любимых спортсменов, постоянно выслушивать, каких именно политических лидеров они предпочитают всем прочим. Уже не говоря о фактах, вместе с которыми приходится слушать и комментарии (или, хуже того, «наслаждаться» комментариями вместо фактов).

Несколько по-иному выглядит ситуация при получении информации посредством Интернета. Подобных «неизбежных» для реципиента высказываний здесь не существует. То есть вместо привычного окошка поисковой системы никогда не высветится, к примеру, лицо горячо любимого Билла Клинтона. Ни один собственник или управляющий поисковым сервером не пойдет на подобное, если не желает в ближайшем будущем пользоваться своим детищем в гордом одиночестве. Самый радикальный способ помещения незатребованной информации в поле внимания пользователя — разместить небольшие плакатики — баннеры с гипертекстовыми связями. К примеру, реклама (и политическая в особенности) должна сначала привлечь пользователя, показаться ему достойной «кликанья». И только в случае подобного проявления заинтересованности ему будет предложен какой- либо фрагмент информации в полном его объеме.

Если же единожды созданный зрительный ряд пользователю не понравился (то есть сайт, на который он зашел, показался бледным, неумным и т.д.), он имеет возможность просто никогда туда не возвращаться. И уж тем более, просматривая любимую страничку, он не станет отвлекаться на всю предложенную ему по пути рекламу.

Таким образом пользователь Интернета сам определяет, что читать и смотреть, а что не стоит. Он также имеет возможность опубликовать свои мысли, убеждения и т.д. Сделать это можно как открыто, так и анонимно. И самое главное, есть шанс, что мысли эти будут познанными и понятыми. Если они представятся интересными достаточно широкому кругу людей, то будут скопированы на другие сайты и информационные узлы, вызовут электронные дискуссии и дебаты, заживут специфической собственной жизнью. И никакое правительство, никакие границы или тайные агенты не остановят распространение действительно интересных и важных мыслей.

Не стоит воображать, что технологическое изобретение, даже такого масштаба, как Интернет, может решить или даже радикально повлиять на извечные проблемы человеческих сообществ. Но, с другой стороны, не стоит из-за невнимательности упускать вдруг появившийся шанс. Шанс несколько большей свободы.