Синема, мон амур. Возвращение на набережную Круазетт

На лазурном побережье уж давненько погасли фестивальные огни. Суперзвезды разъехались. Жюри «расформировано». Победители счастливы (среди них фильм-триумфатор «Между стен» режиссера Лорена Канте, а также актеры-призеры Бенисио дель Торо и Сандра Корвелони). Канны-2008 — очередная глава киноистории. А так как Каннский фестиваль — пожалуй, важнейший кинофест планеты — то возвращаться к этому событию (и к его итогам) еще будут неоднократно. Вот и у автора этих строк в фестивальном блокноте осталось немало «заметок на полях».

Братья Люмьер — на вокзале

— Что изменилось в Каннах с тех пор, как вы приезжали на кинофестиваль с «Таксистом» Скорсезе? — вопрос Роберту де Ниро в Каннах.

— Вообще-то я приезжал сюда ещё со «Злыми улицами» Марти! — быстро ответил актёр. — Что изменилось, спрашиваете?.. Погода!..

На самом деле многое изменилось. Режиссёры, актёры, зрители — все уже не те, что были раньше. Когда-то «Золотую пальмовую ветвь» получали «Третий человек», «Летят журавли», «Сладкая жизнь», «Таксист» — фильмы, опередившие время и тенденции киноискусства. Даже пикетчики — и те нынче какие-то вялые. В вечер закрытия покричали что-то антивоенное перед телекамерами на подступах к Дворцу фестивалей да и угомонились, оттеснённые полицией.

Разве это 1968-й, когда протестующие против смены директора Синематеки Франсуа Трюффо с Жаном Люком Годаром и товарищами по киноцеху, повиснув на занавесе в кинозале перед показом «Замороженной мятной лепёшки» Карлоса Сауры, попросту сорвали Каннский кинофестиваль!

Спустя 40 лет, уже на 61-м Каннском кинофесте, показали целую программу фильмов того, «смытого» героями «новой волны» кинофорума.

Зрители увидели и фильм Сауры, и «Анну Каренину» Зархи, и «24 часа из жизни женщины» Делюша.

В Каннах вроде бы всё соткано из тончайших нитей золотого прошлого кино. На стене центрального железнодорожного вокзала Канн — портрет братьев Люмьер. Рядом — несколько кадров из их знаменитого «Прибытия поезда». Один дом в центре города украшают нарисованные сцены из хорошо знакомых зрителям картин — здесь и «падающий» Гарольд Ллойд, и Ди Каприо с Уинслет на носу «Титаника». На стене другого дома — большой портрет Жерара Филипа в образе Фанфана-тюльпана. В сквере перед Дворцом фестивалей, возле фонтана — яркая дет­ская карусель, где над разноцветными машинками и лошадками — портреты Шона Коннери и Одри Хепберн. В этой части французского Лазурного берега кино всегда было, есть и будет «важнейшим из искусств».

В какой-то момент ловишь себя на мысли, что сам по себе Каннский фестиваль — событие гораздо более значительное, нежели фильмы, представленные в рамках программ. Ощущение сходно с тем, которое охватило бы зрителя, приди он на выставку современного искусства, устроенную в Колизее. Там любые экспонаты чувствовали бы себя песчинками, соседствуя с могучими древними стенами великой арены.

То же в Каннах. Фест видел свет настоящих звёзд, показывал и награждал великие фильмы. Как же непросто появляться на каннских экранах современным фильмам, где талант, искренность, свежесть идеи и сценария зачастую отсутсвуют напрочь. Эхо общего кризиса, охватившего мировую киноиндустрию, не могло не докатиться до излучающей благополучие набережной Круазетт. И те, кто обвинял конкурсную программу фестиваля в слабости и отсутствии новизны и разнообразия, несправедливы к отборщикам.

Обвинители забывают, что ни один фестиваль в мире не создаёт фильмы. Фестивали только представляют то, что снято. Канны — это зеркало, в котором кино может увидеть своё отражение. И нелепо пенять на отражение, если что-то не так с самим кинопроцессом.

Каннский фестиваль и стал зеркалом, в которое кинематографисты смотрят в надежде увидеть «Золотую пальмовую ветвь». Но видят... свои картины, разные по художественной значимости, вызывающие у зрителей, кинокритиков и жюри различные реакции.

Тарантино не доверяет композиторам

Разнообразие программы — все-таки главное достоинство Канн-2008. Разные жанры, виды, темы, проблемы, художественные решения... Всё это благодаря отборщикам и соединилось в переливающуюся всеми возможными красками мозаику современного кино. Подарком для каннских кинозрителей было то, что в этой мозаике нашлось место и замечательным классическим фильмам: «Орфею» Жана Кокто, «Лоле Монтес» Макса Офюльса, «Что случилось с бэби Джейн» Роберта Олдрича, «Что случилось, Док?» Питера Богдановича, картине «Бонни и Клайд» Артура Пенна…

Порадовали обладатели «Золотой пальмовой ветви» прошлых лет: Эмир Кустурица представил полнометражную документальную ленту о великом футболисте Диего Армандо Марадоне, а Квентин Тарантино дал потрясающий мастер-класс, приведя в восторг своих многочисленных фанатов.

Квентин держал себя в присущей ему эксцентричной манере. Говорил, активно жестикулируя: «Я просто не доверяю композиторам! Ты платишь деньги какому-то парню, показываешь ему свой фильм, а потом он сочиняет какую-то чушь, а ты ему уже заплатил!.. Предпочитаю работать с лучшими в мире композиторами, но только без личного общения с ними… Когда я был мальчишкой, ещё не было видеомагнитофонов и DVD-плееров, поэтому единственное, что можно было сделать, когда понравившийся фильм исчезал с экранов кинотеатров, это купить саундтрек к нему. И вот я часами слушал музыку к фильмам, вспоминая все сцены — восстанавливая в памяти каждую до мельчайших подробностей. А со временем стал придумывать свои собственные сцены и «накладывать» их на любимые саундтреки...»

Фильмом церемонии окрытия, как известно, стала «Слепота» бразильца Фернандо Мереллеса. Режиссёр «Города Бога» снял драму с сердцем психологического триллера и душой философской притчи. Апокалиптическая история о жизни людей, которых внезапно поразил неизвестный вирус слепоты, с первых минут погрузила зрителя в атмосферу тревожного предчувствия чего-то неизбежного. Ответ на вопрос: что же видят слепые, а главное, что способны увидеть зрячие, — самозабвенно искала исполнительница главной роли Джулиана Мур. Её игра стала украшением фильма, а сама актриса приехала в Канны представлять картину вместе с режиссёром и Дэнни Гловером, сыгравшим в фильме зрячего слепца.

Обязательное присутствие звёзд — одна из особенностей Канн. Журналисты и простые зеваки, готовые ради возможности хоть на мгновение увидеть кумира часами дежурить возле красной дорожки или у входа в пляжные рестораны, где проходят вечеринки. Вход охраняют крепкие ребята в строгих тёмных костюмах. А перекрытые в связи с большим наплывом людей улицы в районе фестивального дворца патрулируют такие же крепкие полицейские в тёмных очках, которые придают служителям закона вид людей, относящихся к миру праздного романтического гламура. Может быть, поэтому они всегда с удовольствием соглашаются сфотографироваться с прохожими, которые ищут звёзд везде — и на красной дорожке, и среди полицейских.

Фестивальной охране постоянно есть кого охранять: звёздные десанты весьма многочисленны. Так, на вызвавшую огромный ажиотаж у публики мировую премьеру новых приключений Индианы Джонса приехали, на минутку, Стивен Спилберг, Джордж Лукас, Харрисон Форд, Кейт Бланшетт!

Звёзды в Каннах встречаются не только на красной дорожке или набережной Круазетт, но и среди зрителей — в кинозалах. Так, например, на мастер-класс Квентина Тарантино пришла сама Фэй Данауэй. Уже вручая на церемонии закрытия фестиваля приз за лучшую режиссуру турецкому режиссёру Нури Бильге Джейлану за фильм «Три обезьяны», она цитировала Тарантино: «Режиссёр несёт ответственность абсолютно за всё, что происходит в кадре и на съёмочной площадке».

Джейлан взял на себя всю ответственность за своё творение — и победил. Некоторые кадры из его фильма надолго врезаются в память, настолько они выразительны и так тщательно выстроены. Запоминаешь и два цвета — зелёный и красный, которые в общей сдержанной цветовой гамме фильма — как яркие вспышки, помогающие искусным режиссёру и оператору создать особую атмосферу сдержанной трагедии, в которую превращается жизнь водителя одного турецкого политика, когда босс просит его взять на себя вину в совершенном им убийстве и сесть вместо него в тюрьму… Политик обещает не остаться в долгу, и водитель, не долго думая, соглашается на эту сделку, потому что его семье нужны деньги.

Почему не Иствуд?

Нуждался в деньгах и тот же Тарантино, когда его карьера только начиналась. Он рассказал, как тогда, получив финансирование на съемки фильма, он показывал свои первые режиссёрские опыты знаменитым кинематографистам и те приходили в ужас от увиденного; один из них даже сказал: «Ужасно не только то, как ты это снял, чудовищен тот факт, что ты получил деньги на производство всего проекта!» Терри Гиллиам был одним из немногих, кто поддержал тогда молодого режиссёра, сказав, что «это гениально» и «в тебе чувствуется стремление искать и развивать свой стиль». По словам Тарантино, именно в тот момент он понял, что в его режиссёрской судьбе всегда будет так: мир разделится на две половины. Зрители будут или обожать, или ненавидеть его фильмы. И никакой золотой середины. Собственно, так и случилось.

«Синема, мон амур!» — выкрикнул Квентин Тарантино и застал врасплох публику, которая собралась на тот самый его мастер-класс. Все уж было решили, что знаменитый каннский урок кино завершился, а тут Квентин вдруг вновь выскочил на сцену да ещё с таким замечательным признанием в любви. Зрители были в восторге. Его мастер-класс стал одним из самых ярких и запоминающихся событий фестиваля. Чувство юмора и увлечённость, с которыми он рассказывал о своих фильмах и работе над ними, очаровали всех присутствовавших.

61-й Каннский кинофестиваль закончился триумфально для французского кино: «Золотую пальмовую ветвь» получил Лорен Канте за фильм «Класс» («Между стен»). Вот уж точно: «если бы стены могли говорить» — непрофессиональные актёры, ученики обыкновенной парижской школы, практически весь фильм не покидая стен родной школы, разговаривают — то друг с другом, то с учителем, и из этого складывается живой образ их отношения к жизни и окружающим. Шон Пенн, глава жюри каннского кинофестиваля в этом году, назвал это решение его коллег единогласным.

Последний раз французский фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» в 1987 году — это была лента «Под солнцем сатаны» Мориса Пиала. По поводу сегодняшнего решения глава жюри Шон Пенн сказал, что «Золотую пальмовую ветвь» присудили работе Канте «за то, что фильм своей искренностью завоевал всех членов жюри и произвёл на них глубокое впечатление». Зрительское восприятие членов жюри понятно. А вот с соображениями собственно кинематографических достоинств картины жюри с журналистами не поделилось. Остаётся предположить, что, возможно, судей привлекла некоторая камерность фильма — тот факт, что персонажи практически не покидают класс и в то же время за ходом их бесед интересно следить. Да и актёры, будучи непрофессионалами, играют с подкупающими естественностью и искренностью.

А вот почему жюри так и не оценило искренность истории, рассказанной Клинтом Иствудом в нашумевшей «Подмене» (с Анжелиной Джоли в главной роли)? Вероятно, судьи во главе с Пенном решили не давать главный приз во всём классической картине — с хорошо написанным сценарием, качественной актёрской игрой, выстроенными, запоминающимися кадрами. Фильм Иствуда смотрится на одном дыхании. И, возможно, эту работу ждет даже «Оскар». Ну «подмена» — больше мейнстрим. А для Канн важно «особое русло». Чтобы ощутить на себе чары фильма Канте, нужно изначально находиться с режиссёром на одной волне, уловив настроение этой картины.

Едины были члены жюри, по словам Пенна, и в решении отдать приз за лучшее исполнение мужской роли Бенисио дель Торо за роль Эрнесто Гевары в фильме Стивена Содерберга «Че». Это воистину масштабное полотно (хронометражем 4 часа 28 минут) позволило дель Торо в полной мере проявить свой актёрский талант и продемонстрировать мастерство перевоплощения.

В этом году, кстати, фестивальные фильмы были богаты прекрасными актёрскими работами. Абсолютно заслуженно награда за лучшую женскую роль досталась бразильской актрисе Сандре Корвелони, сыгравшей в урбанистической драме Уолтера Саллеса и Даниэлы Томас «Линия пути». Любовь, ласка, забота и стойкость духа — из этого соткан характер героини Корвелони, хорошей актрисы, блестяще сыгравшей роль матери.

Фильмы Каннского кинофестиваля заставляют задуматься о реальности и вымысле, об их сосуществовании и взаимосвязи. Где кончается реальность и начинается вымысел? Может быть, всё придуманное — реально, а реальность — не что иное, как выдумка неведомых нам сценаристов? Ведь иногда кино кажется реальнее жизни, а жизнь — «надуманнее» кино.