Роковые яйца биеннале

54-я Венецианская биеннале снова предложила миру некий срез современного искусства. В начале июня открылись национальные павильоны в садах Джардини. Плюс бесконечная экспозиция в «Арсенале». Те, кто бывал в киевском «Арсенале», могут представить бывшую венецианскую милитари-локацию в пятикратном размере! И все это пространство занимают «художественные высказывания».

Среди разных национальных проектов, разбросанных по городу, в церкви Сан-Фантин работает и украинский павильон…

Резонансное участие в биеннале украинской художницы Оксаны Мась, неожиданно и как-то по-тихому обскакавшей отечественных соискателей на право презентации актуальной культурной жизни страны, благополучно и, опять-таки, «негромко» завершилось установкой «яичного» алтаря в вышеупомянутой церкви.

Пазл, состоящий из множест­ва деревянных «писанок» в виде креста 6х6 метров, воспроизводящий фрагменты Гентского алтаря, действительно был распиа­рен масштабно. Более того - под­­писан именем куратора Акки­ле Бонито Оливы. Тем не менее украинский проект не стал «прит­чей во языцех» для профессиональной публики биеннале.

…Речь даже не о явном «лидерстве», которое, по моим наб­людениям последних лет, всегда за великолепной четверкой: США, Великобритания, Герма^­ния, Франция. В эти павильоны три дня предофициального отк­рытия всегда длинные изнуряющие очереди! Результат: «Золо­той лев» 54-й биеннале - у немцев, «Серебряный» - у британцев.

Украина, о чем бы нам ни мечталось, для мирового сооб­щест­ва пока остается «арт-про­вин­циалом». Хотя и предыдущие проекты Пинчук-арт-центра на биеннале отчаянно работали на репутацию Украины как территории, вовлеченной в глобальный процесс современного искусства. Пусть и по-своему особыми копродюсерскими методами - «скрещивали» отечественных художников с мировыми звездами.

«Вертикаль власти» от Окса­ны Мась в этом году вернула в украинский павильон привычный… лубок.

Не то чтобы все плохо. «Ша­ро­вары» красивые, ладно сшитые. Нравятся туристам, их фотоаппаратам. И особенно - итальянским детям (с высоты своего роста много яиц им не разглядеть, но и тех достаточно). Одна­ко у этого аттракциона в стенах ренессансного храма, по сути, никаких иных функций, кроме визуального развлечения, не оказалось…

И, увы, уж совсем никаких отголосков актуального искусства, ломающего культурные парадигмы, ведущего диалог, рефлексирующего по поводу современного общества (в конце концов). Украинский проект - вещь в себе. Любопытная своим размахом… Интересная своей претензией на ХХI век. И увлекательная некоей национальной «забавой» в духовность (как известно, проект Оксаны Мась благословил Московский патриархат).

Рассматривать этот узкий контекст - интересно. Но только на родине. Да и то в связи с любопытными обстоятельствами появления Мась в качестве претендентки на биеннале. Еще до презентации в Венеции наша художественная среда как бы фыркнула в ее сторону. Однако уже позже созерцатели гигантской мозаики не нашли никакого криминала в том, что красивая игрушка на время прописалась в самом продаваемом городе.

- Я хорошо знаю работы Оксаны Мась в этом же ключе с применением яиц, - делится впечатлениями Александр Соловьев, арт-критик и куратор. - Видел ее работы на «Арт-Москве», видел панно в Софиевском соборе. Технология известна. Но не хотелось оценивать по концепции и интенции автора. В глубине души понимал, что здесь есть что-то импонирующее и в то же время - настораживающее. Ее работу надо было увидеть «здесь и сейчас». Если размышлять - «в контексте ли происходящей биеннале ILLUMInation» наш проект? В каком-то смысле - да. Эдакое квази-религиозное искусство или истина сакральная. Подобная тенденция, кстати, представлена не только в павильоне Украины, но и, например, в проекте Олега Кулика или в павильоне Гер­мании. В последнем развернули идею церкви, собора… Со своими смыслами. С определенными трагическими, ироническими интонациями. И не случайно Германия столь высоко отмечена. Религиозность актуализировалась. И в реальности Венецианской биеннале инсталляция Мась весьма уместна. Первое впечатление - эффектно. Потом включаете мозговой аппарат: как все выстроено на уровне логических ходов, коннотаций… Подкупающий момент - идея интерактива, имплантирование искусства в народные массы. Яйца, расписанные заключенными или студентами, под девизом «Создай свой грех!» Это казалось прогрессивным с социальной точки зрения.

Другой момент, не особо привлекательный, что все это слишком «серьезно» и чересчур «масштабно», сугубо формально... Например, боковые пределы этому панно очень мешают. Сочетание света, вычленяющее детали, не совсем работает. А главный вопрос - почему Гентский алтарь? Это постмодернистская деконструктивная мода 80-90-х - работать с историей, переиначивать смыслы. Тем более странно, если такая задача не стояла. Это пройденный этап. Может быть, выбор фрагмента неудачен? Слишком дидактический, узнаваемый. Здесь все это превратилось в узор.

Заявленный куратор нашего павильона - Олива - классик, создатель трасавангарда. Он увидел в «яичной» пиксельности сбитого с фокуса рисунка особую интригу. Однако методологически все это устарело по отношению к ходам, которые были в чести в эпоху доминирования идей того же Оливы еще несколько десятков лет назад.

- Биеннале-2011 во многом построена на аттракционе для взрослых, - говорит арт-критик Константин Дорошенко. - Если предыдущая биеннале демонстрировала очевидный «перепуг» в связи с кризисом и во многом была обращена к авангарду - в поисках выхода, то в этом году искусство представляет собой аттракцион… Эдакую игрушку для взрослых. Конструктор. В эту тенденцию украинская презентация вполне вписывается.

Те же парапавильоны (арт-объект в арт-объекте) нынешнего куратора биеннале Биче Куригер напоминают нам хорошо известный луна-парк: лабиринты, комнаты страха, комнаты смеха. Инсталляция Мась - большая детская игрушка. И, собственно, нынешняя биеннале именно это и предлагает взрослому человеку - искусство антирефлексивное. Искусство, построенное на ощущениях, на прос­тых и главных чувствах. Так что в этом контексте инсталляция Мась смотрится адекватно.

С другой стороны, в ее работе присутствуют религиозные коннотации. Они «звучат» не только в украинском павильоне. Совершенно очевиден религиозный пафос немецкого павильона. Или проект Олега Кулика - о том же: о смерти, о Боге… Это - тенденции.

По-моему, наш проект - как контро­версия немецкого павильона. Но если последний вырастает из тела современного искусства и западного интеллектуализма, то наш - более народный и наивный павильон. Лубочность и привлекла куратора Оливу.

Самые яркие проекты 54-й Биеннале:

Немецкий павильон «Храм страха/Чужой внутри». Посвящен умершему в прошлом году Кристофу Шлин­гензифу, начинавшему национальный проект для 54-й Биеннале на основе своих декораций к спектаклю «Церковь страха перед чужим во мне». Выстроенный внутри здания католический храм и его объек­ты - внутренний храм художника, со всеми вытекающими рефлексиями. И конечно, это история его творчества, где слились воедино театральная режиссура и социально-политическая провокация.

Швейцарский павильон «Кристалл сопротивления». Соотечественники Биче Куригер поддержали новоиспеченную кураторшу биеннале проектом, «взрывающим мозг». Затянутая фольгой изломанная внутренность павильона с различной формы кристаллами и фотоинсталляциями кровавого содержания (из серии «новости горячих точек») - одно из самых напряженных мест арт-выставки. Автор, знаменитый Томас Хиршхорн, декларирует, что «производит формы, в которых есть все необходимые условия для рождения мыслей». Если и неутешительных, то очень сильных.

Польский павильон «И Европа содрогнется». Идеальный пример национального павильона: социально-политически рефлексивного, художественно осмысляющего родные проблемы. Сделанного человеком «со стороны». Израильская художница Яэль Бартана выиграла открытый польский конкурс и сняла три мокьюментери видео о движении за возвращение евреев в Польшу, где горький ироничный пафос освежает тему Холокоста.

«Часы» Кристиана Марклея (Арсенал). Завораживающая работа со временем и кинематографической матрицей. Виртуозный коллаж из фрагментов мировой кинематографии (от черно-белой классики до корейского артхауса), густо замешанный на звездах, шедеврах и хичкоковском саспенсе (почему-то именно эту интонацию выбрал Кристиан Марклей), в 24-часовом режиме показывает на экране не просто время в кино (на часах, с боем курантов, произнесенное, разбитое…), но реальное, проживаемое в момент просмотра время. Включиться и выключиться из процесса можно в любой момент.

Эрвин Вурм. Одно из самых замечательных внедрений арт-объекта в музейную Венецию. На лужайке перед палаццо Кавалли-Франчетти, который можно отлично обозревать с моста Академии, стоит милый альпийский домик. Правда, немного «худой». Работа так и называется «Тесный дом». После домов, «заплывших жиром» (одна из вех популярности Вурма), австрийский скульптор «ужимает» кого-нибудь до метра в ширину. Прототипом скульптуры стал дом его родителей, разглядывая который при желании можно выстроить целую концепцию деформированных и тесных пространств Венеции.