«РЕЖИССЕР», ИЛИ ХЛЕСТАКОВЩИНА НИКОЛАЙ ЗАСЕЕВ КАК ЗЕРКАЛЬЦЕ УКРАИНСКИХ РЕФОРМАЦИЙ

Мне в руки — совершенно случайно, уверяю вас, — попали два текста. Оба на аудиокассете, так что сами понимаете, чем тут пахнет. Но я не скандалист, чужой славы мне не нужно. Поэтому осторожно, деликатно даже, попробую нарезать из обеих кассет кусочечки, чтобы потом их смонтировать. И воспроизвести нечто, упрятанное внутри.

Итак, фрагмент первый...

Гор — й: До сих пор не могу прийти в себя. Вот, подлинно, если Бог хочет наказать, так отнимет прежде разум. Ну, что было в этом вертопрахе похожего на режиссера? Ничего не было! Вот просто ни на полмизинца не было похожего, и вдруг все: режиссер! режиссер! Ну, кто первый выпустил, что он режиссер? Отвечайте!

Артемий Филиппович (расставляя руки): Уж как это случилось, хоть убей не могу объяснить. Точно туман какой-то ошеломил, черт попутал.

Аммос Федорович: Да кто-то выпустил!

Так оно всегда и происходит. Кто-то да выпустит. Ну, это я воспроизвел фрагментик из кассеты «А». А теперь, внимание! Отчекрыжу вам из кассеты «Б». Быть может, неопознанный мною голос принадлежит именному тому господину, который «первый выпустил». Решительно можно сказать одно: тембр левитановский, на сводку Совинформбюро со Второго Украинского фронта тянет. Послушаем:

«О нем много пишут. Он много снимает. Говорит о себе: «Я не останавливаюсь с 1980 года, снимаю без остановки». Сейчас делает свой 15-й фильм.

После телепремьеры 10-серийной картины «Чорна рада» на него обрушился шквал уничижительной критики, причем оголтелой и самозабвенной, как это у нас принято. Ему, конечно, было больно… Но, полный энергии и оптимизма, он снова окунулся с головой в осуществление нового проекта. И — никакой депрессии, никакой хандры. Его стойкости можно позавидовать.

Действительно, скольких талантливых людей у нас травили и затравили в конце концов! Скольких заругали, отлучили от работы, отправили в изгнание, довели до инфаркта. Менялись режимы, правители, а история повторялась. Поэтому его позиция самая правильная: работать и работать, пока есть возможность, не обращая внимания на критиканов. Бог и время рассудят…

«Кто же все-таки такой Николай Засеев-Руденко? Украинец. Родился и вырос в Киеве (…). Народный артист СССР. Лауреат Государственной премии Советского Союза и Государственной премии Украины имени Александра Довженко. Режиссер-постановщик высшей категории. Известный любитель и ценитель женщин».

Такой вот «выпускающий» и, надо признать, жизнеутверждающий текст. Какой же городничий или хоть бы и министр даже не поверит после этого, что Засеев-Руденко не только украинец и любитель женского пола, но еще и режиссер, претерпевший, как все выдающиеся люди в нашей стране, столько бед? Впрочем, если вы сильно испугались, то поспешу успокоить: ничего страшного с господином Засеевым никогда, ни в какие времена не происходило. Равно как никогда не был он народным артистом СССР, не получал госпремии СССР. Хотя не совсем так — получал, в середине 90-х, когда уж Советского Союза в помине не было. Зато была известная депутатка союзного парламента Сажи Умалатова — вот она-то и выписала Николаю Викторовичу заветные грамотки. Жалко, что ли? С таким же успехом она могла нарисовать ему бумажку в миллион долларов. Но в магазин с такой «зеленушкой» не пойдешь, а вот грамотку можно тыкать в ихние лица, да еще сердиться, если не именуют по всей форме. Кстати, если среди читателей есть желающие стать народным СССР, — приходите, выпишем и вам.

Это теперь Засеев за Украину горло кому хошь перегрызет («Не надо, — патетически восклицает он, — падать ниц перед Востоком и Западом. Мы — государство, созданное великим Богданом Хмельницким, с которым считалась вся Европа. Какая у нас история! Какой пласт!»). Но как-то сомнительно, чтобы Умалатова, яростная поборница реанимации СССР, присвоила высшие звания за любовь до неньки-Украины. Думаю, тогда Н. В. демонстрировал прямо противоположные взгляды. Гибкий человек, что приятно и небесполезно в этом постоянно меняющемся мире. Впрочем, это не более чем версия, которую Засеев может с негодованием отбросить. В любом случае мне симпатичнее люди, которые снимали об Украине фильмы и любили ее и раньше, а не только тогда, когда это стало выгодно.

Впрочем, это все такие мелочи… Лучше-ка я продолжу свои извлечения — на сей раз из кассеты «А».

Х: Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все…». Большой оригинал… А еще я всякий день на балах. Там у нас вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже…

Гор — й: Конечно, прилгнул немного. Да ведь, не прилгнувши, не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит…

Н-да, теперь только я заметил, что кассетка «А» — из древних. Хотя как сказать — нынешняя «политтехнология» немногим отличается: чем циничнее и масштабнее ложь какого-нибудь тараканища, тем больше пугаются львы и носороги. Впрочем, послушаем еще раз текстик, который по времени значительно к нам ближе:

Засеев: Элину Быстрицкую я пригласил на главную роль… С Леонидом Даниловичем я как-то
н а к о р о т к е встретился в оперном театре… Подарили мы Президенту Леониду Кучме ко дню рождения кассеты с записью картины «Чорна рада» — от чистого сердца. Потому что он из нее может почерпнуть для себя много полезного… А Юлия Тимошенко… мне глубоко симпатична. Как-то возле светофора наши машины остановились рядом, и она, увидев меня, подарила моей жене букетик ландышей… Виктора Ющенко я встретил однажды на Сенном рынке. Он, еще будучи премьер-министром, ходил с водителем среди простых людей — одетый очень неброско. Мы столкнулись, заговорили…

С Анатолием Соловьяненко Засеев знаком почему-то не был, однако негодует: замордовали. Цитирую дальше: «И человек не выдержал. Ударили в самое уязвимое место! И кто это сделал! Те, с кем учился, с кем был на стажировке в Италии. Те, кому верил! И тут — «Чорна рада»! «Хай у мене нічого не буде, аби тільки у сусіда корова здохла». Когда Соловьяненко получил Ленинскую премию, многих падлюк отливали водой. Они в обморок падали».

Клянусь, точно воспроизвожу — до буковки. Вы оценили? Трагедия Соловьяненко и критика засеевского фильма ставятся на одну доску, сплетаются ненавязчиво в одной монтажной фразе (что называется, с чужой смерти хоть шерсти клок). А что — и тот, и другой народные артисты СССР. Довели до смерти гениального певца, и тут бац — Засеев разродился гениальной «Чорной радой». Разумеется, полчища завистников тут как тут — с косами уже стоят, мигом переключившись на выдающегося творца. Ну правда, как пережить им триумф Засеева, сияние такого таланта? Многих пришлось отливать — уж кого чем.

А еще ж эти дурно пахнущие критики. И кто их придумал, откуда и зачем наползли? Все им не так. Ну вспомните (цитирую опять кассету «Б» с засеевским текстом), на киностудии имени Довженко творили выдающиеся люди, и всем пришлось уйти. «Здесь морально расправились с великим Довженко… А как глумились над Юрой Ильенко! Да того же Колю Мащенко распинали… Вот Ильенко еще только готовит проект «Мазепа»,.. а уже пошел обсер стопроцентный!».

Относиться к критиканам можно только с юмором — такова концепция Засеева в противовес «стопроцентному». И, правда, чего ему бояться, если сам себя поставил в такой ряд — Довженко, Параджанов, Ильенко, Мащенко… Да «все эти критики искусства, оценщики, эксперты — тримбачи, череватенки, кривоноговы, кипоносы, бузины — исходят желчью, пишут хреновину, питаются, как говорил Никита Михалков, собственным дерьмом, задыхаются от него и от своих грязных вонючих носков» (это так г-н Засеев «не обращает внимания на критиканов»; трудно вообразить даже, что будет, когда начнет обращать — наверное, всех оценщиков-экспертов накажет жутко: заставит стирать свои носки).

И взаправду страшно. Ладно бы дышали в свои тряпочки, так ведь на самое святое замахиваются — на Родину, на культуру. Ведь какая у этих тримбачей задачка? А «уничтожить все, что делается в украинском кино. Ведь если у нас все будет хорошо, зачем тогда покупать полову на Западе и гнать сюда? Критика обслуживает дельцов от кинобизнеса, выполняет их заказы…».

Н-да! Хоть и родился Николай Викторович в 33-м, но воздух 30-х успел впитать. Не устроил тебя кто-то, покритиковал, сделал замечание — так получай обвинение в измене Родине. Представляете, убивают наше кино — критикуют самого Засеева. А он накоротке с великими, он в одном ряду с гениями — стало быть, он и есть наша кинокультура, «наше все», как сказано когда-то по-другому величественному поводу.

Правда, не всегда последователен. Ибо тут же возглашает, что западное кино и телевидение нам «никогда не догнать. Ни по каким статьям: ни по оснащению, ни по финансам. Нам надо свое творить и свое поддерживать». Получается, что мы второсортные — и это навсегда. Такой вот своеобразный патриотизм. Трудное положение отечественной киноиндустрии Засеева ничуть не угнетает. И вправду — зачем нам чужая полова, когда есть своя, да к тому же и выдающийся специалист по ее производству, г-н Засеев? Поэтому хотите вы или нет, а дело это нужное и его надо поддерживать. Тем более что Засеев человек работящий, половы наделает столько, что дай Бог ветру — разнесет по всему свету. Хватит и Америке (но только в обмен на «Оскара»), и развивающимся странам. Вечный стахановец, он выполнит любые планы партии (бракоделов) и правительства (только бы добраться до него). Не то, что зловредные критики, вяло обслуживающие интересы западных монополий…

Но тут я еще покручу кассету «А» — вдруг что выпрыгнет, на тему. Ага, есть. Слушайте:

Г: Чему смеетесь? Над собою смеетесь!.. Эх, вы!. (стучит со злости ногами об пол). Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкоперы, либералы проклятые! Чертово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех, да черту в подкладку! В шапку туды ему!.. (Бьет каблуком в пол). После некоторого молчания: — До сих пор не могу прийти в себя».

Да уж, в позапрошлом веке изъяснялись изящнее, чем нынче г-н Засеев-Руденко. Хотя горячи были и горды точно так же. Вот еще из кассетки «А», от г-на Х. текстик:

— О! Я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! Я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (поскальзывается и чуть не шлепается на пол)…

А теперь слово опять Засееву:

— Они думают, что уничтожили картину? Как бы не так! Я, Засеев-Руденко, не утихомирился и сделал к 10-летию независимой Украины прокатный вариант фильма «Чорна рада»: с английскими субтитрами — для Запада, с русским переводом — для России. Скоро состоится его премьера.

Это еще не все.

«Мы «Чорну раду» повезем на Каннский фестиваль (уже есть приглашение), выдвинем на «Оскара»! Не переживайте, панове… Выдвинем! Это моих недругов снова будоражит, злит и взрывает! Не дай Бог фильм отметят, дадут какую-то премию. Как это можно пережить? Давайте-ка Николая Засеева-Руденко обос…м в очередной раз.

Как видим, процесс пошел — будет теперь нашего цвету (пардон, половы) по всему свету. Раньше это называлось контрпропагандой.

Post Scriptum. Читателя на мякине не проведешь — кассетка «А», конечно же, с записями из гоголевской пьесы «Ревизор» (с маленькими поправками). Ну а кассета «Б» — одна из киевских газет, личико которой мы рекламировать не будем.

Отчего Гоголь — понятно. Магистральный сюжет у него — как ничтожество, пустое место вдруг раздувается до космических-комических размеров. Именно так происходит с Хлестаковым — за считанные часы. И кто же его создал? А мы с вами, добчинские-бобчинские, принявшие за важного ревизора...

Правда, Засеев живет в другую эпоху, поэтому его хлестаковщина имеет вполне модерновый вид. Никто, никогда его не то что в довженках-параджановых, а даже в посредственных режиссерах не числил. Не принимал за приезжего гения, значительное лицо. В советские времена клепал себе невзрачные телевизионные картины, которые мало кто замечал (ну, правда, вам что-нибудь скажут такие названия, как «Без году неделя», «Слушать в отсеках», «Оружие Зевса» и тому подобная серость?).

Но потом пришли 90-е. Деньги поначалу посыпались в кино — отчего так происходило, вопрос интересный, но не об этом речь. Вот тогда Засеев и начал ваять кинофильмы — один другого чудовищнее: «Бравые парни», «Выстрел в гробу»… Помню, как впечатлила последняя картина — с Георгием Вициным, Спартаком Мишулиным и другими замечательными актерами Засеев примудрился сделать нечто совершенно бесформенное, тупое и глупое (а ведь претензия была — на комедию).

Ну, и «Москаль-чарівник» по пьесе Ивана Котляревского. На сером общезасеевском фоне это хоть как-то выделялось — спасибо классику, а также Богдану Бенюку и Руслане Писанке. Через три года картину выдвинули на госпремию имени Александра Довженко. В ту пору я входил в премиальный комитет, который и объявил победителем Засеева. Хотя было слишком очевидно: это самая слабая из всех выдвинутых картин. Подсобили новоявленные Добчинский с Бобчинским — первый отстаивал интересы родимой студии, второй — переживал в общенациональном масштабе. Как раз последний кричал мне, отвечая на возражения, что не позволит прервать традицию, идущую от Котляревского. Она уж точно прервется, если мы присудим премию бездари, возражал я. Однако напор был сильным, и те, кому было все едино, поддались…

Сразу же после этого я и еще несколько членов Довженковского комитета написали заявление о своем выходе из него (сожалею, что этот факт не предал гласности). Само имя великого художника было унижено. Уже в новом составе комитетчики отличились еще раз — через год не присудили премию ни Кире Муратовой, ни Вячеславу Криштофовичу, достойнейшим режиссерам (ясно, в компанию с Засеевым не вписывались). Удивительно ли, что нынче приходится за эту, бесспорно, нужную премию бороться, доказывая ее необходимость. Грехи совершаются легко, отмаливаются долго и трудно.

Потом был девятисерийный телефильм «Чорна рада» по повести Пантелеймона Кулиша. Беспомощность картины очевидна всем — и профессионалам, и простым зрителям. Я общался со многими и постоянно слышал один вопрос: неужели в украинском кино так плохи дела, что, кроме бездарности, некому поручить постановку? Ну как объяснить, что у него крепкие локти, зычный голос и уверенность хама, что все сойдет с рук.

А чего бы и не сойти? Сделал одну из самых слабых картин в истории отечественного кино, а пугает Каннами и «Оскаром» (тут даже смеяться не хочется). Сейчас рассказывает о том, что уже полным ходом идет работа над фильмом «Элеонора» о трагедии Бабьего Яра. Непонятно, правда, кто же финансирует проект. «Нашлись люди, которые обещают помочь», — напускает туману «режиссер». Ввиду неясности ситуации Засеев готов назваться Шмеерзоном — гуттаперчевость так гуттаперчевость, во всем. И — наступательная наглость: нехай боятся, нехай знают, с кем имеют дело.

В январе этого года Засеев разразился скандальным интервью, в котором обозвал журналистов известного рода насекомыми, угнездившимися в области его гениталий (это я даю интеллигентный перевод беспрецедентного, ублюдочного пассажа). И ничего — утерлись. Тот самый печатный «орган» снова предоставляет две полосы засеевским разглагольствованиям. Утремся снова?

Скорее всего, так оно и будет. Сами журналисты плохо понимают, что нас отстреливают не только пулями, но и такой вот площадной бранью, агрессивным неприятием любой, даже робкой, критики. Оглянитесь — хлестаковых-засеевых вокруг тьма и тьма. Занюханные техникумы назвались академиями, худосочные институты — университетами. Вчерашний директор овощехранилища ежевечерне комментирует, а иногда и направляет политику государства. Люди, с трудом составляющие слова в предложения, нынче профессора и академики. Воры теперь не просто в законе, они еще эти законы и созидают…

И вот — бездарь нельзя назвать бездарью, она отвратительно верещит, плюется и сморкается прямо на газетной полосе, объявляя себя мучеником идеи развития национального кино, художником мирового, оскароносного масштаба. Только лексикон жлоба и хама не умеет еще микшировать, видно пана по халяве. Но завтра он научится выражаться более интеллигентно, и уж тогда с его виртуальным величием ничего не сделаете. Тем более что вокруг столько собратьев. Скоро они сожрут нас всех, серая масса окончательно перекрасит Украину в мышиный цвет.

Мы этого хотим? Завтра нас будут уже отстреливать не поодиночке, а массово. И мы — заткнемся, как это было уже не раз в нашей истории. Да многие уже задохнулись от ужаса, от страха. Ну как не испугаться — эдакие тараканища. Только не забудем: именно страх парализует, лишает способности разглядеть в идолище жалкое насекомое. Будем ждать пришествия храброго воробышка?

P.P.S. Забавно то, что среди наполеоновских планов г-на Засеева — снять гоголевский «Ревизор». Справедливости ради надо сказать — он замечательно сыграл Хлестакова в самой жизни. Уж лучше ни у кого не получится. У бездарности тоже случаются удачи — это когда она с упоением играет позлащенное пустое место. Чего удивляться — близкий, родной материал.