Призраки в опере

Разбег текущего театрального сезона еще не значит, что главный музыкальный театр страны оперативно собирается радовать эксклюзивными оперными постановками. Ближайших премьер в Национальной опере, похоже, можно дождаться к весне, когда распустятся каштаны… Огромная труппа театра, внутри которой в последнее время появилось немало ярких молодых имен, буквально «задыхается» от этого перманентного «безпремьерья». А риторический вопрос, прозвучавший однажды в перестроечном фильме «легко ли быть молодым?» для оперной поросли болезненен. Потому что «не легко…».

Театр, конечно, время от времени предлагает эдакую выставку своих достижений, устраивая концерты «молодых оперных звезд». Хотя, наверное, не стоило бы так баловать и одаренных артистов, и вводить в заблуждение слушателей. Многообещающих и перспективных действительно немало в недрах труппы, а вот истинных молодых оперных «звезд», увы, не так уже и много. Нет определенной индустрии для их раскрутки и для их презентабельности. Многие зачастую просто «варятся в собственном соку». Да и репертуарная политика сужает попытки их маневров. Давно перезрела проблема дополнительной площадки для многочисленной армии исполнителей (не только молодых, кстати). В какой-то степени эту проблему может решить проект «Малая опера» под патронатом Евгении Мирошниченко. Но неизвестно, когда переоборудуют здание на Лукьяновке — работы там непочатый край.

В последнее время примером стремительного оперного взлета может служить Оксана Дыка. Ее выступление на одном из недавних сборных концертов в опере действительно оживило акцию и стало триумфом одной певицы. Темпоритм появления новых пополнений в рядах оперных солистов действительно сегодня обрел живость. Ключевым обстоятельством, которое определяет сегодняшнее лицо нашего театра, является в недавнем длительное отсутствие в штате добротного среднего поколения певцов. Раньше об этом говорили как о недостатке кадровой стратегии, который рано или поздно скажется в будущем. Сейчас ясно: это поколение корифеев и увенчанных почестями «народных» начало отступать. Заменой ему могут служить лишь представители молодежи: среднего звена в цеху солистов не было, и сегодня мы наблюдаем своеобразный скачок поколений.

Само по себе это уже не выглядит как просчет. Жизнь сама предъявила достаточно новых имен, которые способны заполнить афишу и сформировать новую генерацию солистов. Вот только надолго ли?

Если в предыдущую эпоху работа в киевской опере была для артиста мечтой и эталоном стабильности, то ныне многое изменилось. Отнюдь не каждый может рассчитывать на пожизненное кадровое присутствие в корпусе солистов. Новые условия экономического существования театра не позволяют своевременно обеспечить жильем тех, кто в нем нуждается. Введена контрактная система. Государство не занимается и организацией гастрольной деятельности, и всем прочим (что было в советскую эпоху). Вместе с тем молодежь приходит в театр целыми «партиями». Прослушивания новых претендентов в стажерскую группу проводятся приблизительно дважды в сезон. Фигурально выражаясь, сейчас певческая молодежь наступает на пятки уже не среднему поколению, а самой себе. Если не наступает «репертуарный шок», то, по крайней мере, панорама новых лиц и голосов формируется с впечатляющей интенсивностью. Раньше для выпускника консерватории было трудно мечтать о карьере в зарубежном оперном театре как о главной цели своей профессиональной деятельности. Сейчас именно манящая изобилием и разнообразием репертуара заграница стала главной целью нашего мало-мальски одаренного певца. Разрастанию этих аппетитов способствуют и международные конкурсы, которые теперь доступнее. Цифры чужих гонораров, внешний лоск и высокий уровень развития музыкальной культуры на Западе — все это воодушевляет. Хотя вокальная школа не всегда адекватно воспринимается в Европе, культивируемые в отечественных консерваториях «мощь» и «полетность» голоса для западного уха часто звучат как неоправданно громкий «ор».

В последних более-менее заметных премьерах театра практически оба состава солистов сформированы преимущественно за счет молодежи. «Турандот» Пуччини, «Джоконда» Понкьелли, «Фауст» Гуно (в новой постмодернистской постановке). Подход к формированию состава исполнителей во всех названных случаях уже не был столь прямолинейным, как, скажем, во времена «Аиды», когда на сцену допускались преимущественно мастера.

Практически во всех голосовых группах сейчас на слуху ряд имен, которым, судя по всему, придется держать на плечах и будущий репертуар. Среди них упомянутая сопрано Оксана Дыка, меццо-сопрано Наталия Кислая и Елена Бихунова, теноры Марьян Талаба, Дмитрий Попов и Дмитрий Кузьмин. Конечно, хотелось бы, чтоб фамилии потом не оказались в списке «блуждающих звезд», вкусивших успех на Западе и покинувших отечественный театр.

Стихийно разросшуюся труппу, несомненно, трудно обеспечить работой. Особенно, если выпускается максимум одна премьера в год. Кроме того, принимая в стажерскую группу нового певца, важно сразу представлять себе полный диапазон его исполнительских возможностей. Если, например, театр наскоро поручит молодому лирическому тенору драматическую партию Энцо в «Джоконде» и удачно покажет этот спектакль в Киеве, возможно, и на гастролях, то потом сам же театр может остаться в проигрыше. Потому что выносливость и энергия певца должны «контролироваться» творческим руководством. В первую очередь, наверное, генеральным директором и главным дирижером. Иначе получится, что, «собрав сливки» с молодого голоса, театр снимает с себя ответственность за его будущее.

Между тем, поручая молодому певцу несвойственный ему репертуар, можно причинить немалый вред голосу. И куда в таком случае денутся все эти нахлынувшие россыпи молодых дарований? Увы, некоторые из них рискуют перегореть гораздо раньше отведенного природой срока. Хорошо бы, чтобы поступающие стажеры ставились в равные условия и могли себя выразительно показать уже на первых порах. Потому что иногда исполнитель, поступив в стажерскую группу, целый год может вообще не выходить на сцену. Возникает вопрос: почему? Если они плохи, то куда, собственно, смотрели те, кто их принял? А если хороши, то, наверное, не вписались в состав «фаворитов» или не устраивают кого-нибудь в духе сугубо театрального произвола? И в том, и в другом случае возникает некое недоумение, как это произошло недавно с одаренной певицей Натальей Яровой. А что же с новыми оперными режиссерами-постановщиками? Сказать попросту нечего. Ибо их нет. Ни один спектакль в нашем театре еще не поставлен молодым режиссером. Сама категория «молодой оперный режиссер» стала призрачной. Эдакие «призраки в опере» — все о них говорят, но никто их не видит. А то, что представлено в афише, в основном является детищем отечественных режиссеров предыдущих поколений или приглашенных зарубежных постановщиков, тоже преимущественно относящихся к тем же поколениям. Примерно такая же ситуация и с молодыми дирижерами. Разумеется, и те, и другие — товар штучный. И целыми потоками и поколениями они не могут вступать на профессиональную стезю в первом театре страны. Но все же заметным в последнее время стало имя Аллы Кульбабы. О ней все еще хочется сказать «юная» (так оно, в сущности, и есть). Но на сегодня маэстро Кульбаба «взяла в свои руки» уже столько ответственных и сложных спектаклей, что говорить о ней как о дебютантке было бы по меньшей мере несправедливо. И еще одно дирижерское имя возникло недавно на афишах — это Кирилл Карабиц. Поставив «Паяцев» и обновив «Евгения Онегина», он надолго исчез из театра. Разумного объективного объяснения такому факту нет. И это лишь подтверждает, что с обновлением самого маститого кадрового состава театра (дирижерского и режиссерского) не все обстоит гладко.