ПАРАДОКСЫ ПРИЖИЗНЕННОЙ СЛАВЫ И ПОСМЕРТНОЙ СУДЬБЫ

Знаете ли вы Мейербера? С таким вопросом обращаются к посетителям хозяева открытого этим лето в Берлине близ Бранденбургских ворот Палац-Кафе, которое носит имя некогда столь знаменитого композитора и расположено в доме на Парижской площади, где он жил с 1848 года. Мейербер был коренным берлинцем. Он вырос и получил блестящее всестороннее образование в семье берлинского сахаропромышленника и одного из богатейших граждан прусской столицы Иуды Герца Бера. Но ошеломляющая карьера заслужившего всеевропейскую славу оперного маэстро была связана не с Германией, а с мировым центром художественной культуры той эпохи - Парижем, куда он приехал уже зрелым творцом, постигшим секреты композиторского мастерства под руководством немецких наставников, а затем изучившим законы оперной сцены на родине бельканто в Италии.

Восхищенные и потрясенные «Робертом-дьяволом», «Гугенотами», «Пророком», современники сравнивали Мейербера с Бетховеном, называли его Великим Человеком, художником, чье творчество стало поворотным моментом в развитии искусства. Однако триумфальное шествие опер Мейербера по сценам Европы и мира сопровождалось не только восторгами, но и яростными нападками противников, среди которых встречались имена признанных авторитетов. Ему предъявлялись различные обвинения. Большая их часть напоминала упреки, которые раздавались в адрес популярных романов Вальтера Скотта, Александра Дюма-отца, опер Россини и Доницетти. Массовый успех подобных произведений нередко заслонял от придирчивых критиков их неоспоримые художественные достоинства, заставлял подозревать их авторов в потакании вкусам толпы.

К тому же биография Мейербера никак не соответствовала господствовавшим представлениям об облике и жизненном пути романтического художника. Подобно известному литературному персонажу - гофмановскому капельмейстеру Крейслеру, романтический музыкант рисовался воображению погруженным в мир собственных фантазий чудаком с экстравагантной внешностью, презиравшим сильных мира сего и презираемым, терпящим нужду, голод, лишения во имя высших идеалов, которые воплощал в божественных звуках своей музыки. В свете таких представлений Мейербер казался слишком благополучным, слишком хорошо воспитанным - удачливым наследником богатого состояния, способного обеспечить не только жизненные удобства, но - как любили злословить по его адресу - купить всё и всех, от кого зависел успех очередной шумно разрекламированной премьеры.

Искусство Мейербера давало еще один повод для нападок. В эпоху, когда во весь голос начали заявлять о себе новые национальные школы в музыке и национальный характер творчества стал предметом особой заботы, Мейербер характеризовался как художник-космополит, эклектически смешивающий в своих операх черты немецкой учености, чувственность итальянских мелодий, эффектность оркестрового наряда и театральных приемов, присущие французскому вкусу. Его блестящее умение подняться над национальными различиями и впитать ценное из разных источников недоброжелатели начали объяснять еврейским происхождением маэстро. Об этом во всеуслышание заявил в брошюре «Еврейство в музыке» главный недруг Мейербера Рихард Вагнер, в свое время сам не избегнувший влияния автора «Гугенотов» и пытавшийся завоевать его расположение с целью пробиться на сцену парижской Большой Оперы.

Мейербер прожил долгую, насыщенную яркими событиями творческую жизнь, а его творчество стало соединительным звеном нескольких художественных эпох. Он появился на свет в год смерти Моцарта, а вскоре после его кончины, наступившей в разгар репетиций последней его оперы «Африканка», родился один из ведущих представителей музыкального искусства ХХ века Рихард Штраус. Оперы Мейербера на протяжении почти ста лет прочно удерживались в репертуаре музыкальных сцен мира. «Роберт-дьявол», «Гугеноты» и «Пророк» были хорошо известны и в Украине, шли в Харькове, Киеве, Одессе. Изменили положение политические события драматического ХХ века с его двумя мировыми войнами, революциями, человеконенавистнической идеологией фашизма.

В фашистской Германии на творчество Мейербера был наложен запрет. В Советском Союзе из всех его опер сохранили популярность лишь «Гугеноты». С успехом эта опера была поставлена в 70-е годы и в Киеве. Один из инициаторов постановки режиссер Дмитрий Смолич как бы принял эстафету от своего отца, одного из ведущих советских оперных режиссеров Николая Смолича, ставившего «Гугенотов» в Ленинграде в 20-е годы. Киевский спектакль, которым дирижировал Иван Гамкало, выделялся прекрасно разработанными массовыми сценами, графической строгостью костюмов, монументальностью общего решения. Великолепно справлялись со сложными вокальными партиями ведущие киевские певцы. О «Гугенотах» говорят так: театр, в котором есть пять оперных звезд мирового класса, может браться за эту оперу. Два десятилетия назад в нашем театре такой ансамбль первых голосов был. Сегодня о возвращении «Гугенотов» в репертуар говорить не приходится. Партии Рауля и Валентины петь в Национальной опере Украины просто некому.

А каково же место опер Мейербера на мировой оперной карте? Можно ли назвать кумира оперной публики прошлого века забытым художником? По статистике, на протяжении ХХ века чаще всего появлялась в афишах самых знаменитых театров и в репертуаре ведущих оперных певцов опера «Африканка». На современной видеокассете (ее любезно прислала нам в подарок живущая в Берлине прапраправнучка Мейербера госпожа Элизабет Бер) опера записана в международном по составу ансамбле оперных звезд (Ширли Веррет, Пласидо Доминго, Руг Свенсон, Джустино Диас) в постановке оперного театра Сан-Франциско во главе с дирижером Маурицио Арена (режиссер Лотфи Мансури). Пласидо Доминго выступил и в главной партии «Пророка» в прошлогодней премьере оперы на сцене венской Государственной оперы ( дирижер Марчелло Виотти, режиссер Ганс Нойенфельс, сценограф Райнхард фон дер Танен). Отзывы прессы о последнем спектакле весьма разноречивы. Но сам факт его появления на одной из ведущих оперных сцен мира свидетельствует о росте интереса к творчеству Мейербера. Можно привести немало и других свидетельств такого рода.

«Динора». История этой лирико-комической оперы Мейербера, любимого детища его старости (она была создана, когда прославленному композитору минуло шестьдесят семь лет), неразрывно связана с именем легендарной певицы конца прошлого столетия Аделины Патти. Восторги одного из ее поклонников, русского композитора и критика A.Ceровa, увековечил в знаменитом «Райке» Мусоргский. А мне вспоминается чистый серебристый голос Евгении Мирошниченко, в исполнении которой я когда-то впервые услышала виртуозную колоратурную арию Диноры. Какой бы блестящей исполнительницей этой эффектной, словно созданной для ее голоса партии могла быть наша украинская певица! Теперь арию Диноры включают в свой репертуар ученицы Евгении Семеновны. Можно было бы помечтать о том, что одна из них когда-нибудь выступит в этой роли на сцене Национальной оперы Украины, что здесь же будут восстановлены с новым звездным составом «Гугеноты» и театр посвятит этот спектакль памяти двух выдающихся русских оперных режиссеров Николая и Дмитрия Смолича, так много сделавших для развития оперного искусства Украины.

Появление в репертуаре каждого оперного театра произведений Мейербера свидетельствует, как это было сто пятьдесят и больше лет назад и остается неизменным в наши дни, о профессиональных возможностях коллектива, о составе труппы, где должны быть певцы, обладающие виртуозной техникой и мощными, драматически насыщенными голосами, об уровне мастерства оркестра и еще о многом другом. Мейербер и сотрудничавший с ним «король либреттистов» Эжен Скриб создали модель «большой оперы» - красочного, зрелищного спектакля, воздействующего на зрителей и слушателей всем арсеналом имеющихся в распоряжении музыкальной сцены средств. На эту модель продолжают ориентироваться все главные оперные театры мира, приверженность к «большому» спектаклю и крупным oперным голосам неизменно проявляют и любители оперного искусства. А это означает, что и в грядущем тысячелетии произведения Мeйepбepa не исчезнут с оперных подмостков. Сохранят они актуальность и по другим, более глубоким и драматическим причинам.

Мейербер никогда не изменял религии своих предков, о чем еще в юности дал клятву матери. Вместе с тем конфликты его опер порождены религиозным фанатизмом и темными суевериями толпы, приводящими к гражданским катастрофам и личным трагедиям. Несмотря на трагические развязки в них утверждаются высокие общечеловеческие идеалы, способные преодолеть разъединяющие людей религиозные, национальные, расовые различия. Еще более остро, чем в эпоху Мейербера, в защите этих идеалов нуждается наш современный мир.