«ОДНОФАМИЛЬЦЫ» ВЕЛИКОГО РИМЛЯНИНА

П опулярно мнение о

том, что для появле-

ния Мецената нужен как минимум Рим эпохи императора Августа. Просто необходима некая питательная среда -общественный слой аристократии - этаких богатых гедонистов, немного пресыщенных радостями земными, немного капризных. И уж во всяком случае хорошо образованных. Он может даже сам «баловаться стишатами». И необязательно, чтобы он осознавал невысокую ценность собственного творчества - лишь бы кроме собственной макулатуры издавал и еще что-нибудь посущественнее. С точки зрения нашей банальной и все еще несколько пролетарской эрудиции он типичный бездельник и мажор, поскольку не имеет понятия о ежедневной напряженной борьбе за хлеб насущный. И тем не менее он может позволить себе вести жизнь «достойную человека» - не обезображенную суетой. И вот когда отступает за порог суета, может появиться призрак Вечности. Конечно, и в эпоху августовского классицизма они подхалимничали, эти поэты, пишущие богатырские эклоги о своем Меценате (ну совсем как советские писатели о гегемоне), художники, изображающие его на троне Юпитера, музыканты, сопровождающие своим искусством его пышные пиры. Но в то же время эта богема могла позволить себе массу вольностей. И верный Меценат откупал своих подопечных от публичной порки, тюремного заключения и даже изгнания. Не говоря уж о своей непосредственно меценатской деятельности. По мере своих сил, он становится причастным к Бессмертию.

Впрочем, этот экскурс в историческую образность - дань традиционному воззрению на фигуру мецената (т.е. Мецената Гая Цильния) - «друга и покровителя искусств». Подобные фигуры можно было бы найти и в менее далеком прошлом в любой достаточно развитой культуре. Впрочем, основная масса восторженных обращений к этому благостному образу грешит неполнотой. Что вполне понятно - не только в этом жертвуют некоторыми чертами «исторической справедливости» во имя функциональности.

Пожалуй, основной чертой в образе мецената является несколько несвойственная современному миру потребность отдавать. То есть речь идет о «настоящей дружбе» и «настоящей любви» в отношении изящных искусств. Настоящей, то есть вполне бескорыстной - когда акт давания ценен сам по себе. И поэтому не надо тешить себя призрачной надеждой, что отсутствие подобного «альтруизма» у наших бизнесменов - дело временное. Вот, мол, будет у них ну очень много денег, тогда и возникнет у них эта благородная потребность. Но дело-то на самом не в размере капитала - высокие чувства и соответственно побуждения не меряются в дензнаках. Это вопрос внутренней культуры.

Конечно, можно и в современной Украине (если сильно напрячься) представить себе человека, который неплохо образован, любит изящные искусства, разбирается в них и при этом достаточно богат и готов «делиться» не только «с кем надо». Но все-таки современный бизнесмен - человек, как правило, более чем практичный. Он поневоле вынужден мыслить категориями времени, а не Вечности. Причем не только у нас. Скажите это слово современному «деловому человеку» любой национальности, обремененному всеми возможными нервными болезнями, не читающему ничего, кроме биржевых сводок - не потому, что невежда, а потому, что больше ни на что нет времени - ему, как жителям Зазеркалья, все время приходится очень быстро бежать, только для того, чтобы оставаться на месте.

Еще одна серьезная проблема лежит в области закона. Если меценаты прошлых времен вкладывали в искусство средства из собственного кармана, то современные коллеги не держат в карманах больших сумм - сами понимаете, денежки выгоднее вложить в дело. Кроме того, что подумает налоговая, например, если он заявит, что кругленькую сумму на постановку, скажем, нового балета он вынул из собственного кармана? Зато фирма обладает достаточным капиталом и исправно платит налоги.

Вот здесь-то нам и является иная ипостась финансирования искусства, называемая «спонсоркой деятельностью». Она коренным образом отличается от меценатства. И в первую очередь не тем даже, что спонсор не вынимает для «филантропических» целей деньги из собственных широких штанин. Спонсорство имеет совсем другую этику. Само время не располагает к альтруизму - богатые люди теперь не столько «дают», сколько «вкладывают». А это, знаете ли, две большие разницы.

Что привлекает современного бизнесмена к спонсорской деятельности? Если говорить не «о нас», то это, в первую очередь, возможность уменьшить, а то и вовсе избежать налогов. У нас, к сожалению, такая форма привлечения к финансированию культуры отсутствует. Поэтому здесь в игру вступают более эфемерные мотивы.

В первую очередь, участие в финансировании того или иного проекта - это неплохая реклама. Здесь название твоей фирмы не просто пропечатают на более-менее ярком плакате или пропоют на более-менее сносный мотивчик, но еще и придадут ему благородный флер. И вот ваша фирма уже не просто солидна и успешна, раз позволяет себе «разбрасываться деньгами», но и имеет имидж радетеля за «возрождение национальной культуры».

Здесь можно наблюдать интересную особенность. Рекламные соображения у наших спонсоров все-таки зачастую превалируют над имиджевыми. Это, если хотите, национальная особенность: финансируются чаще всего так называемые «популярные» проекты. Те, которые увидит как можно большая часть населения. Это большие шоу поп-звезд, например, кино- и телепроекты и т.п. То есть речь идет о массовой культуре. В то время как в отношении меценатства речь идет скорее об искусстве академического или элитарного направления. Понятие «массовости» у нашего героя перебивает понятие «высокого», критерии сиюминутной выгоды - критерии вечности, практичность берет верх над эфемерной «дружбой с искусством». Спонсор вытесняет с подмостков культуры мецената.

Спонсорство, как можно заметить, давно вышло за рамки финансирования именно искусства, с коим неразрывно связан образ мецената. Трудно связать образ сего последнего, например, со спортивными состязаниями, которые так популярны у наших спонсоров. Очень хорошо вкладывать деньги именно в спорт. Эта область человеческой деятельности «близка массам», очень эмоциональна и дает несомненный рекламный дивиденд. Особенно в случае победы. Кроме того, спорт - «наша мировая слава», и кому не захочется погреться в ее щедрых лучах. Возможно, именно поэтому в рейтинге популярности областей финансового приложения у спонсоров лидируют именно спорт и поп-искусство. Уже это указывает, с одной стороны, на «небескорыстность» давания, с другой - на невысокую щепетильность отечественного «мецената». Ну, какой ему смысл финансировать концерт классической музыки, который придет слушать разве что горстка вымирающей интеллигентской прослойки, пребывающей за чертой бедности? Ну, в новостях, может, покажут - да и то в самом конце, когда все основные новости закончатся, а у экранов останутся только доверчивые зрители прогноза погоды.

Поэтому представителям элитарного и академического искусства приходится рассчитывать как правило на еще одну, все более распространенную у нас систему грантов. Она - тоже не «меценатство» в полном понимании этого слова, хотя по сути она к меценатству в чем-то ближе, чем спонсорство. Во всяком случае здесь как правило не действуют откровенно рекламные соображения. Но зато достаточно широко поле для имиджевых игр. Благотворительные программы и фонды на нашей территории очень неоднозначны и неоднородны. Они, зачастую будучи единственной надеждой творцов, не вызывают особого доверия у них самих как и у широких слоев населения, не имеющего профессионального отношения к искусству. Впрочем, понятие «благотворительность» в принципе выходит за рамки искусства, а стало быть и меценатства как такового. Поэтому в данном случае будем говорить именно о так называемых «культурных программах».

Фонды бывают импортные и наши. Импортные «у нас» вызывают больше доверия. Хотя бы потому, что относительно понятно «зачем им это нужно». Население вполне удовлетворено мифом о том, что Западу просто нужно это все в качестве самоуспокоения: на Востоке, мол, постепенно идут какие-то демократические процессы, что-то делается, что-то они там возятся, а значит, чем-то заняты и за оружие хвататься не станут. То, что какой-нибудь очередной «дядя Сэм» приобретает определенную власть над культурными процессами в нашей стране стыдливо умалчивают. И правильно делают, потому что если этого не сделает «дядя Сэм», у самих руки до этого самого процесса не дойдут, возможно, уже никогда.

Местные же фонды вызывают у среднего гражданина вполне обоснованный скепсис. Поскольку наше налоговое законодательство построено таким образом, что спонсорская деятельность, вкладывание в недоходные сферы не несет ни малейшей выгоды, а в альтруизм «нового украинца» наш человек не верит. Ну а вопрос «откуда дровишки» интересует любопытного обывателя больше всего. И за деятельностью любого отечественного фонда немедленно поднимается мрачная тень беззакония и прочих безобразий, которые никак не перекрываются благородством спонсорской деятельности.

Тем не менее человеческие ценности, хоть и мешают в бизнесе, но почему-то не подвергаются ревизии и остаются неизменно популярными. Поэтому иные спонсоры, особенно когда речь идет об элитарном искусстве, настаивают на том, чтобы называться именно «меценатами». Возможно, по недомыслию (они и правда могут не понимать, что именно отличает их от «однофамильца» Гая Цильния), а может, хочется иногда почувствовать себя филантропом и любимцем муз. «Имидж филантропа» - это звучит, согласитесь. Тем более, что время такое: что истинно, а что лишь создает видимость, не разберет никто. Человек, выставленный на публику, не отделим от своего «имиджа» настолько, что сам готов принять его за свое настоящее лицо. Может, «имидж филантропа» в этом случае - не худший вариант. И в конце концов таким несколько неожиданным способом на нашу культурную сцену снова выйдет бескорыстный «друг искусств» меценат, потеснив на ней позиции прижимистого и не слишком щепетильного спонсора.