НОВЫЕ ЧАРОДЕИ

глава первая

В некотором городе некоторого государства, в полутемном холле мрачноватого здания Музея культуры и искусств что на улице Большой Лукоморской, привалившись к конторке привратника сидел большой ободранный Кот. Он немилосердно дергал струны давно расстроенных гуслей и пел простуженным фальцетом:

Лукоморья больше нет

от дубов простыл след

хоть годились на паркет

так ведь нет

выходили из избы

здоровенные жлобы

порубили те дубы

на гробы...

Старая, сизая от браги и сидячей работы Щука немузыкально подтягивала из-за конторки:

ты уймись, уймись тоска,

у меня в груди...

Кот отбросил гусли и почесал за ухом задней ногой. Нежный инструмент отозвался фальшивым аккордом. На длинной выцветшей бирке, прикрепленной к нижней струне, значилось: «Гусли звончатые». Вместо инвентарного номера, давно затертого, на ней было написано короткое, но выразительное слово.

- Стер бы ты его, - прошамкала Щука, подслеповато щурясь на бирку. - Срам ведь.

- Не могу, - ответил Кот. - Права не имею. Это тоже проявление культуры. А все означенные проявления мы должны собирать тщательно и хранить бережно. Смотри инструкцию пункты 2.2 и 2.4. Слушай, а может, продать гусельки? Или в аренду сдать?

- Кому они нужны?

- Ну как... во-первых, антиквариат. Во-вторых, они же сами играют - учиться не надо. В-третьих, как они заиграют - ноги сами в пляс идут. Они же волшебные, деревня.

- Знаю я ваши пляски. Сначала ноги в пляс, а потом, еще не остановившись: «Деньги давай, давай деньги». А откуда деньги? Был один пятак неразменный, так и тот давно изъяли.

При этих словах Кот стыдливо потупился.

- А куда изъяли-то?

- Опять не помнишь... А сам говорил, что наша работа - все помнить. А цепь-то золотую хоть помнишь?

Кот закрыл морду лапами и покачал головой.

- Склероз у тебя. - сказала Щука. - Ты говорил, на монетный двор снесли.

Кот попытался вспомнить, откуда же у него под подушкой образовалось несколько золотых звеньев, но не смог. У него был склероз и это страшно его раздражало - он же числился в музее хранителем народной памяти... Впрочем, плохая память не однажды сослужила ему верную службу. У Кота был типично кошачий темперамент, то есть когда он видел перед собой лакомый кусочек, он не мог отказать себе в удовольствии этот кусочек стянуть. Но при этом Кот был обременен болезненной совестью. Он до такой степени стеснялся, что не мог ни спать, ни есть, пока скверный эпизод не изотрется из его памяти. К счастью, память редко подводила...

Кот еще размышлял о возможности выгодно отделаться от гуслей (все равно проку от них не было - Кот не помнил ни одной песни до конца), когда на пороге появился человек.

- Никак Добрый Молодец, - сказала Щука.

- Да, я Добрый Молодец, - подтвердил пришелец.

- Это что же за должность такая? - поинтересовался подозрительный Кот.

- Это не должность, - ответил Добрый Молодец. - Это призвание.

- У нас тут все при званиях, - проворчал Кот. - А чем, собственно, интересуетесь?

Как и любой порядочный добрый молодец, пришелец интересовался мечом-кладенцем, шапкой-невидимкой и пером Жар-Птицы. Кот призадумался. Меч-кладенец находился в ведомстве музея и до недавнего времени сохранялся в арсенале одного западного административного центра. Но совсем недавно - буквально на днях - он исчез из экспозиции и в фондах его тоже не нашли. Куда он делся, Кот, как раз в то время инспектировавший фонды, не мог вспомнить в силу застарелого склероза. Шапку-невидимку кот отдал по случаю одному знакомому чиновнику, которому надо было срочно исчезнуть. Кому именно, Кот не помнил, но к чести его надо отметить, что об оплате этой маленькой услуги он тоже не вспоминал. Пока. Перо же Жар-Птицы проходило и вовсе по другому ведомству. Но терять перспективного клиента Кот не мог себе позволить.

- Меч, шапка и перо, - произнес он, хитро жмурясь и почесывая подбородок задней ногой. - Ну что ж. Можно попробовать... Хотя сложно, сложно... А не интересуют ли вас кладези?

- Это клады что ли?

- Можно сказать и так. У нас, знаете ли, большая коллекция скопилась за последний год. Мы тут им смотр устроили. Со всей страны кладези свозили. Как это сказал наш поза-позапрошлый шеф... - Кот призадумался. - Чистые родники... родники...

- Живая вода? - уточнил Добрый Молодец.

- Точно. Лучше и не скажешь. Даже наш прошлый шеф лучше не сказал бы. Живая вода. Может, к новогоднему столу чего присмотрите… - Кот полез через барьер за ключами и зашептался со Щукой. «Диван, диван ему нужен», - отчетливо и громко сказала Щука, недоверчиво косясь на пришельца. Но Кот не обратил внимания, достал связку ключей и подошел к окованной железом двери. Добрый Молодец направился за ним следом, но его задержала Щука, прошептавшая ему в ухо: «Вы с ним там осторожнее - того и гляди гадость какую-нибудь всучит. Вот меня на днях чуть не продал как акулу шоу-бизнеса». Добрый Молодец покивал, цыкнул зубом и вступил вслед за Котом в Хранилище. «Такой не пропадет, - подумала Щука. - Ишь как зубом голодно цыкает. Он и до дивана доберется...»

Глава следующая

Кот вел клиента по запыленным коридорам и распахивал перед ним витрину за витриной.

- Вот здесь у нас, как вы изволили выразиться, «живая вода». Да. Большая коллекция художественной самодеятельности со всех регионов. Вас какой больше интересует?

В витринах юноши в шароварах и девушки в веночках совершали разнообразные телодвижения, которые вполне можно было принять за танец. Коту очень хотелось, чтобы посетитель что-нибудь выбрал, но Добрый Молодец морщился и голодно цыкал зубом. Это все было не то, за чем он пришел.

- Понимаю, понимаю, - суетился Кот, - вас интересует что-то более профессиональное и менее массовое. Пройдемте...

Он распахнул следующую витрину и Добрый Молодец увидел на бархатной подушечке книгу небольшого формата в простенькой обложке. Названия у книги не было. Автора тоже.

- Это что же, «Книга жизни»? Или »Книга мертвых»?

- А там и мертвые, и живые. За этот год сумели издать только одну книгу. Вот и сделали ее такой… универсальной. Собрали все, что могли, - и под одну обложку. Это, знаете ли, в духе времени: два в одном, пять в одном, все в одном… Экономия средств.

- Кстати о средствах… - Добрый Молодец задержался у стенда с надписью «Пятак неразменный». Здесь на подушечке уже давно лежал самый обычный пятак старой советской чеканки из личного фонда прошлогоднего шефа. Ходили слухи, что именно этот шеф, пожертвовавший антикварным пятаком, и пустил по миру тот, что считался неразменным. После чего шеф стал бывшим - пошел на повышение.

Кот поспешил увести посетителя от сомнительного пятака.

- Вас, наверное, больше интересуют живые экспонаты. У нас очень неплохая коллекция кадавров.

- Простите, кого?

- Кадавр. Модель живого организма, приспособленного к выполнению определенных функций, - бойко повторил Кот страницу из инструкции. Это было единственное произведение словесного творчества, не ставшее жертвой его склероза. Это мучило Кота. Особенно глава о хищениях музейной собственности.

- Вот, обратите внимание на этот экземпляр.

Под потолком сидела большая птица.

- В некотором роде, можете считать, что это Жар-Птица, - пряча глаза от неловкости, сказал Кот. - В смысле… В смысле деньги делает на ровном месте. И вообще хорошая птичка. Орел! Поет, опять же…

- Она еще и поет?

Посетитель с сомнением заглянул «орлу» в клюв.

- Ну, ладно, отложите. Может, и правда за Жар-Птицу прокатит.

Кот потер лапы и подмигнул птице. Птица каркнула.

- А вот это Рог изобилия.

- Рог? - глаза Добра Молодца хищно блеснули.

- Ну, рог - это, конечно, сильно сказано… Так, рожок. Но выделка хорошая - прошлый век. Надежно делали. Он немало повидал, уверяю вас.

- А вот здесь модель желудочная…

Но посетитель соскучился.

- Так, с живыми ясно. А что…

- Простите, молодой человек. Обижаете, - Кот насупил брови, изображая административное негодование. - Где же вы живых увидели? Это, простите, все - экспонаты музея. А живых, между прочим, в музеях не держат. Обратитесь на рынок. Там вам, конечно, не Бог весть что предложат - там не то что народного, даже заслуженного днем с огнем не сыщешь. Но зато все продается.

- А здесь?

- Ну, конечно, можно договориться… - Кот стыдливо потупился.

- Ладно, а где диван?

- Диван? - Кот нервно дернулся всем телом. - Мнэ-э… Нет никакого дивана. Не помню такого экспоната.

Посетитель голодно цикнул зубом и недобро посмотрел на Кота. «Ревизия», - подумал Кот, и память его несколько прояснилась. Он вспомнил о золотой цепи и о перспективе ходить вокруг дуба. И о том, что новая цепь уже вряд ли окажется золотой, учитывая инфляцию.

- Диван… Вы понимаете. Это же не совсем диван. То есть в некотором роде совсем не диван… Да и нет никаких диванов в памяти народной! И в моей, между прочим, тоже…

- Как же нет дивана, если в описи четко сказано: «Диван кожаный. 1 шт.»?

Кот понял, что если он не найдет что сказать, посетитель опять будет цикать зубом. Поэтому Кот пошел налево и заговорил с былинными интонациями.

- Тут вот, какая история получилась. Каждый, кто на этот диван попадал, рано или поздно испытывал непреодолимое желание встать на него ногами. Кому для чего - кому гвоздь забить, кому выше показаться. И всякий раз обшивка на диване лопалась (не кожаный он, точно вам говорю - дерматин) и оттуда камушки всякие беленькие сыпались. Ну, дальше кто как распоряжался - кто новый клуб строил, кто старый ремонтировал, кто еще чего придумывал. И объявили этот диван в конце концов… мнэ-э… трансцендентальным. То есть реально не существующим. Он, значит, реальность нашу нормальную в реальность сказочную превращает. А поскольку он реально как бы не существует, то вот зашел я как-то в соответствующее помещение, а дивана там вроде и нет.

- То есть как «вроде»?

- Ну, он же нереальный. Поэтому и невидимый простым глазом. Это, юноша, особый глаз надо иметь, чтобы его увидеть. И тем более им воспользоваться. Это самому надо быть нереальным. Вот таким хотя бы, как наши экспонаты.

- Понял, - ответил Добрый Молодец, цыкнул зубом и растаял в воздухе.

Глава последняя

В морозную новогоднюю ночь в полутемном холле Музея культуры и искусств, что на Большой Лукоморской, сидели Кот и Щука.

- Я тебе точно говорю, это был не просто Добрый Молодец. Так зубом цыкал, что мое почтение. Готов спорить - уж он найдет диван…

Щука согласно кивала головой и немелодично пела:

Ты уймись, уймись, тоска,

Сердце мне не рань.

Если это присказка

Значит, дело дрянь.