Нина Бичуя: "С шести лет я знала, кто такой Сталин, и правду о Голодоморе"

В художественной среде Львова фигура писательницы Нины Бичуя - особая, незаурядная.

Еще в 1960-х авторитетные коллеги называли ее королевой женской прозы, а критики писали, что ее произведения пронизаны интеллектуальным напряжением и психологизмом. Среди ее книг - "Дрогобицький звіздар", "Квітень у човні", "Родовід", "Бенефіс", "Десять слів поета", "Канікули у Світлогорську". Собственно, так получилось, что после выхода повести "Десять слів поета" (1986) Нина Бичуя неожиданно отошла от изящной словесности и погрузилась в редакторскую и переводческую работу. И вот недавно, почти через тридцать лет, вышла ее книга "Три театральні повісті", объединившая "Репетицію", "Бенефіс" и уже упомянутые "Десять слів поета". Автор говорит, что возвращаться к себе сегодня невыносимо больно, тяжело, почти невозможно. Впрочем, для читателей возвращение к произведениям Нины. Бичуя - всегда радость.

- Нина Леонидовна, кто побудил вас издать именно эти повести под одной обложкой?

- Книги, которые в последнее время вышли в издательствах "Піраміда" и "Срібне слово", появились благодаря издателям, составителям, художникам - в частности, моим коллегам и друзьям Василию Габору, Ирине Лонкевич, Инне Шклёде. К выходу книги "Три театральні повісті" приложила силы Анастасия Левкова, которая брала у меня интервью.

- В свое время вы приехали во Львов из Киева. Поступили на факультет журналистики. Хотя могли бы выбрать столицу.

- Между "приехала" и "поступила" - расстояние более десятка лет. Приезд во Львов - это история моих родителей, не моя... Хотя во Львове я с трех лет, по ментальности больше "восточная", чем галичанка. Окончила школу с золотой медалью, могла поступать в любой вуз в любом городе, и в Киеве тоже. Но уехать из Львова? Аттестат у меня был, а паспорта - еще нет. Не было шестнадцати лет. Могла выбрать любую другую профессию: в высшие учебные заведения медалистов принимали без экзаменов. Однако хотела обучаться украинской филологии. Это было в 1953 году. А в следующем в университете открылся факультет журналистики.

- Очевидно, было желание что-то изменить в этой жизни? Ведь многие идут в журналистику, стремясь "изменить мир"?

- Тогда такими словами не оперировала. Просто хотела делать то, что хочу. Представить себе, что это что-то изменит, - было тяжело. С шести лет знала, что такое Советский Союз, кто такой Сталин, правду о Голодоморе. Отец мне все рассказывал. Он не боялся, что могу "растрепать". Боялся другого: что с ним может что-то случиться, а я останусь "советским человеком". Очень тяжело было до всего доходить своим умом. Об этих автобиографических деталях написала в новелле "Камінний господар". Кстати, в ней, кроме прочего, речь о разрыве между сказанным и услышанным, воспринятым. О потребности разумной паузы. Но я забегаю немного вперед.

Помогала ли мне журналистика писать?.. Помогала. В том смысле, что научила дисциплине. Ведь когда газете нужно на завтра 300 строк текста - они должны быть сданы. Когда в детском журнале "Малятко" мне сказали, что за неделю нужно прислать рассказ на 300 слов и не более, это ограничение меня не пугало. Позже узнала, что Хемингуэй ставил себе подобную норму в день.

Тогда невозможно было откровенно писать о том, что хотелось, что творилось на самом деле. В больших газетах почти не работала, разве что в "Ленінській молоді", позднее, при "перестройке", она называлась "Молода Галичина". Теперь ее нет. Хотя молодежка сейчас нужна. Молодые просвитяне пытались издавать журнал "Торба". К сожалению, он тоже "умер".

Злыми глазами можно посмотреть на те времена, если пересмотреть подшивку газеты "Просвіта". Мы делали ее с 1989 года - с какого-то номера, можно сказать, без вмешательства цензуры. Цензура тогда еще существовала, но мы не носили туда свою газету. Мы - это Мария Базелюк, Ярослава Величко, Роман Кудлык, Тарас Салыга и я. Классная была команда!

- Так получилось, что после редактирования газеты "Просвіта" вы свою жизнь надолго связали с театром. Как туда попали?

- Случайно, хотя театр меня всегда привлекал. Я любила то, чего не любят 90 процентов читателей, - пьесы. С 12-летнего возраста увлекалась Шекспиром, Александром Островским, Мольером, Пушкиным... А в первую очередь - Лесей Украинкой. Мне не нужно было повторно перечитывать пьесы - сразу воспринимала почти весь текст.

Первая прочитанная в детстве книга - "Принц и нищий" Марка Твена. В пять лет мама меня обучила сразу двум азбукам: кириллице и латинице. Поэтому, когда после войны мы вернулись во Львов, сразу начала читать и на польском. Это все пригодилось. Сочинение началось с любви к чтению. Когда много читаешь, хочется и свое что-то сказать.

В театре училась театру. Не стеснялась спрашивать и снова читала. Я ведь не театровед. Люблю актеров, которые работают на искусство, а не на зрителя. Это интереснее.

- Театр для вас был местом работы и основной аудиторией, с которой вы общались. Но театр - это не совсем сама жизнь... Как писательница знаете, что имею в виду.

- Это скорее была школа театра. В Союзе писателей я с 1969 года, и это тоже стало школой, а в театр пришла в 1974-м или 1975-м. Потому у меня был и другой круг общения.

Первый мой рассказ, "Ящики", вышел в "Літературній Україні". Он о детях, но его почему-то назвали "для детей". А где-то через месяц получила письмо из издательства "Веселка". Его редактор Вячеслав Малец писал, что у меня, наверное, есть больше рассказов для детей, просил прислать их в издательство.

Помогла журналистская отвага. Села и начала писать. Написала кипу и отослала. Что-то ему понравилось, что-то нет... Через некоторое время вышла моя первая книга "Канікули в Світлогорську".

Так совпало, что вскоре после выхода того же "Ящика" приехал к Ирине Вильде из Москвы переводчик ее "Сестер Річинських" Владимир Россельс и начал меня искать. Говорит, буду вас переводить. Так и вышло.

- В повести "Десять слів поета" есть детали, которые невозможно описать, не побывав на месте событий. Были ли вы в Тбилиси, Москве, Харькове?

- В Москве была по поводу своих других книг, которые там выходили. Также была в Тбилиси и Харькове. Когда работала над повестями о Лесе Украинке, Лесе Курбасе, Мыколе Кулише, это открывало интересные возможности.

Для меня особенно важны детали. Не повезло, когда писала "Дрогобицького звіздара": в 1960-х не могло быть и речи о том, чтобы меня выпустили за границу. Я не могла оказаться в Болонье, где Юрий Дрогобыч был ректором университета. Но в конце концов поехала в Краков. Это тоже "территория" Юрия Дрогобыча.

- Интересен сам замысел "Трьох театральних повістей"...

- Каждую повесть писала отдельно. Первой была "Репетиція". Над ней работала в Киеве. Второй - "Бенефіс". Еще через два года вышли "Десять слів поета". Все они были напечатаны в журнале "Жовтень" - это был мой журнал, моя "территория". Писала довольно быстро. Это, наверное, от журналистики, не умею писать больших вещей. Возможно, потому, что очень завишу от настроения, эмоций. Для больших произведений нужно умение собрать широкий материал, "картировать" события в определенном порядке. Мне это неинтересно, слишком регламентирует. Когда писала свои повести, на работу не ходила. Занимала деньги "на жизнь". Получала гонорар - отдавала долги. Потом снова устраивалась на работу.

Итак, о театре. Это произошло случайно. Пришел ко мне Роман Кудлык и говорит: "Я нашел тебе работу: в театре для детей". - "Какую такую работу - зайчиков изображать?"

Роман Кудлык тогда сотрудничал со Львовским театром юного зрителя. Писал тексты для детских спектаклей. Музыку создавал Богдан Янивский. Директором был Данил Годованец, очень интересный человек. Меня взяли в театр литературным редактором.

Работала с очень неординарным режиссером Адой Куницей. Когда она поехала в Киев на стажировку, я уволилась. Сказала себе: хочу чего-то нового, а если театр - то только с Куницей. Если Ада вернется, я тоже вернусь... Ада вернулась. И я еще пять лет работала в театре. К сожалению, Ады уже нет. Семья передала нашему факультету ее архив: фотографии, рецензии, статьи, даже переводы.

Театр, о котором писала в повестях, не совсем этот театр. Настоящий намного более жестокий, злой, но в чем-то и добрее. Там есть борьба, зависть, подколки, взаимопомощь, поиски - есть все.

- Прочитав "Репетицію" и "Бенефіс", я почему-то захотел еще немного побыть среди ее героев. Узнать о дальнейшей судьбе талантливой актрисы Наталки Верховец, режиссера Ивана Марковского, других актеров. О театре вы больше не писали. Может, вернетесь к этой теме?

- Если я все расскажу, что же для меня останется?