НАСТРАИВАЯ ИНСТРУМЕНТЫ ФИЛЬМЫ «КРОКА»

На «КРОКе» я впервые, пожалуй, почувствовал, как меняется состав воздуха, его температура, что живу уже в ХХI веке. Наверное, не случайно это произошло на фестивале анимационного кино, бытовое устройство которого напоминает Ноев ковчег. Выйдешь вечером из кинозала и обнаружишь себя под небесным звездным куполом. Выйдешь днем — и попадешь под яркие лучи звезды, по имени Солнце. Из среды искусственной плавно перетекаешь в среду естественную. Это ощущение усиливает движение корабля и самой воды: время как бы протекает через тебя и уходит в вечность…

Хорошая идея — вынуть анимацию из родившего его городского лона и забросить в Природу. Ведь анимационное искусство если и фотографирует что-то, так прежде всего некое языковое искусственное пространство (по известному определению Юрия Лотмана здесь моделируется язык, на котором описывается действительность). Иначе говоря, художника-аниматора если и интересует реальная жизнь, то лишь в уже закодированном виде. Он работает с «готовыми» формами, обращается к уже существующим языковым образованиям. Детскому рисунку, к примеру, языку плаката, средневековой японской живописи, украинского фольклора. Отсюда подчеркнутая острота ощущений на стыке реальности и плоти анимационного фильма — язык волн воспринимаешь по-иному, даже посмотрев знаменитую картину Александра Петрова «Старик и море», где морская зыбь по-айвазовски реалистична и живописна.

И, быть может, это уже коллизия нового века, выросшая из опыта века минувшего. По крайней мере половина человечества живет в условиях городской цивилизации с ее доминантой техники и спорта. Все чаще посещает нас утопическое желание сбежать в Природу, сбросить сладкое ярмо техноблаг, все эти костыли, обесточивающие наши тела и души, уводящие в автономное бытие, не подключенное к великому Космосу. На одном из «круглых кроковских столов» эту ситуацию полемично обострил московский киновед Алексей Орлов. Представившись как фанат анимации, он тут же заявил о несомненном ее вреде и даже ненужности для естественного человека, коим является, скажем, житель деревни. Последнего «не давит», не ущемляет искусственная среда, поэтому он не испытывает малейшей потребности в эмоциональных допингах, очищении и тому подобных вещах. Спорный, конечно, тезис, ибо крестьянин в не меньшей, а может и в большей степени угнетен той самой естественной средой, которая кажется Орлову земным раем — его труд вплотную вмонтирован в жизнь природы. Поэтому крестьянские дети и выталкиваются родителями в городскую среду, которая представляется им царством свободы.

Но оставим это. Проблемы с бытованием анимации есть и в городской культуре. Для подавляющего большинства людей анимация существует в виде детских мультиков, и только. Между тем «КРОК» показал, что для самих создателей анимационных фильмов детская аудитория перестала быть главной. Им хочется обращаться к иным культурным адресатам. Да и само понимание «детскости» в последние годы существенно поменялось — сегодняшние дети в чем-то более продвинутые, чем мы, взрослые. В мире анимации подобное уточнение выглядит тем уместнее, что тут место под солнцем все решительнее завоевывают компьютерные технологии. А кто у нас нынче сидит за компьютерами? То-то.

Да, собственно, эти дети уже делают и фильмы. Уровень компьютерной грамотности растет как на дрожжах и это уже сказывается на анимационном искусстве (уместной представляется аналогия с эпохой начала ХIХ века, когда повышение уровня грамотности существенно повлияло на статус литературы и ее внутреннее обустройство). Иногда речь о детях идет в буквальном смысле. К примеру, полутораминутная картиночка под названием «По мотивам одноименного рассказа Д.Хармса» сделана Александром, сыном известнейших украинских режиссеров Давида Черкасского и Натальи Марченковой. Элегантно и непринужденно повествуется о человеке, у которого… ничего нет: ни головы, ни рук, ни печени, ничегошеньки. А стало быть, и говорить не о чем, — сообщает за кадром голос рассказчика, который дополняется пластическим сюжетом, заимствованным из абстрактной живописи 20-х годов. Трудно вообразить себе подобную органику у родителей Александра в рассказе о дыре в мироздании. Иное поколение, дети постмодерна. Хотя родительских заслуг забывать не следует — тот же Давид Черкасский не только своими фильмами, но и бытовым поведением в немалой степени способствовал возникновению чувства свободы в среде киевских интеллектуалов.

Не случайно главный приз фестиваля на этот раз получил фильм дебютанта, 30-летнего режиссера Свердловской киностудии Дмитрия Геллера, «Привет из Кисловодска». Сложное, прихотливое соединение разных фактур — некая вечная история взаимоотношений мужчины и женщины в курортной среде. В основу взят язык курортных фотографий и тех мелодий, которые сопровождают временное погружение в сладостный мир свободы от быта и обязательств.

Характерно, что молодые обращаются к текстам и языку прошедших времен, выстраивая вполне самостоятельные конструкции. В «Носках большого города» другого россиянина, Андрея Ушакова, незримо присутствуют и Чарли Чаплин, и Юрий Норштейн, но уже в несколько сниженной, ироничной подаче. Правда, отрицательно сказывается очевидное отсутствие внятного драматургического мотива, в результате чего режиссер местами теряет ритм и саму способность управлять ходом повествования.

Разумеется, в анимации роль драматургии специфична — пластику трудно закодировать в литературном сценарном тексте. И все же, все же… Недавний триумфатор «Оскара» голландец Мишель Дюдок в девятиминутном фильме «Отец и дочь» продемонстрировал достоинства тщательной сценарной разработки. Конечно, здесь и рисунок замечательный: он органически соединяет отточенную простоту графики и живописную многослойность пейзажа. Но главное, точно смоделированная притчевая конструкция рассказа о вечной драме ожидания и встречи, высокая и внятно прописанная философия человеческой экзистенции.

Знаменитый польский режиссер Ежи Куча представил картину «Настраивая инструменты» — сложно выстроенную и оркестрированную (с участием киевского композитора Вадима Храпачова, кстати сказать). Это нечто вроде потока сознания, которое всегда связано с какими-то внешними проявлениями. В данном случае это некое внешнее движение, почти беспредметное, опрокинутое в смутно, безотчетно. Ближе к финалу проступают образы, а потом мы увидим бумажный кораблик, болтающийся по волнам. Простой, по-детски непосредственный символ в столь прихотливой, почти непрозрачной картине. Постмодерный дискурс, полагающийся больше на зрительскую интуицию, чем способность к рацио. На пресс-конференции режиссер высказался в пользу сбалансированности внятной повествовательности и интуитивно-расплывчатой образности, хотя и подчеркнул, что анекдот, как правило, гасит эмоцию.

С этим, правда, далеко не все согласятся. Очень знаменитый нынче американец Билл Плимтон сделал полнометражную ленту «Мутанты-инопланетяне». Фантастика и приключения соединяются здесь довольно естественно. Потерявшийся в космосе астронавт через 20 лет возвращается на Землю с целью отомстить магнату космоиндустрии за содеянную с ним подлость. Рассказывается и о том, что произошло с Эрлом Дженсеном в его космических мандрах — там была любовь с экзотической представительницей далеких миров. Вопреки обыкновению, Плимтон в этот раз весьма сдержанно показывает эротические эпизоды: наверняка сказались соображения о массовом прокате. Так или иначе режиссер достигает цели — фильм достаточно артистичен, персонажи занятны и смешны, пластика вполне соответствует избранной стилистике.

В чем-то похожа на Плимтона финская картина «Космические свиньи» Кристиана Линдблада. Только здесь к традиционной юмористике добавлена щепотка сюра. В дурдоме свинья рассказывает журналисту о том, как она, служа в цирке, волею случая долетела до Луны. Ну а потом оказывается, что все это весьма похоже на правду… Выглядит вполне современно: сегодня каждая вторая история напоминает рассказ сумасшедшего. К тому же свинья уморительно серьезна и драматична по мироощущению.

Полнометражный фильм известнейших британцев Ника Парка и Питера Лурда «Куриный побег» ничем таким не прикидывается: нам просто и честно рассказывают о том, как взбунтовались обитатели курятника, как совершили побег на свободу. Однако я никак не мог отделаться от ощущения, что это о нас. Пластилиновые персонажи имеют тщательно разработанные характеры и даже психологическую начинку. Они смелы, трусливы, завистливы, хвастливы и т.д. и т.п. В итоге этот смешной рассказ таки увенчивается побегом с хозяйской фермы… Пример изобретательнейшего фильма с практически неограниченной аудиторией. Здесь каждый найдет свое — и дети, и взрослые скучные интеллектуалы. Собственно, только такие анимационные фильмы и имеют шанс добраться до кинотеатра.

А вот автор другой полнометражной картины «Король XXI века», японец Йоши Огихара, явно переусложнил свое повествование. Хотя его механизм достаточно прозрачен: одно врастает в другое и образуется причинно-следственная цепь событий. Это, кстати, в самой природе анимации: ведь для художника тут не существует технических проблем с воспроизведением всеобщей взаимосвязи вещей и явлений.

Комедийных, иронических лент было, в сущности, не так уж много. Обращали на себя внимание те из них, где присутствовала национальная самокритика. Иван Максимов исхитрился посмеяться над российскими способами внедрения европейских стандартов даже в музыкальном клипе «Люба» (изобретательнейшая, доложу я вам, вещь — блистательно воспроизводящая ритм песни и ее внутреннюю ироничность). А Бруно Бозетто в короткометражке «Европа и Италия» проделал сравнительный анализ поведения итальянцев и прочих европейцев. Мы похожи на первых: столь же неподчиняемы нормам и правилам, столь же непредсказуемы.

Очень смешно получилось у эстонца Рихо Унта в «Интернете Самуэля» — простак Самуэль вместе с Розовым Поросенком попадают в интернетовскую сеть, откуда их в конце концов выкуривают. Главный персонаж приходит к вполне здравому выводу о том, что эстонцам все эти технические новации ни к чему. Зачем, формулирует деревенский житель, если «у нас есть картошка и женщины, за которыми можно подсматривать в дыру, когда они моются в бане»? И вправду, ищущий зрелища всегда найдет его — с анимацией и без. Хотя «Крок» доказал одну простую вещь: анимационные фильмы тоже обладают загадочной особенностью — они не горят и в воде не тонут. Стремительный прогресс техники идет анимации на пользу. И как знать: не стоим ли мы на пороге решительного ее прорыва в широкие зрительские массы?