Молочные реки. Берлинале: мир — окунается, Украина — пиарится

Одна из тенденций недавнего Берлинале — упоение кинематографом стран третьего мира. В частности, Перу. Совершенно прогнозируемой оказалась победа нового перуанского фильма «Молоко скорби» на завершившемся 59-м Берлинском кинофестивале. Украинское кино, как известно, пропиарило себя в рамках очередной выездной акции (под маркой знойной водки). А также предложило уж совсем черный пиар нашей родины — в виде совершенно провального короткометражного фильма Мирослава Слабошпицкого «Диагноз».

Красивые латиноамериканские женщины вылетели под занавес фестиваля на сцену, задыхаясь от счастья, произносили речи, пели... Режиссер и актриса фильма «Молоко скорби», словно бы искупавшись в молочной реке счастья, поочередно обнимали «Золотого медведя» перед фотокамерами. Посвящали свою победу родному Перу. И чувствовали небывалую поддержку профессиональной публики, мнение которой в кои веки практически совпало с выбором жюри.

Нечастый случай, но все же закономерный для фестивалей последних лет, где либо выбирают лучшего из худших, либо самого непохожего из общей массы знакомого западно ориентированному зрителю синема. Три года назад это были монголы со «Свадьбой Туи», на Берлинале-08 — жесткий бразильский фильм «Элитный отряд» и вот снова латиноамериканский след. На сей раз очень поэтический, скорбный и до боли похожий на дебютную работу лауреатки Клаудии Льоса.

«Молоко скорби», снятое 32-летней племянницей самого известного перуанского писателя Варгаса Льосы, прямо наследует традиции брендового латиноамериканского реализма. Магического, разумеется. Того, где реальность переплетается с внутренней империей героя, где исторический факт переплавляется в традицию, культ, миф и где социум пытается поймать и конвертировать душу. Все это Клаудиа Льоса отсняла в своем первом фильме «Майденуза», прочно осевшем в памяти почитателей артхауза. В финале картины девушка по имени Майденуза в исполнении Магали Сольер, обрубив все концы с забытой богом родной деревней, уезжала в манящую столичную жизнь с невозмутимым загадочным лицом. Не меняя выражения, та же актриса появляется в «Молоке скорби», чтобы с другой героиней рассказать не менее душераздирающую историю, полную загадок, недосказанностей и столкновений цивилизованного сознания с древними культами. И здесь уже не важно, какими политическими мессиджами прикрывается режиссер, посвятившая фильм жертвам изнасилований перуанскими террористами (детей, зачатых в насилии, вскармливают именно «молоком скорби»). Образный и символический мир Клаудии Льосы идеально конвертируется, подкрепляемый сюжетной линией, между главной героиней и ее хозяйкой-пианисткой, купившей за горсть жемчужин песни раненного сердца, рожденные у героини в связи с потерей матери. После привычных «картинок со смыслом» от Голливуда слабого киноэкспериментаторства и прямых социальных деклараций Европы такие фильмы действительно как глоток воздуха. Как возможность пережить священный страх бытия и смерти, на мысли о которых у западного человека не хватает времени и отваги… Таков в общих чертах победитель Берлинале-2009. Красивый, артистичный и вполне искренний жест со стороны жюри под предводительством Тильды Свинтон. Без горизонтов развития кино, но с новыми именами на олимпе.

Единодушное мнение завсегдатаев Берлинале давно уже покоится на двух идейных столпах — фильмах, посвященных проблемам и культуре стран третьего мира, вызывающих у цивилизованного западника естественное чувство собственной защищенности и барской эмпатии. Другая тема берлинских предпочтений испивает до дна чашу половых взаимоотношений (гомо ли или гетеросексуальных — не суть). Последнее в этом году как никто проповедовал американский кинематограф, предоставив жюри наперебой оценивать весьма неплохие актерские работы Кейт Уинслет («Чтец»), Мишель Пфайфер («Cheri»), Рене Зельвегер («Я и только») или Робин Райт-Пенн («Частные жизни Пиппы Ли»). Четыре мелодрамы разных интонационных частот сражались за женское счастье и реализованность. Отсюда и яркие женские образы домохозяек, вчерашних хиппушек, куртизанок и нацистских преступниц, прошедших звездной чередой на экране, а затем — на красной дорожке. Все дамы Голливуда продемонстрировали редкие успехи в повышении актерской квалификации. Впрочем, пальма первенства определенно за Кейт Уинслет, уже номинированной на «Оскар» за роль бывшей работницы концлагеря, закрутившей после войны роман с 15-летним школьником. Думаю, что «Оскар» она все-таки получит, но вот берлинское жюри обошло вниманием американскую традицию: ни фильмы, ни актеры призов не получили. И здесь налицо проблема «коня и трепетной лани», которых в Берлине пытаются впрячь в одну телегу: совместить в конкурсе неплохие американские картины (при наличии звезд это очень важно), но призов им не дают, как тому наглому таланту, который сам пробьется к массовому зрителю; и весь другой кинематограф (пусть и проблемный, и экспериментальный), готовый получать призы, но обреченный быть забытым сразу после фотосессии с «Медведями». Не думаю, что катарсические истории «Река Лондон» (приз за лучшую мужскую роль), где англичанка и африканец ищут погибших в одном автобусе детей, или аргентино-голландский «Гигант» (три «Медведя» — Гран-при за лучший дебют и приз им.Альфреда Бауэра), освистанный журналистами, массовый зритель когда-нибудь по достоинству оценит. Эти фильмы не дойдут до публики ни в прямом, ни в переносном смысле. Их удел — быть заключенными в клетке профессиональных почестей.

И боюсь, что такая же судьба ожидает самую интересную картину фестиваля, не дошедшую до конкурса, но оставленную для показов «Панорамы» — российский фильм Павла Бардина «Россия 88». Без ложного пафоса — это был один из самых ярких и жестких фильмов Берлинале-09, бьющий наотмашь одновременно эстетикой и темой. Чем-то напоминающая трюк с «Ведьмой из Блер», картина выглядит абсолютно документальным срезом жизни-деятельности группировки российских фашистов. Хотя на деле фильм художественный, с четкой драматургией, мелодраматическим финалом и совершенно феерической работой главного актера (по совместительству — продюсера фильма) Петра Федорова, в котором никак не узнать Гая Гала из «Обитаемого острова». Очень живой и остросоциальный фильм, бескомпромиссный как любой русский характер, к сожалению, имеет мало шансов быть увиденным миллионами. Уж слишком свободен Бардин в своем художественном и гражданском высказывании. После таких фильмов немного неловко становится за отечественный пафос, с которым украинские режиссеры или промоутеры приезжают на фестивали.

Оставив в стороне рыночные дела и локальный пиар-отсмотр последних украинских завершенных и незавершенных шедевров (среди них, кстати, последний фильм Киры Муратовой, о котором хочется поведать отдельно и в другой раз) для критиков и дистрибьюторов, скажу лишь, что короткометражка Мирослава Слабошпицкого «Диагноз» — полнейший провал… Провал, который, уж не знаю по какому недосмотру берлинальцев, попал в престижный конкурс короткого метра. Возможно, это тоже некая сомнительная пиар-акция? Возможно, это произошло из-за перевода, и зарубежная публика не прочувствовала всю актерскую фальшь, а агитпроп про СПИД и наркоманию просто затмил глаза отборщикам, не знакомым с диагнозом — «выпускник театрального института им.Карпенко-Карого»?

Впрочем, в рамках Берлинале можно говорить и об общих симптомах болезни под названием «Золотой Медведь» — экзотика, приправленная социальщиной с крупным планом скорбного человеческого лица. Наверное, для того чтобы научиться снимать кино и побеждать, нужно уехать в Перу, а чтобы пополнить копилку человеческих ценностей — куда подальше.