«Мир наизнанку»

«Главные фильмы года» уже по устоявшейся традиции выпускают в прокат в первый день Нового года. 1 января 2009-го – все постсоветское пространство превратится в один «Обитаемый остров». Это довольно амбициозный проект Федора Бондарчука и Александра Роднянского (по мотивам Стругацких, сценарная адаптация украинских фантастов Дяченко). Только в Украине предполагается полторы сотни копий этой картины. В эксклюзивном интервью «ЗН» продюсер проекта Александр Роднянский впервые в Украине рассказывает о концепции будущего мега-хита, о трудностях во время съемок и, естественно, о влиянии мирового финансового кризиса на кинопроизводство.

«В 2009-м объемы производства украинского ТВ упадут на 50% по сравнению с нынешними»

— Александр Ефимович, с кризиса и начнем беседу — куда же от него денешься… И хоть тема вроде бы опостылела, но ведь, очевидно, что в связи с такими метаморфозами кинобизнесу придется «по одежке протягивать ножки»?

— Я не пророк. И не претендую на всестороннее знание ситуации. Но все же скажу: будет еще сложнее.

Единственное, что я понимаю: живущее сегодня на земле поколение людей в условиях подобного кризиса еще не жило. Это безумно «любопытно» с точки зрения научного диспута.

Допускаю, что сейчас высекаются искры из разных теорий. Сегодня клянут некоторых лауреатов Нобелевской премии. Страдать будут все. Конечно же, кризис ударит по медийной отрасли, серьезно повлияет на ТВ и кино. ТВ потеряет не только динамику роста, но и сегодняшние объемы. Полагаю, что в Украине это будет около 50% в 2009 году.

Я бы рекомендовал тем, кто строит планы на будущее, делает бюджеты, исходить из этой цифры. В России ожидается падение рынка на 20%. Безусловно, это приведет к сокращению объемов производства. Но есть в этом и положительная сторона — оздоровление.

А выживут сильные, компетентные, профессиональные. Вот в этом я не сомневаюсь. Вместо 200 фильмов будет, скажем, 60 — и, надеюсь, качественнее.

А прокат будет жить, потому что в кино все равно будут ходить. В кризисные периоды, как утверждают очевидцы, в кино ходят. В концерты, кстати, тоже. Вспомните, как процветал в 1998-м
шоу-бизнес.

— Может быть, в связи с кризисом, наконец, изменится и жанровая палитра кино?

— Мне трудно судить. Но пример Голливуда 30-х годов свидетельствует о том, что если люди живут плохо, то любые приятные эмоции и ощущения оказываются востребованы. Сказки, фэнтези, мелодрамы, романтические комедии. Безусловно, не социальное кино и не реалистические фильмы, которые так любит смотреть буржуазия в благополучные времена, когда есть возможность прийти в кинотеатр, посочувствовать людям из другого мира. Это типично европейская история: в Каннах или Венеции безумно красивые люди в смокингах, вечерних платьях, в бриллиантах с нескрываемым интересом смотрят, например, африканский фильм о страданиях гибнущих от голода людей. Внимание к подобным фильмам не означает циничное любопытство сытой публики. Я сейчас не иронизирую. Европейская буржуазия очень ответственна: если какая-то проблема осознается как опасная, то непременно будут приняты решения и конкретные меры. Для этого есть инструментарий гражданского общества и есть внутренняя ответственность. В нашем случае ее нет.

«Выпускники украинских киношкол дезориентированы»

– Насколько мне известно, вы набираете в Москве свою мастерскую на Высших режиссерских курсах. В Киеве на «Молодости» вы давали мастер-классы. Ваши впечатления от украинских студентов, которым завтра предстоит входить в мир большого кино?

– Относительно «Молодости»… Мне показалось, что в фильмах молодых нет попытки показать нынешнее время и сегодняшних людей. Хоть как-то. В любом жанре. Пусть в лирической, виртуальной комедии. Понятно, что «Питер ФМ» или «Жара», к которым я имею отношение, — это не реальный, а желанный мир. Но все-таки там сегодняшние мальчишки и девчонки. Так или иначе кино — это часть большого мира.

…Дело же не в том, что эти молодые люди чего-то не знают, что их чему-то не научили… Дело в том, что они абсолютно лишены мотивации. У них нет никакого драйва, никакой энергии, желания научиться, найти, извлечь. Мне так показалось.

Во всяком случае, у тех, кто задавал вопросы. Ведь они вроде бы обязаны читать профессиональную прессу, как минимум разбираться в элементарных вещах. А вопросы звучат самые нелепые. Вроде того: «Если вы говорите, что в России каждый год из 200 снятых фильмов только 50 идут в прокат, значит, там своим-то места нет, а нам, украинцам, и подавно?»

И мне приходится объяснять базовые вещи. Что это рынок. Что владельцы кинотеатров, директора кинотеатров, программная служба приходят на кинорынок, смотрят фильмы и делают свой выбор. И выбор этот зависит только от качества картины. Потому делайте сильные картины, а не болтайте о том, что нет денег, места… Выпускники украинских киношкол этого не понимают. Это значит, что они дезориентированы. И, как многие из их учителей, готовы объяснять неудачи действиями внешних сил.

— Сколько копий ждет «Обитаемый остров»? Эта картина, кажется, амбициозна в плане завоевания зрителя.

— На сегодня — 1250 копий в России и 150 в Украине. Наверное, в России будет больше, но это станет понятно после кинорынка начала декабря. Может быть, 1300.

Для международной дистрибуции покупают зарубежные компании, занимающиеся своими территориями и принимающие там все решения. В каждой стране, вероятно, будет своя версия. «Обитаемый остров» в оригинале состоит из двух картин. И хотя история международной дистрибуции только начинается, допускаю, что в Азии — в Китае, Корее, Японии, Индии, Турции — будет прокатываться в оригинальной версии. А что касается Европы или англоязычного рынка — это всегда вопрос. Там, может быть, появится какая-нибудь международная версия, которая возникнет из попытки смонтировать один фильм.

Я, кстати, недавно попытался смонтировать два фильма в один — получилось плохо. Не понравилось. Примитивно и плоско. Мы же не случайно сделали два фильма. Думаю, в этой ситуации нужно довериться тем, кто будет принимать окончательные решения на месте. Мы работаем со старейшей голливудской компанией WMA, которая до нас из постсоветских кинематографистов работала только с Бекмамбетовым. На основе их рекомендаций вместе разработаем стратегию продвижения. Но это будет уже по завершении работы над вторым фильмом. Сознательно не пускали никого из международных компаний в партнеры на стадии производства.

— Вы все время «добирали» бюджет. Стартовали с 20 млн. А сейчас -- около 40?

— Базовый бюджет три года назад был 25 млн. Двадцать — производство, остальные — маркетинг. А сейчас это около 39 вместе с маркетингом. Повлияло множество факторов… Колебания курса увеличили бюджет на 2,5 млн. Плюс постоянный рост цен на производство.

Это отдельный болезненный вопрос, потому что нынешние цены как в России, так и в Украине — за пределами здравого смысла.

В России цены на 30% выше немецких. На все виды кинематографического сервиса! Естественно, пришлось пересчитывать. Сейчас пытаемся разумно выстроить маркетинговую компанию. Это сфера, где еще можем что-то сделать. С другой стороны, снять фильм за 30 млн. и экономить на маркетинге — глупо.

«Пришлось выстроить два города и создать постиндустриальный мир с летающим транспортом»

— Какой лейтмотив маркетинговой компании фильма «Обитаемый остров»?

— Я бы не называл это лейтмотивом… Есть несколько сообщений для зрителей. Первое: разыгрываем важную для книги историю, связанную с миром Саракша (места действия романа). Слово, которое все время произносят наши герои, звучит необычно — «масаракш». В переводе с языка планеты Саракш означает «мир наизнанку».

Для фильма это важно. Поэтому «1 января ты увидишь мир наизнанку». И еще одно простое сообщение: «Обитаемый остров» — фантастический фильм. С двойной коннотацией. Конечно, не без самоиронии. Принципиально не используем такие посылы, как «главный», «первый», «большой». Главное в фильме не деньги, не бюджет, а мощная история, социальная идея и полноценный мир.

Вообще, базовая проблема фантастики, о которой говорит сам Борис Натанович Стругацкий, — убедительность для зрителей. Отсутствие «фанеры». То, что долгие годы не получалось ни в советском, ни в постсоветском кино.

А ведь жанр фантастики — один из самых популярных в мировом кино. Возьмите десятку самых любимых зрителями фильмов. Ведь кино по природе своей инструмент, который управляет временем и пространством: хочешь — ХVII век, хочешь — XIV, а хочешь — XXII. Такая гениальная машина времени. А если к этому добавить, что в кинотеатрах в силу аттракционности кино — преимущественно молодая аудитория, то становится понятно, почему фантастические фильмы — лидеры предпочтений.

Только базовые вопросы к отечественной фантастике были связаны с неубедительным «фанерным» миром. Все было похоже на какую-то глупость, над которой так остроумно пошутил Георгий Данелия в своем фильме «Кин-дза-дза!». Поэтому, чтобы мир Саракша стал убедительным, пришлось выстроить два города, да и вообще, создать полноценно существующий постиндустриальный мир с летающим и ездящим транспортом, погонями на улицах, с людьми опознаваемых социальных групп.

— Но фантастика Стругацких никогда не была за гранью человеческого. В ней всегда было больше современного — проблем, человека, а жанр — удобная обертка.

— Вы правы. Потому главная задача фильма связана с попыткой адекватной экранизации Стругацких. Это прозвучит провокационно, но я убежден: Стругацким с экранизациями не везло! Есть три абсолютных шедевра: «Сталкер» Тарковского, «Дни затмения» Сокурова и на подходе — «История арканарской резни» («Трудно быть богом») Алексея Германа-старшего.

Но ведь понятно, что это случаи, когда большие режиссеры используют литературную основу лишь как стартовую площадку. И далеко уходят от нее.

Однако книги Стругацких важны для миллионов. Их читали, любили и в той же степени читают и любят сегодня широкие сегменты аудитории. Не только аудитория фильмов «Сталкер» и «Дни затмения». Школьники тоже читают.

Я до сих пор встречаю людей, которые говорят: «Вот в таком вот аспекте», цитируя «Понедельник начинается в субботу». Так что хотелось сделать фильм именно «по Стругацким». Понятный, эмоциональный и содержательный. Неудивительно, что производство обернулось немыслимым бюджетом. Хотя как раз и не считаю, что бюджеты — повод для гордости.

«Наш герой попадает на планету с аморальным политрежимом…»

— Для создания сценария вы привлекли украинских писателей…

— Отдать сценарий Сергею и Марине Дяченко, думаю, хорошая идея. Я счастлив, что она состоялась. Сам Борис Натанович не хотел писать. По трем понятным мне причинам. Во-первых, он уже не в той физической форме. Во-вторых, к кино он всегда относился не так заинтересованно, как Аркадий Натанович, который, собственно, и был инициатором всех кинопроектов, он дружил с Тарковским.

Они вообще очень разные: Борис Натанович интроверт, Аркадий экстраверт, любимец женщин. Они и отдыхать ездили по отдельности.

Еще одна немаловажная причина: подозреваю, что «Обитаемый остров» для Стругацких не главная книжка. Они писали ее в 1967 году для «Детгиза». Писали, в общем-то, ради денег. Но, как сказал Борис Натанович, «овес все-таки высыпался из мешка» — все равно получилась книжка Стругацких. Актуальная и талантливая.

Так вот, сначала я предложил написать сценарий Эдуарду Яковлевичу Володарскому. Чудеснейшему человеку, классику кинодраматургии, который сначала сказал: «Я не люблю фантастику!». И принес мне 27 других сценариев.

А когда он написал первый вариант «Острова», стало ясно, что он действительно «не любит» фантастику. Не было ощущения другого мира. А мы стремились к тому, что всегда присутствует у Стругацких: вроде бы и земная цивилизация, но в то же время — другой мир.

Когда я спросил у Бориса Натановича о супругах Дяченко, он ответил: «Эти плохо написать не могут».

— В какую сторону Дяченко развивали сюжет?

— Это очень бережная история. Не надо забывать, что в 1967 году, когда была написана книжка, работал механизм модели, выстроенной Стругацкими, — мира Полдня, так называемой зрелости человечества, мира физически и морально совершенных людей. Эдакие коммунисты и комсомольцы ХХІІ века. Они-то и создали великую теорию воспитания, которая изменила человечество, устранив угрозу войн, голода и терроризма.

И вот герой из такого мира, мира абсолютного морального стандарта, попадает на планету с аморальным политрежимом, очень похожим на существовавшие в 60-е годы ХХ века и существующие сегодня.

Ведомый врожденным чувством справедливости герой начинает вмешиваться в чужие дела. Главная его мотивация — реакция на несправедливость. Боюсь, для 2008 года слишком пафосная, сентиментальная, наивная и неубедительная. Поэтому мы искали систему мотиваций главного героя, которая была бы связана с дружбой и с любовью. Так чрезвычайно пунктирная в романе линия отношений героя с девушкой Радой у нас вылилась в полноценную историю, пронизывающую четырехчасовую картину. Но наш герой не может быть кротким романтическим созданием. Мир другой. На этой планете вообще не шутят. Поэтому и герой развивается — он прибывает таким юным совершенным греческим богом и потихонечку…

— Становится «обычным» человеком?

— Да. Это история внутреннего изменения героя. Человек, который обладает совершенными физическими данными, тоже, оказывается, несовершенен.

«Во время съемок народ потерял по 20—25 кг»

— В таком масштабном производстве, с такими сложными и долгими съемками, что было самым трудоемким и непереносимым?

— Затрудняюсь выделить что-то конкретное. Ну, представьте — 222 диких съемочных дня. Начали 14 февраля. Группа приехала в Керчь — там холод и грязь. Еще и стартовали съемки с города мутантов. Его нужно было строить, одевать и гримировать массовку. Конечно, напряжение колоссальное. Эту часть закончили к концу марта, и стало легче: потеплело, появилось солнце, приступили к съемкам более приятных эпизодов.

К началу лета настроение группы было феерическим — сложнейшие вещи снимались играючи. У нас был фантастический киногород, который специально приезжали смотреть коллеги. Дальше — жара 45 градусов. По всей площадке стояли души. Все ходили раздетые — и девочки, и мальчики. А страдающие от физических недостатков, естественно, решили собой заняться. И на площадки привезли кучу «железа». Народ потерял по 20—25 кг.

При этом на площадке есть лидер — Федор Бондарчук. Его обожают. И подражают. И все ходят бритые, татуированные — такое новое племя! А потом люди начали «ломаться». Потому что все уже устали. «9 рота» казалась чудовищно сложной картиной, но это было всего четыре с половиной месяца. С остановками. А здесь — одиннадцать, и после шестого месяца люди стали болеть...

— В этом фильме вы отвечаете на свой любимый вопрос: кто же герой нашего времени?

— Недавно с Федором Бондарчуком нас пригласили в «Российскую газету» — солидное издание, его делают умные люди, читают начальники… Мы решили пойти. И там задают вопрос: «А будет ли свет в конце тоннеля?» Мрачный Федор отвечает: «Да, в финале фильма герой будет бороться с инфляцией…». Все в недоумении! И я начинаю выкручиваться, объяснять, что в финале первого фильма главному герою бросают упрек: «Ты идиот, недоумок! Надвигается инфляция, в стране голод…» Наш герой не понимает реальности, он не герой сегодняшней улицы.

Знаете, я не думаю, что этот полубог из Мира Полудня, превращающийся в человека, может быть героем сегодняшнего дня. Мне кажется, что героями становятся люди из своей социальной среды. Неопознаваемые, незаметные. На которых не обращаешь внимания, пока не увидишь через увеличительное стекло экрана. Наш — принципиально другой и отчаянно хорош собой. Хотя, кто знает?..