МЕЖДУ ДУХОМ И КЕСАРЕМ — 2

Собор Украинской автокефальной православной церкви, состоявшийся в Киеве, был центром церковных надежд. От него ждали чего-то волшебного. И, что характерно, надежды на это «волшебное» сеяли сами иерархи УАПЦ. Они делали загадочные заявления о возможной близкой канонизации «единой украинской автокефальной церкви», за чем сразу же маячил призрак и «единой поместной» — предел мечтаний некоторых украинских политиков. Намекали на возможность появления патриарха «со стороны», не замеченного в местных передрягах. В общем — как предел мечтаний — нам обещали единственную украинскую каноническую церковь под омофором Вселенского патриарха Константинопольского. Перспективы были заманчивы и потому, что надоели перепалки иерархов, дискредитирующие церковь вообще, и потому, что на фоне недостойного поведения прочих УАПЦ выглядела наиболее благородно, и потому, что идея объединиться с каноничной церковью и таким образом самим обрести каноничность казалась наиболее простым и реальным решением. Но не так быстро дело делается, как сказка сказывается. Митрополит Константин, предстоятель УПЦ в США и УАПЦ в диаспоре, отказался стать предстоятелем УАПЦ. В результате все осталось на своих местах: место предстоятеля занял местоблюститель патриаршего престола архиепископ Тернопольский и Подольский Мефодий, архиепископ Харьковский и Полтавский Игорь (Исиченко) остался на посту управляющего делами патриархии.

Собор проходил вполне традиционно. Девочка в веночке звонким голоском продекламировала приветствие и преподнесла хлеб-соль — это было так похоже на пионерские «приветствия съезду», что громким наставительно-приветственным выступлениям светских гостей не приходилось удивляться. Политики, сменявшие друг друга на трибуне, чувствовали себя вполне в своей тарелке. Казалось, что Собор вот-вот выродится в «съезд работников культа», от чего, впрочем, им удалось удержаться. Вице- премьер М.Жулинский, например, даже аналогию провел между «единственной православной церковью» и национальной школой или национальным войском. Уважаемый депутат И.Юхновский от имени парламентской группы «За единую поместную церковь» счел возможным ставить задачи перед собором. Так, он «обязал» святых отцов объединить уже не пресловутые три (это, видимо, показалось оратору слишком банальным), а четыре «православные» церкви. В число претендентов на объединение по версии Юхновского попали греко-католики. То, что они находятся в юрисдикции Ватикана, для представителей нашей власти роли не играет — всех в одну украинскую церковь любой ценой. Программой-минимум для собора было заявлено объединение с УПЦ КП. В унисон прозвучало выступление Славы Стецько, объявившей создание единой УПЦ «от Сяна до Дона» целью ОУН-КУН и т.д. Из всего этого потока «приветствий» следовало то, что, собственно, и было вербализировано в выступлении И.Юхновского: церковь должна действовать на народ с целью создания великой украинской нации и на таких условиях «существовать вечно, как и Вечная Украина». Причем, по его словам, такова позиция в отношении церкви и у Президента, и у Верховной Рады, и у правительства.

То, что наша власть хорошо научилась спекулировать на любой, в общем-то хорошей и правильной, идее — ни для кого не новость. В данном случае в очередной раз объектом спекуляций стала церковь. Почему-то никому из приветствовавших государственных чиновников не пришла в голову мысль о том, что церковь должна воспитывать не патриотов, а христиан, что воспитание патриотов — функция государства, в оном воспитании заинтересованного кровно. Церковь же — институт обособленный и неподотчетный и «обязать» его чиновники не могут. Если, конечно, они чтят Основной Закон.

Речь о национальной идее, проводимой в массы через церковь, в отношении этого собора УАПЦ выглядела тем более абсурдно, что основной целью этого собора УАПЦ было объединение с американской ветвью и уход под юрисдикцию митрополита УПЦ в Америке Константина. Правда, он хоть и представитель диаспоры, но озабочен оказался вопросами не столько «национального», сколько «каноничного» толка. На соборе он выглядел несколько недоуменным, что, в общем, неудивительно для священника «извне», привыкшего разделять в своем ментальном пространстве церковь и государство, христиан и нацию.

Именно поэтому он разочаровал и «не оправдал». Он наотрез отказался возглавить «объединенную УАПЦ». То есть отказался признать само существование таковой. Странно, но с этим оказались не готовы примириться даже представители священства. Эпизод с избранием предстоятеля продемонстрировал в общем-то жуткую вещь: даже служители божьи в нашей стране настолько «политически отравлены», что соображения канонического толка оказались для них слабым аргументом. Они желали немедленного объявления себя канонической церковью, избрания собственного патриарха любой ценой. Увещевания митрополита Константина о присутствии Духа Святого, церковных законах и т.п. просто сотрясали воздух — народ в зале вел себя по схеме телетрансляции сессии Верховной Рады. И только избранный предстоятелем митрополит Мефодий, человек более привычный к нашим условиям, утихомирил зал артистическим жестом, не прибегая к таким «невесомым аргументам», как каноничность.

Итак, самое важное ожидание — как наше, так и иерархов УАПЦ — не оправдалось. Митрополит Константин согласился быть «духовным опекуном», «отеческим оком» и кем угодно, но не главой неканонической церкви. О том, что иерархи УАПЦ хотели видеть именно его своим патриархом, можно судить хотя бы по тому, что из соответствующего пункта Устава УАПЦ решением Собора исключили слова «и должен быть гражданином Украины» в отношении претендента на патриарший престол.

Конечно, ожидать, что митрополит Константин возглавит УАПЦ, было несколько наивно. Хотя бы потому, что этот жест показал бы в первую очередь даже не его позицию, а позицию Вселенского патриарха Варфоломея, под омофором которого находится УПЦ в США. Константин мог стать патриархом УАПЦ только в том случае, если бы имел на то благословение Вселенского патриарха. Или в том случае, если бы его личные амбиции оказались более сильными, чем вера и приверженность церковным законам. На что рассчитывать в нормальной ситуации не приходилось. Но в наших условиях кто-то, видимо, на это надеялся.

Итак, мы не получили каноническую церковь, но получили представление о позиции Варфоломея, на тему которой последнее время ходило столько догадок и спекуляций в устах чиновников и журналистов. Эта позиция вполне логична: украинские церкви должны договориться между собой, тогда он может «посодействовать» в плане каноничности. Ни одна из существующих в Украине церквей не имеет «особого положения» в глазах Вселенского патриарха. Кроме того, он связан решением 1686 г. о передаче Киевской митрополии под омофор Москвы. Ведь наши церковники сколько угодно могут говорить о «неканоничности» этого решения, но дело сделано, и константинопольский патриарх не склонен так ретиво объявлять освященные церковью решения неканоничными. Да и сами оценки «каноничности-неканоничности» в устах неканонической церкви выглядят натянуто. То есть нашим иерархам придется решать вопрос не только раскола между собственно украинскими церквами — УАПЦ и УПЦ КП, но и положения УПЦ, находящейся в каноничной зависимости от Московского патриархата. Замечу, что это пока единственная каноничная церковь в Украине. В этом плане ей конкурентов нет. Сторонники «национальной» церкви склонны думать, что если Вселенский патриарх действительно сторонник автокефалии украинской церкви, он для содействия канонизации нашей церкви вполне сможет удовлетвориться объединением двух «исключительно украинских» ветвей — УПЦ КП и УАПЦ. Видимо, этой мыслью прониклись и участники Поместного собора УАПЦ — в выступлениях иерархов УАПЦ и УПЦ КП не было и тени прежних «недоразумений» и неприязни друг к другу, так отличавших их раньше. Более того — и те и другие высказались за скорейшие переговоры на тему объединения. Даже более того — в своих выступлениях и те и другие неодобрительно отзывались о политике Московского патриархата. То есть можно предположить, что эти две ветви могут объединиться под знаком противостояния Москве в пользу Константинополя. Позиция представителей УАПЦ в отношении Москвы, впрочем, не едина. Если «восточная ветвь» устами архиепископа Игоря (Исиченко) высказалась довольно лояльно и допускает наряду с единой поместной церковью существование в Украине церквей Московского патриархата «для тех, кто хочет», то позиция «западной» части иерархов, видимо, была высказана предстоятелем УАПЦ митрополитом Мефодием, который в своих выступлениях для прессы неоднократно охарактеризовал действия московской церкви в отношении украинского православия как «подлость». Таким образом, опираясь также на выступление епископа УПЦ КП Димитрия, призвавшего к переговорам, мы можем ожидать движение в направлении объединения двух ветвей — некогда с трудом мирившихся с существованием друг друга и не так давно нелестно друг о друге отзывавшихся. И совершенно не исключено, что эти движения навстречу друг другу обострят отношения с третьей стороной. И здесь, видимо, очень много будет зависеть от жесткости позиции Вселенского патриарха — станет ли он «соревноваться» за украинскую автокефалию с Москвой, или подождет, пока наши иерархи утрясут «московский вопрос» сами.

Утрясти же этот вопрос будет, видимо, не так просто. Иерархи УПЦ чувствуют себя в своем праве. И не без оснований: как ни крути, это единственная украинская каноническая церковь. А то, что она недостаточно «национальная» — это не аргумент для христианского мира. Они не сомневаются в каноничности передачи Киевской метрополии Москве, и даже в зале собора можно было услышать из уст представителя УПЦ реплику о том, что раскол в украинской церкви пошел на пользу украинской церкви, поскольку он «очистил их ряды». Что ж, говорить громко и откровенно даже «во вражеском стане» — право сильного. И его у УПЦ пока никто отнять не сумел.

Впрочем, «государственническая» ориентация церкви может оказаться веским аргументом для нашего государства, и оно в очередной раз проявит активность в вопросе, который находится вне его парафии. Пожалуй, больше всего нашей церкви сейчас может повредить именно тенденция к подмене канонического политическим. Противостояние с Москвой устами самих иерархов все больше переводится из плоскости церковной в плоскость политическую. Видимо, именно это позволяет некоторым чиновникам стирать границы между церковью и государственными институтами. Что же касается церкви... То ли ей не хватает сил противостоять напору власти, то ли «государственнический» путь решения проблемы кажется более легким, но ее представители больше внимания уделяют вопросу «национального», чем «канонического». УАПЦ до сих пор выигрывала в этом плане в сравнении с УПЦ КП, поскольку была, по выражению ее предстоятеля, «гонимой». Что не только предохраняло ее от внутренних распрей на тему «дележки» средств и власти, но и вызывало симпатии политически незаангажированных слоев населения. На эту тему им будет трудно договориться с УПЦ КП, до сих пор делавшей ставку на власть и игравшей на своей «государственнической» ориентации. И если УАПЦ в этом вопросе уступит УПЦ КП, она потеряет лицо. Хотя, скорее всего, обретет «официальный» статус. И это, пожалуй, наиболее вероятный и наиболее грустный исход. Поскольку в этом случае надежды на «патриарха со стороны, незаангажированного и ориентированного больше на канон, чем на политику», становится совсем уж призрачным.

Что они выберут? Поживем — увидим. Церковники опять пообещали, что «скоро все случится». Они опять дают нам возможность поупражняться в надежде и вере.