ЛАБОРАТОРИЯ ПРОЗЫ: РАЗМЫШЛЕНИЯ У «ЗАПАДНОЙ ОКОЛИЦЫ»

История пишется сегодня - так уж сбежались обстоятельства в современном литературном процессе, пришло время целеустремленных энтузиастов, способных выловить в перебродившем хаосе идей нечто сформировавшееся, облечь это «нечто» в соответствующие «одежды», составить вероятный алгоритм развития по имеющимся параметрам и спрогнозировать дальнейшее продвижение в глубь процесса.

Культурологические схемы развития и перерождения стилистических направлений в истории демонстрируют колебания от манерной иррациональной кривизны к строго выверенной прямолинейно-симметричной классике, а классика подразумевает стройность выполнения основных законов бытия (но именно потому, что бытие по своей природе хаотично - верх, по логике, одерживает иррациональное начало, ибо рациональные законы классических форм приложимы только в теории, поскольку, повинуясь законам природы, деревья растут не строго ввысь, а вкривь и вкось - прямо ввысь растут только столбы).

Анализируя многотомные исследования по истории украинской литературы ХХ века, неоднократно издававшиеся с послевоенного периода, - писаные, переписанные и дополненные, - каждый раз не перестаешь убеждаться в некоторой субъективности отбора персоналий, призванных отобразить развитие процесса в целом.

Конечно, не имеет смысла объять необъятное: имен много, а история - одна, как ни парадоксально это звучало бы, но именно субъективно-персоналистический подход позволяет решить исследовательскую задачу, когда стилистические рамки размыты.

Писатель и литературовед Владимир Даниленко поставил себе целью осветить современный литературный процесс в цикле антологий, охватывающем весь жанрово-стилистический спектр развития новейшей украинской литературы 1980-1990-х годов.

Пытливому читателю, вероятно, уже знакомы антология современной украинской новеллистики «Квіти в темній кімнаті» и антология украинской сатиры, юмора и иронии «Опудало», вышедшие в издательстве «Генеза» на стыке 1997-98 гг.

Увидела свет третья книга совместного литературного проекта «Студии «1+1» и издательства «Генеза» - «Вечеря на дванадцять персон. Житомирська прозова школа» (составитель - канд. филологических наук Вл.Даниленко).

Житомирская школа прозы - это экспериментальная лаборатория современной украинской прозы, где созревают идеи, призванные сохранить целостность традиционных достижений национальной литературы, опираясь на высокие эстетические образцы мировой классики и синтезируя духовные ориентиры восточного интуитивизма и западного экзистенциализма. Феномен житомирской школы прозы заключается в том, что она не является сугубо региональным явлением, а имеет скорее общенациональное значение.

Владимир Даниленко взял на себя смелость впервые упорядочить и репрезентовать широким кругам ключевой ряд представителей житомирской школы прозы, насчитывающий двенадцать персоналий (вероятно, непосредственно возникнет ассоциация с двенадцатью апостолами и тайной вечерей, подтекст которой и содержит в себе данная антология).

Дискуссия о роли житомирской школы прозы в современном национальном литературном процессе ведется с середины 1980-х годов, поэтому появление антологии «Вечеря на дванадцять персон», возможно, позволит правильно расставить акценты в ней.

Основоположником житомирской школы прозы можно безоговорочно назвать Валерия Шевчука (хотя сама эстетическая аура, создавшая предпосылки для рождения школы, сформировалась в Житомире благодаря плодотворной деятельности переводчика и поэта, священника автокефальной церкви Бориса Тена. Просветитель и популяризатор античной литературы, мастер перевода Борис Тен (М.Хомичевский) /1897-1983/ оставил после себя заметный след в сознании выступившей на арену в

60-х годах генерации писателей-диссидентов).

Именно Валерий Шевчук, его брат Анатолий Шевчук и Евгений Концевич, прозаики-шестидесятники, своими творческими экспериментами наметили путь развития общенациональной школы прозы, ориентирующейся на высокие эстетические образцы минувшего и непреходящие ценности вечного, вне зависимости от скоротечных модных веяний, которые сегодня культивируют представители галицкой литературной школы: Юрий Андрухович, Владимир Мулик, группа «Нова дегенерація» (Иван Андрусяк, Иван Ципердюк, Степан Процюк), Юрий Винничук.

(Кстати, раз уж мы отвлеклись, говоря о существовании в новейшей украинской литературе двух школ прозы, заметим, что противопоставление разных школ характерно и для других национальных литератур (например, Южная и Северная школы в литературе США: почвенники и космополиты).

Сосуществование литературных школ с противоречащими эстетическими программами в некоторой мере свидетельствует о своеобразном конфликте между духом традиционалистской провинции и космополитичной плюралистской столицы. Хотя особенность житомирской школы прозы не в последнюю очередь обусловлена тем, что преобладающее количество ее представителей сосредоточено в Киеве (без излишних рефлексий полагая, что Житомир является «западной околицей Киева»).

На первый взгляд специфика житомирской школы прозы характеризуется эстетическими достижениями традиционной украинской прозы конца XIX-XX веков, ярко выраженными в произведениях Михаила Коцюбинского, Архипа Тесленко, Степана Васильченко, Григора Тютюнника. Именно в такой традиции выдержаны рассказы А.Шевчука, Е.Концевича, Геннадия Шкляра. Большинство представителей житомирской школы локализовало свое художественное пространство вокруг Житомира и отдельных сел или местечек Житомирщины.

Исключение составляет разве что творчество Евгения Пашковского и Григория Цимбалюка, герои которых рассеяны по всей территории бывшего Советского Союза. Своеобразный «совковый» комплекс толкает их на поиски наилучшего места для существования, в результате чего они попадают в различные переплеты и зачастую гибнут.

Подобный мир высветлен в романе Е. Пашковского «Безодня», манера прозы которого напоминает беспрерывное письмо, где доминирует изображение объективного космоса, а не потока сознания. Ощущается, что автор романа «Безодня» находился под сильным влиянием латиноамериканского писателя Марио Варгала Льосы, но если Льоса удачно организует по ритмике и формальное выражение стилистического потока с объективной толстовско-бальзаковской традицией рассказа, то Е.Пашковский часто перегибает палку, злоупотребляя периодами. Его предложение может быть растянуто на две-три страницы.

По тематике близок к Е.Пашковскому и Г.Цимбалюк: его рассказ «Холодний ноктюрн» - это повествование о советских бомжах, которые погибают незамеченными, как бездомные собаки, на огромной территории страны Советов.

Довольно специфические отношения изображены в романе Вячеслава Медвидя «Льох», где рассказывается о первом сексуальном опыте подростка со взрослой женщиной. «Льох» во фрейдистской символике - это мир подсознательных желаний. (По размеру роман напоминает скорее большой рассказ - его объем составляет не более двадцати страниц.)

Роман Н.Закусило «Грамотка скорблячих» повествует о постчернобыльских событиях в селе Малые Машки на Житомирщине, недалеко от Чернобыля.

Роман написан полесским диалектом, но вполне вероятно, что он вызовет интерес не только у диалектологов.

Новелла Владимира Даниленко «Свято гарбузової княгині» выдержана в характерной манере этого писателя, который живописует наш мир как полигон для двух антагонистических стихий, чаще всего персонифицируемых им в образах женщины-любви или женщины-смерти, - поэтому и новеллы «3ачаровані ходою» и «Свято гарбузової княгині» - это притчи о любви и смерти.

Во фрейдистском ключе прочитываются рассказы «Проти снігу» Юрка Гудзя и «Ромашки» Владимира Янчука.

Как можно убедиться, писатели житомирской школы, в отличие от представителей западнического направления, по традиции продолжают развивать вечные темы, используя для этого лучшие достижения как отечественной, так и мировой литературы.

Целью создания данной антологии явилась идея показать, что современная украинская литература обречена (не замыкаясь от всего мира) разобраться в душе современного человека, а не калькировать чужие эстетические принципы или пытаться поспеть за последними модными веяниями, тем более что эстетика Запада сегодня переживает критический момент и интенсивно ищет оживляющие течения среди литератур третьего мира.

В этом плане представителям житомирской школы прозы есть что продемонстрировать. Пафос школы органично соединяет духовные ориентиры человека Запада и Востока, показывая миру душу человека, выжившего на распутье между Европой и Азией.