Креативное пространство Андрея Бокотея

Композиция "Тайная вечеря" по случаю юбилея народного художника, лауреата Национальной премии им. Т.Шевченко Андрея Бокотея экспонируется в Национальном музее им. митрополита Андрея Шептицкого во Львове. Пронизанные светом фигуры первоапостолов и самого Иисуса мы воспринимаем вне времени, каждый по-своему, в зависимости от того, слова какого из четырех Евангелий ближе нашему сердцу.

Гонения на Греко-католическую церковь, начавшиеся почти сразу после присоединения Закарпатья к СССР, не обошли их семью. В 1949 г., после ареста и ссылки отца, 11-летний Андрей остается в семье за старшего. Кроме него, на руках у матери было двое его младших братьев и столько же сестер. "В те послевоенные годы, - вспоминает он, - когда отец был в далеком Казахстане за колючей проволокой, а мы, ближайшие родственники, напрягали физические и моральные силы, чтобы выжить в до сих пор невиданной бедности, мне приснилась молитва. Я долго думал, как изобразить необыкновенный сон, чтобы он существовал не только в памяти; возможно, эти мысли помогли мне стать художником".

В 1959-м, по совету Ивана Скобала, преподавателя Львовского института прикладного и декоративного искусства, Андрей Бокотей начинает учебу в этом заведении. С того времени знаменитый институт становится его alma mater и во всех смыслах вырастает вместе с ним до значения, роли и почетного звания академии.

Тогда же, в 1960-х, само название учебного заведения словно обязывало к прикладному назначению произведений, которые нередко получали пренебрежительное название "изделия". А живопись и графика сдерживали за гранью двухмерности. Отсюда и возник интерес к художественной керамике. Вазы, сервизы, расписанные эмалями изделия из каменной массы и шамота позволяли лишь частично использовать творческий потенциал, поскольку и в трехмерном пространстве мастеру было тесновато.

Социально-политические обстоятельства и тиски идеологизированного учебного процесса не способствовали таким патриотическим экспериментам. Но движение сопротивления шестидесятников и в преподавательской, и в студенческой среде было довольно ощутимо. Вокруг профессора досоветской школы Карла Звиринского сплачивалась молодежь. У него дома на улице Лысенко проходили неформальные собрания - независимые занятия, где периодически встречались жаждущие знаний единомышленники, которых не устраивали надоевшие каноны и апологии "соцреализма". Там бывали, кроме Андрея Бокотея, Любомир Медвидь, Олег Минько, Зеновий Флинта, Роман Петрук, Богдан Сойка, Петр Маркович, Леся Цегельская (Крипьякевич) и др., кто мечтал выйти за куцые рамки официальных измерений. Подобие Тайной вечери? Возможно. Профессора Роман Сельский, Данило Довбошинский, Витовт Манастырский, Иван Скобало и Дмитрий Крвавич, которого Андрей Бокотей также считает своим учителем, понимали эти порывы, поиски новых форм и содержания, поддерживали при необходимости патриотическую студенческую молодежь. А такая необходимость была: тогда янычарство называлось партийной принципиальностью, а блудный сын, как писал Евгений Сверстюк, становился положительным героем. Борцов за независимость, аж от гетмана Мазепы, называли предателями, признавая лишь деятелей промосковской ориентации. В этом прослеживалась последовательность режимов, начиная с царского.

Тогдашний работник Львовской картинной галереи искусствовед диссидент (позже - известный узник совести и писатель) Богдан Горынь вспоминает, что прежде чем размножить фотоспособом негласное издание поэтов-шестидесятников (И.Драча, Н.Винграновского, И.Калинца и др.), пригласил Андрея Бокотея и Романа Петрука оформить эту самодельную книгу. Молодые художники, впервые участвуя в распространении запрещенной литературы, без раздумий согласились и сделали оригинал-макет. Доверие было взаимным. Когда Богдана уже в следующем году арестовали (вторая волна репрессий), на допросе он заявил, что все сделал сам... Андрею же повезло закончить институт. Позже он заведовал музеем студенческих работ, подготовил диссертацию о керамике Черниговщины. Но накатилась третья волна, т.н. генеральный погром украинской интеллигенции в 1972-м. Вспомнили все: дружбу с Игорем и Ириной Калинцами, встречи с Вячеславом Чорноволом на львовском телевидении, того же Горыня. Допрашивали долго, изнурительно. Отказ сотрудничать с "компетентными органами" означал как минимум изгнание из института. Так и случилось.

По сути эта жизненная фаза обогатила его новым неоценимым опытом и художественными достижениями. Он продолжает работать со стеклом, в полной мере использует уникальные качества материала, которыми тот отличается от керамики, металла, дерева. Хрупкость, прозрачность, пластичность стекла - это не просто физические преимущества декоративного характера, а возможности для воплощения новой креативной идеи в отличие от аналоговой, уже известной. Прикладное назначение - это только повод, основание для создания образа. Позже оно отступает, высвобождая пространство для экспериментов и находок на высшем, философском уровне. Поэтому на смену вазам и сервизам, функциональной посуде приходят композиции "Метаморфозы", серия "Украинское барокко", где выразительные средства гутного стекла приобретают новаторское синкретическое значение, когда, наконец, объединяется то, что казалось несовместимым: свет и непрозрачность, легкость и массивность, лучистость и сферичность, плоскостность и объемность. Эти же принципы были применены в 1970-х коллективом авторов при его участии в монументальных работах для оформления общественных сооружений во Львове, Харькове, Тюмени; новаторством отличалась объемно-пространственная, светло-кинетическая композиция "Цветок Украины" для международной выставки в Загребе. А в "Рождении материи", "Вселенной" и "Млечном пути" (1978 г.) Андрей Бокотей окончательно определился с привлечением зрителя к сотворчеству в сфере своих философских поисков... В 1988 г. ректор Эммануил Мысько приглашает мастера вернуться к преподаванию в институте.

Это произошло по логике художественной жизни, естественно, а не по воле одного или нескольких человек. Давно ожидаемый Андрей Бокотей вернулся в учебное заведение, которое всегда было вольнодумным, с собственными принципами свободы творчества как осознанной необходимости. В институте возникла традиция своевременно отвечать на мировоззренческие вопросы молодого ума, поддерживать его развитие и стремление познавать Мир благодаря интеллектуальному опыту, приобретенному художественным путем. Так что традиционно образное аlma mater (мать-кормилица) имеет здесь глубочайшее содержание: не просто обеспечить материально, но воспитать высокую духовность подобно тому, как ребенок с материнским молоком впитывает любовь к семье, Родине, своему народу. Поэтому последующие годы отметились блестящей реализацией его творческих, педагогических и организационных возможностей. Андрей Бокотей еще дальше отходит от декоративных интерьерных задач, придавая произведениям вполне самостоятельное значение. Развивает идею восприятия стекла как независимого от других материальных носителей реализации художественного замысла. Наступает понимание и признание этого материала основанием для новаторского направления, каким является станковая стеклянная скульптура с ее огромными возможностями в решении как формальных, так и содержательных концептуальных проблем. Выразительно представили это направление известная международная (1981 г., Россия) выставка "Стекло. Образ. Пространство" и ряд индивидуальных и групповых выставок в европейских столицах, а также художественных центрах Дюссельдорфа, Карлсруэ, Эрфурта (Германия), Льежа, Шарлеруа (Бельгия), в Венгрии, Италии, США, Австралии, Японии. Между ними была и предыдущая проба композиции "Тайная вечеря", которая с успехом экспонировалась в 1992 г. в Нанси (Франция). Уже тогда влияние знаменитой картины Леонардо да Винчи, с ее экспрессией, начало угасать, уступая аналогам из готической, а особенно - романской эпохи, где царила напряженная статика. Но для полного воплощения этого большого творческого замысла должно было миновать четверть столетия!

Креативно воспринимая удивительный феномен Библии, позволивший нам постичь Вселенную в ее взаимозависимостях, Андрей Бокотей художественно осмысливает историю Земли, начиная от магматического кипения первичных базальтов ("Объекты в пространстве", "Вселенная-2"). Самое важное, что при этом он оставляет широкое пространство для творческой фантазии. А это, по законам мышления, рождает новые идеи.

В 1989 г. во Львове состоялся Первый международный симпозиум гутного стекла. Благодаря творческим единомышленникам, Союзу художников и стараниям талантливого менеджера - младшего сына Михаила, он стал традиционным, а украинская школа художественного стекла заняла видные мировые позиции.

В новом тысячелетии особенно ярко проявились творческие, организационные и дипломатические таланты Андрея Бокотея как тогдашнего ректора ЛНАИ. 2000-е стали годами мощного прорыва львовского стекла на международный уровень. Вместе со львовскими коллегами и при поддержке президента НАИУ Андрея Чебыкина налажено активное сотрудничество с Китаем, где в городе Нинбо близ Шанхая построен крупнейший в Азии музей стекла, который откроется в октябре 2018 г. В трех учебных заведениях, в частности в Академии искусств города Ганьчжоу, созданы кафедры художественного стекла, на базе которых проходят творческие конференции, обмен студентами и разными выставками. Возникла мода на украинское искусство, китайские бизнесмены собирают соответствующие коллекции... Раньше искусство стекла в этой большой и величественной стране не практиковалось. Когда-то был исторический Шелковый путь, потом - фарфоровый в Европу, а сейчас появился обратный, стеклянный, - в Китай!

К Святому Писанию маэстро подходил много лет, обращаясь к нему на разных языках - от живописи до гутного стекла - постепенно, даже осторожно, отдельными скульптурами и небольшими композициями. Началось это в 1955 г., когда Андрей Леонтиевич, вернувшись из лагерей, дал сыну маленькую фотооткрытку с наивным изображением Тайной вечери, сохраненную еще со дня своего рукоположения в 1933-м. Это символическое наследство и мудрые отцовские советы поддержали его в бесчисленных испытаниях. Пока он не осознал необходимость реализовать библейскую тему как синкретический феномен сочетания объемов, цвета, света в трех измерениях, к которым добавляется четвертое - время.

Именно категории времени впервые в истории были осознаны боговдохновенными авторами Святого Писания. Вероятно, поэтому Григорий Сковорода назвал эту книгу небесной, Божьей, вечной... Когда-то первобытный художник нарисовал на скале двухмерного мамонта; позже овладел трехмерным пространством, изваяв женщину как символ плодородия. Но явление времени тысячи лет оставалось непознанным, вплоть до античной эпохи. Язычники воспринимали его циклами - от сева до жатвы, с утра до утра, умоляя Солнце вернуться снова. Циклическим, от одной революции к другой, представляли время и вульгарные советские марксисты, предпочитая вернуться к язычеству, чтобы игнорировать учение Христа. Но, по крайней мере, в этом обмануть наше поколение им не удалось. Мы вовремя поняли, что появление Библии, особенно Нового Завета со словами первой христианской молитвы "Отче наш" (От Матфея, 6:9–13), открыло человеку глаза на непрерывность времени и божественное происхождение связанного с ним света (Бытие, 1:3). Наконец, каждый ощутил себя частью Вселенной в определенном историческом контексте, а еще понял возможность странствовать во времени со скоростью света (миллион километров за три секунды) от Адама до настоящего.