Игорь Андреевич и социализм

Исполнилось 100 лет со дня рождения Игоря Савченко, выдающегося украинского кинорежиссера, снявшего «Богдана Хмельницкого» (1941) и «Тараса Шевченко» (1951), а также педагога, выпустившего таких творческих личностей, как А.Алов, В.Наумов, Ю.Озеров, М.Фигуровский, М.Хуциев, Г.Габай, Ф.Миронер, Л.Файзиев, С.Параджанов. Тот же Параджанов постоянно вспоминал слова своего вгиковского учителя: «Люди, которые мыслят ассоциациями, быстро изнашиваются». Жизнь Игоря Андреевича действительно была короткой. Родился 11 октября 1906 года, умер 14 декабря 1950-го. Работу над фильмом «Тарас Шевченко», Сталинская премия за который (1952) могла бы у Игоря Савченко стать третьей, завершали уже ученики. Хотя и сам он успел за 44 года невероятно много.

Упоминание о Сталинских премиях (во множественном числе) неминуемо наводит на мысль об официозе. И «Тарас», и «Богдан», и тем более «Третий удар» (1948, премия 1949 г.) во многом им, конечно, были. Как же иначе в годы, когда эти премии присуждали? Вспоминается недавняя дискуссия в Доме кино по поводу другой фигуры того же времени — Александра Довженко. Кто-то считает его первым украинским диссидентом. Но был ли он таковым? Кто-то относит его (а тем более Савченко) к самым коммунистическим деятелям отечественного кино. Или это тоже правда?

В отношении Довженко все-таки есть достаточно свидетельств неортодоксальности. Но и Сталинских премий он имел не одну: за «Щорса» — 1941 года, за «Мичурина» — в том же 1949 году, что и Игорь Савченко за «Третий удар». Следовательно?..

Не будем выискивать какие-то скрытые данные в пользу или во вред Игорю Андреевичу Савченко, чей юбилей отмечается все-таки не зря. Пусть он получал призы от вождя, но на съемках призового «Третьего удара» впервые попробовал себя третьекурсник С.Параджанов. Пусть умел нравиться властям, но умел и не нравиться — во время работы над лентой «Тарас Шевченко» пришлось внести десятков семь изменений по требованию партийной цензуры.

Не понравилась властям в свое время и первая полнометражная лента, снятая Игорем Савченко самостоятельно, — «Гармонь» (1934); но о ней потом...

Дебюту 28-летнего режиссера предшествовали полтора десятка лет театральной и кинематографической активности. Родился И.Савченко в Виннице, там в начале 1920-х стал посещать театральную студию, играть в театре, рисовать декорации, потом — организовывать самостоятельные постановки. Наконец он поступает (условно, не сдав экзамен по математике) в Институт сценических искусств в Ленинграде. Образование его было довольно далеким от тогдашних авангардных течений, однако преддипломная практика 1929 года показала, что Игорь Савченко — именно тот человек, которого ожидали в далеком Баку, чтобы вдохнуть жизнь в новообразованный Театр рабочей молодежи (сокращен ТРАМ). Надо сказать, ТРАМы первой пятилетки — это был один из последних всплесков массовой волны увлечения новациями. Сегодня мы считаем их авангардистскими, тогда же они подвергались критике как формалистические. Из ярких и колоритных воспоминаний тогдашних коллег Савченко можно узнать о безудержном его экспериментировании с пространством, цветом декораций, сценическим движением, а главное — о попытках запечатлеть отдельные эпизоды на кинопленке. В спектакле они появлялись потом в виде проекции на экран, причем экспериментатор Савченко демонстрировал их радикально авангардным образом — вверх ногами. Это должно было означать перевернутое сознание частных собственников, которые только под конец кульминационного эпизода спектакля «Нефть» становились на правильные коллективистские ноги: «мое» превращалось в «наше». Там же, в Баку, Игорь Савченко, теперь уже режиссер и сценарист, делает два фильма: учебный для политехнической школы «Люди без рук» и по-юношески задиристый агитационный фельетон «Никита Иванович и социализм». Никитой назывался кулак, выразительно сыгранный самим Савченко. Фильм страстно агитировал за колхозы, но, согласно неформальным воспоминаниям (похоже, что лента забыта, о ней не упоминают официальные справочники), гротескными получились не только кулаки, но и комсомольцы. Один из них тщетно старается, например, стереть новые галоши, потому что нужно иметь сношенную резину, чтобы было что сдать на вторсырье. Этим и завоевывает сердце любимой — комсомольского секретаря.

В Баку Савченко осуществил и более солидный, хоть и не самостоятельный, кинодебют. Вместе с М.Жаровым он сыграл в фильме режиссера Н.Шенгелая «26 комиссаров». Играли не комиссаров, а эсеров, то есть представителей, так сказать, «другой революции»; получилось убедительно.

В 1932 году Игорь Савченко с ТРАМом попал на гастроли в Москву, где и остался худруком аналогичного тамошнего театра. Вскоре познакомился с поэтом Александром Жаровым (не путать с актером Михаилом), чью поэму «Гармонь» взялся экранизировать. Работал упорно, и в конце концов появилась первая советская музыкальная комедия. Именно с «Гармони», а не с «Веселых ребят», начинается шествие мюзикла по СССР.

В чем только «Гармонь» не обвиняли: «незначимость темы, отсутствие сюжета, «трамовские» приемы в изображении человека, слабость исполнительского состава и т.д.» Это — из рабочей программы «Наброски из истории советского кино» 1951 года, то есть уже после смерти Савченко. А вот более утонченное — правда, современное — выражение сомнения в адекватности «Гармони» требованиям идеологии: по словам советолога Н.Друбек-Майер, можно лишь удивляться тому, что реабилитация простонародного музыкального инструмента происходит именно тогда, когда деревня должна быть электрифицирована и радиофицирована, не говоря уж о коллективизации как разрушении привычной народной жизни. По крайней мере знаем, что «отцу народов» «Гармонь» не нравилась. Однако некоторые энтузиасты пытались объявить ее лирической кинопоэмой или же «комсомольской опереттой». Сам Игорь Савченко исполнял в фильме роль кулака (снова гротескного), которого переиграл на гармонике певучий комсомолец.

После музыкальной комедии Савченко делает не слишком удачную попытку снять в 1936 году романтическую комедию «Случайная встреча», а в следующем году перерабатывает в стилизованную под украинскую «Думу о казаке Голоте» повесть А.Гайдара «РВС». Студия «Межрабпом», где он тогда работал, как раз превращалась в «Союздетфильм». Работа, осуществленная якобы для детей, провоцирует у ее автора недетскую тягу к родной, ненадолго позабытой им Украине, чьей второй после Довженко кинематографической фигурой он будет почти все те годы, которые ему осталось прожить.

Тут, собственно, и начинается отсчет шедевров. Хотя не все единодушны в оценке «Всадников», снимавшихся в Киеве в 1938—1939 годах, не запомниться эта киноверсия повести Ю.Яновского не может. Смертная вражда братьев, оказавшихся по разные стороны линии огня, в противоположных лагерях, — такой сюжет сегодня кажется варварским. Тогда же он представлялся эпическим (хотя, собственно говоря, эти два понятия часто означают почти одно и то же). И на фоне такой вот архаики становится незабываемой игра С.Шкурата, П.Масохи, Л.Свердлина. Последнему была поставлена самая искусственная, плакатная по характеру задача — изображать командира красного отряда, сталевара Чубенко — воплощение пролетарского классового сознания. Но в варварском эпосе оживают и такие персонажи. Шкурат же, с его клятвой погибшим односельчанам, просто находится на уровне врожденной своей эпичности, монументальной народной экспрессии.

После «Всадников» И.Савченко представился случай, как сегодня бы сказали, выгодно воспользоваться конъюнктурой. 1939 год: к Украине присоединена ее западная часть. На волне официальных антипольских настроений становится возможным замысел «Богдана Хмельницкого», который выйдет перед самой войной 1941 года. Вновь эпос, на этот раз отдаленный во времени (именно три сотни лет для эпического изображения событий — оптимальная дистанция). Этот фильм видели все, так что останавливаться на нем не будем. Значительно меньше людей видели новеллы Савченко во фронтовых киносборниках, его первый опыт в технике трех цветов «Иван Никулин — русский матрос» (1944) и его «Старинный водевиль» (1947), и чуть больше известен недавно реанимированный «Третий удар» (1948).

После войны в сталинском СССР созрел замысел монументальной пропаганды в циклопических масштабах. Требовалось создать цикл фильмов нового, специально изобретенного жанра — художественно-документального, который допускал вымысел художников лишь в ограниченных масштабах, использовал массу свидетельств, фрагменты хроник, выводил на экран как действующих лиц реальных генералов, а главное — вождя, чью роль в организации победы должен был прославить тем надежнее, чем убедительнее мимикрировал под настоящий документ. Вышли три ленты, среди них «Третий удар» был первым, экспериментальным (потом были еще «Сталинградская битва» В.Петрова и «Падение Берлина» М.Чиаурели). На «Третьем ударе», фильме об освобождении Крыма в 1944 году, были апробированы способы изображения битв с участием настоящих войск, простых людей в них — еще не так пунктирно, как в «Сталинградской битве», и еще не мифологично, как в «Падении Берлина». Была осуществлена масштабная проверка актеров на пригодность для ролей Сталина (А.Дикий, игравший «отца народов» без грузинского акцента) и Гитлера (С.Мартинсон). Дикого еще раз использовал В.Петров (М.Чиаурели предпочел грузина М.Геловани), Мартинсона больше полюбила публика, чем режиссеры (он, правда, играл Гитлера еще раньше, во время войны).

Вроде бы все это очень официально, с демонстративной дружбой народов, воплощенной в образах трех друзей — русского матроса, украинца-пехотинца и молодого солдата-узбека. Тем не менее, начинаем смотреть фильм — и еще до появления на экране героев поражает орнаментика старинного украинского письма, которой оформлены титры. Вытесненное национальное чувство вернулось хотя бы в этом. Еще интереснее замечание в титрах: «Ассистенты и исполнители эпизодических ролей — студенты третьего курса ВГИК». Их было около двух десятков, этих практикантов — вся мастерская Савченко. Большинство потом сделали весомый вклад в кино (кое-кого мы упомянули в начале).

Они же, ученики, играли и ассистировали во время съемок «Тараса Шевченко» — последнего произведения художника, по его собственному сценарию. Без них «Шевченко» не увидел бы зритель, поскольку завершить фильм Игорь Андреевич Савченко не успел. Угасал в бесконечных переработках, быстро изнашивался, пропуская все через себя.

К счастью, у нас есть возможность на столетний юбилей Игоря Савченко увидеть во время ретроспективы фестиваля «Молодость» некоторые фильмы — его самого и его учеников — без какой-либо работы ножниц цензора, хотя, быть может, и не так, как эти ленты были задуманы.