ЕСТЬ В КИЕВЕ МЕСТО ТАКОЕ...

Желтая плитка тротуаров. Заросли сирени на откосах. Старинные дома, и каждый интересен. Андреевский спуск... Закрываешь глаза и создается иллюзия, что из многомиллионной городской суматохи и толкотни переносишься на сотни лет назад, в один из уголков обыкновенной жилой улицы, отличавшейся от других разве что исключительно живописным расположением.

Может, именно это и привлекло когда-то на спуск многочисленных представительниц древнейшей в мире профессии. Но такое веселое соседство не устраивало влиятельных лиц, которые жили поблизости, и их стараниями все дома терпимости в 1867 году были переведены на Подол.

Каким же был он все-таки, этот чудом сохранившийся уголок? Кого видел? Кому стал родным домом, убежищем от бед и невзгод?

Начало XIX века... Сказочная бело-зеленая лилия Андреевской церкви поднимает ввысь днепровскую кручу, притягивает взгляд неповторимой красотой, легкостью архитектурных форм, грациозностью, смелым замыслом Растрелли. Кажущиеся маленькими, в огромных усадьбах, одно- и двухэтажные дома...

Проходят годы. Андреевский спуск становится торговой улицей со специализированными магазинами и мастерскими, работающими на нужды церкви. Строительство усадеб прекращается, уступая место большим капитальным сооружениям, отобразившим все стилистическое разнообразие модерна и историзма.

Скрытый живописными киевскими холмами, динамично раскрывая пространство, спуск делает остановки на площадках с видами на Днепр и Нижний город. И, наверное, поэтому на самом коротком пути из Верхнего города на Подол известный московский купец и меценат Кокарев построил ажурную беседку, силуэтом и размерами напоминающую китайскую пагоду. Точно найденные масштабы, лаконичность, созвучность декора с окрестностями органично вписали беседку в сквер, из которого открывается захватывающая картина... Склон, усеянный белыми домишками и огородами. Подол, выступающий в плывущий мимо Днепр. А по ту сторону реки дебри лесов, уходящие за горизонт.

Это зрелище так поразило столичного жителя, прапорщика Харьковского драгунского полка Андрея Николаевича Муравьева, сказавшего своему другу Александру Пушкину, что он незамедлительно покупает у наследников помещика Аненнкова часть усадьбы, примыкающей к спуску, а после окончания в 1865 году строительства собственного дома (по Андреевскому спуску, 38) навсегда остается в Киеве.

1865 год. На спуске — беда. На восток от Андреевской церкви — оползень, фундамент под угрозой. Появилась трещина и в самом здании церкви. У провинциального Киева нет денег на ремонт.

Муравьев вносит солидную сумму на реставрацию храма, собирает пожертвования среди меценатов Москвы и Петербурга. И вот средства собраны, создана специальная дренажная система, отведены подземные воды, в честь столетия освящения церкви проведен капитальный ремонт. Стараниями Андрея Муравьева мы и сейчас радуемся красоте храма. После смерти в 1874 году Муравьев стал единственным, кто удостоился быть погребенным под стенами Андреевской церкви.

Невозможно быть на спуске и не засмотреться на «Кустодиевский дом» (№34), построенный в 1890 году архитектором Хвойницким с ориентацией на формы русской каменной архитектуры XVII века, которая по велению «его императорского величества» в начале 1880-х годов оккупировала все строительные направления Российской империи.

Характерная особенность дома — это резкий контраст между совершенно плоским фасадом и богатым декором, как бы наложенным на стены, буквальность воспроизведения отдельных мотивов, свойственных тому времени.

Довольно смешной случай произошел с братом хозяина этого дома, киевским купцом. Однажды он получил письмо-угрозу с требованием выплатить 5 тысяч рублей. Одна из первых «жертв киевского рэкета» и одетый по гражданке полицейский явились в назначенное время и увидели... трясущегося от страха вымогателя-солдата, который сразу же чистосердечно покаялся.

Одно из интереснейших в архитектурном ансамбле Андреевского спуска здание принадлежало городской усадьбе дворянки Чигринцевой М.И. в конце XIX — начале XX века. Это — дом №19. Двухэтажный, деревянный, на высоком фундаменте, главный фасад с высоким балконом заканчивается треугольной крышей, пластику которой определяет резьба по дереву. Это — яркий пример демократического течения в архитектурном строительстве конца XVI столетия, использующего декоративные мотивы русского зодчества.

А вот и замок! «Замок Ричарда Львиное Сердце» — название дома №15 по Андреевскому спуску. Построен в 1902 году в стиле модернизированной английской готики и назван по имени английского короля — героя романа Вальтера Скотта «Айвенго».

Это — стилизация под старинный замок. Монументальные фасады украшены замково-крепостными элементами: башенками, шпилями. На смотровую площадку ведет крытая лестница, которая потом переходит в открытый марш с выходом на верхние этажи и помещения с «верхним светом», где находились художественные мастерские Г.К.Дядченко, Ф.С.Красицкого, Ф.П.Балавенского.

В 1888 году по проекту архитектора М.М.Городенина на Андреевском спуске, 13 был построен жилой двухэтажный дом, а в 1892 году к восточному фасаду была пристроена деревянная галерея под железной крышей. До 1909 года он принадлежал купцу З.П.Мировичу, который продал его гражданскому инженеру В.П.Листовичному.

В 1906 году именно в этот дом переехала семья Булгаковых и заняла квартиру №2 на втором этаже. У старшего сына, Михаила, была даже своя комната — угловая, с балконом, в которой он прожил до 1913 года.

В этом овеянном легендами доме автор «Дней Турбиных» Михаил Булгаков жил весной семнадцатого и с марта 1918 года до осени 1919-го, может быть, последний раз писатель был здесь осенью 1923 года.

Дом «с кремовыми шторами» до сих пор манит и притягивает, создает легенды об улице, на которой стоит, и людях, живших под его сенью, видевших из окон легендарную Лысую гору.

У этой горы много имен: Замковая, Хоревица, Киселевка... Флоровская. Каждое — страница истории. Княжеские дворцы, с хитроумными мостовыми переплетениями, монастырские стены, кладбищенские кресты, дьявольские шабаши и 133 ступени открывают дорогу в сказку.

«Вот такой он, Андреевский спуск. Таким — с крутой булыгой, с двумя-тремя неизвестно для чего посаженными немыслимо кривыми, валящимися на улицу американскими кленами, с маленькими своими домиками, — таким он был десять, двадцать, тридцать лет тому назад.

Таким он был в ту зиму 1918 года, когда «Город» жил странною неестественной жизнью, которая, очень возможно, уже не повторится в XX веке», — писал Виктор Некрасов.