Давайте, наконец, разберемся, кто кого любит

Приход новой власти всколыхнул артистические круги. Казалось бы, что им, имеющим дело с вечным, до преходящего Кабмина? Ан нет. Зашевелились. Понятное дело — волнуются, как сложится дальнейшая судьба многострадальной украинской культуры, так и не случившейся за тринадцать с половиной лет независимости. Все, что сумела сделать предыдущая власть с культурой, — затрепать это слово до полной неузнаваемости. Будто нарочно. И лицо уже само кривиться начинает, когда долетают до ушей фразы «культурная политика» или «гуманитарная стратегия».

А обо всем этом заговорили необычайно активно — за несколько дней мне пришлось побывать на двух круглых столах, посвященных этим вечным украинским вопросам. Первый — «Политика в области культуры: партнерство художественного сообщества и государства» (координатор С.Проскурня), второй — «Как согласовать коммерческие интересы с потребностями национальной культуры?» (организатор Национальный университет «Киево-Могилянская академия»). Вопросы, вынесенные на обсуждение, как видите, вполне дополняют друг друга. Среди приглашенных числились как выдающиеся деятели украинского искусства, так и виднейшие бойцы культур-политического фронта — новые с пылу с жару министр культуры и вице-премьер по гуманитарным вопросам, народные депутаты.

Круглому столу «Политика в области культуры» не повезло с высокими политическими гостями, так как проходил он аккурат в то же время, когда в Верховной Раде рассматривали кандидатуру премьер-министра и список Кабмина. И очень жаль, потому что художественная тусовка вышла на ринг как никогда подготовленной — были сформулированы конкретные предложения как в каждой области в отдельности, так и в плане взаимоотношений государства и искусства вообще. Впрочем, когда выяснилось, что за столом собрались все знакомые лица, участники расслабились и сказали друг другу более или менее эмоционально то же, что всегда: о жалком положении библиотек и музеев, о необходимости поддержать украинскую книгу и кинематограф, о национализации культуры и протекционизме и, разумеется, о «культурном гетто», сидеть в котором и дальше просто невозможно. Оставалась лишь надежда на то, что во властных кабинетах ознакомятся со всеми предложениями, изложенными в итоговых документах, и немедленно изменят политику в области культуры. И в первую очередь, механизм финансирования. Надо сказать, что, фактически, участники не предложили ничего радикально нового и неслыханного — обсуждается это все уже лет десять. Казалось бы, чего проще воплотить эти идеи в жизнь: распределять средства на конкурсной основе, ориентируясь на достоинства проекта и талант исполнителей под неусыпным оком общественности и независимых экспертов, позаботиться о поддержке благотворительности и о прекращении порочной практики бюджетного финансирования правительственных концертов.

Впрочем, несмотря на большие надежды и на то, что собрались «все свои», атмосфера за круглым столом была неуютная. Большинство собравшихся говорили рубленными фразами (отголосок революции?), отчего создавалось ощущение, что собравшиеся обсуждают свой последний шанс, и при том не отягощены излишним оптимизмом. Может, из-за того, что приблизительно этим составом они собираются уже не первый год, а во властных кабинетах их так и не захотели услышать?

И если была надежда, что в «премьерскую пятницу» их послушать просто не смогли, то эта надежда развеялась на следующем круглом столе — в НаУКМА. Сюда тоже не приехали ни Оксана Билозир, ни Николай Томенко. Впрочем, есть ли смысл перечислять всех, кого не было на круглом столе, посвященном «коммерческим интересам»? Самое смешное заключалось в том, что тех, кто имеет дело непосредственно с коммерческим интересом — щедрых меценатов, в зале оказалось всего ничего. Зато тут собрались все свои. Студенты сбежались, не поленились — горькую правду послушать, на людей посмотреть и, как выяснилось, себя показать. Зато почти не было могилянской профессуры, и жалась она преимущественно по углам молча — то ли рот боялись открыть при собственном президенте, то ли сказать нечего, что было весьма странно для преподавателей столь продвинутого вуза, а может, им просто слова не дали. Да и зачем, если есть бойкий студент, который в финале, в виде жирной черты под дискуссией, объявил уважаемому собранию, что жить надо совсем не так, как тут говорили, а образцом для государственного уклада должна стать Киево-Могилянская академия. Выступление подкреплялось цитатами из классиков, то бишь Брюховецкого. В общем, пиар хоть куда.

Ведущий круглого стола президент НаУКМА В.Брюховецкий как мог старался оживить говорильню — подшучивал над выступавшими, давал субъективные оценки личностям и творчеству отдельных представителей и, вызывая смешки в зале, хранил строгость на лице. К концу заседания возникло стойкое чувство, что мы на кухне — большой кухне любимца публики ди-джея Брюховецкого: собрались, хорошо посидели, пожаловались друг другу, поучили друг друга, посетовали на невнимание правителей к нам, умным и талантливым, поязвили, похихикали и разбрелись откуда пришли. А хозяин пообещал издать высказанные нами мысли отдельной книжицей — в подарок каждому участнику. Такой вот самиздат: теперь его не прячут от властей, а, наоборот, надеются, что те прочитают. Почему бы и нет? Ведь «тот» самиздат соответствующие службы читали с большим интересом.

В сухом остатке от этой дискуссии осталось мало. Может, потому, что за короткое время эта была уже второй, а люди в основном те же. А может, потому, что говорили опять главным образом сами с собой и совсем не по заявленной теме: собственно, как согласовать коммерческие интересы с потребностями национальной культуры, так никто и не сформулировал. Даже приблизительно. Говорили снова в основном о черствости государства и непонимании культурных потребностей. А «государство» в это время, как обычно, было где-то не с нами. Несмотря на то что в зале присутствовало как минимум три народных депутата. Впрочем. Депутаты на подобных круглых столах умеют так ловко отмежевываться от власти и ругать ее в хоре со всеми последними словами, что слушатель быстро теряет ориентацию в пространстве. А казалось бы, с кого и спросить, почему мы до сих пор жуем одни и те же предложения о «немедленном спасении культуры», как не у бывшего вице-премьера по гуманитарным вопросам Н.Жулинского или бессменного председателя комитета ВР по культуре и духовности Л.Танюка? Хотя, если честно, у них сколько ни спрашивали — вразумительного ответа так пока никто и не получил.

В общем, этот круглый стол только обострил неуютное чувство близкого разочарования, сформулированное Олесем Саниным. Наверное, этого чувства могло бы не быть, не будь столь радужных ожиданий: вот сменится власть и тогда... Власть сменилась, но говорильнями на тему «как нам спасти культуру» пока не заинтересовалась. И у меня, например, не повернется язык осудить Оксану Билозир, которая, вступив в должность, первым принимает непотопляемого при любой власти А.Злотника, так кстати написавшего для нее новую песню, а не группу ходоков-стратегов от культуры. Кто на что учился, господа хорошие. А уж ехать на какой-то круглый стол, посвященный какой-то культурной политике... На это даже профильного вице-премьера не хватило. Жаль, конечно. Им, наверное, стоило послушать, чего ждут от них деятели культуры. Может, они еще не знают, что национальная культура в упадке? Так им бы открыли глаза.

Впрочем, вопросы возникали и к участникам круглых столов, много гворивших о недостаточной законодательной базе, узкоотраслевых проблемах, нехватке доли рынка, заваленного российским ширпотребом, популяризации, тысячи-другой книжных лавок, денег, наконец. И никто почему-то не говорил о том, что ему не хватает читателя/слушателя/зрителя. Всем кажется, что стоит только поменять политику в распределении средств, как мной, любимым, сразу начнут интересоваться больше, чем Томом Крузом. Но будут ли? Конечно, меня могут обвинить в извечно журналистском пороке — крепко привязываться к интересам и вкусам почтеннейшей публики. Со всеми вытекающими последствиями в виде «низкосортности» и прочей низменности. Но после очередного круглого стола, на котором я в десятый раз услышала, что публика — дура, мне захотелось заступиться за нее. Хоть словечко замолвить. Господа художники-артисты, спросите вашу публику, почему она не потребляет ваших гениальных книг, кинокартин и просто картин. И уж тогда соберемся за очередным круглым столом и обсудим, кто дурак. Ведь мы, публика, хоть и дура, но это именно мы хаваем как «ихний» гамбургер из собачатины, так и наш родной кровавый ростбиф (или протухшее сало — как повезет).

Оба круглых стола утвердили меня во мнении, что нет смысла спорить, с какого конца гниет рыба украинской культуры — с головы или хвоста, — поскольку она догнила уже до самого брюха. То есть начинать реанимацию надо с самой середки — воспитания реципиента, который захочет потреблять продукт высокого украинского искусства. Проблема, стоящая перед украинской культурой, гораздо более сложна и глобальна, чем мыслится в рамках круглых столов, побывав на которых начинаешь искренне верить, что достаточно принять пару-тройку удачных законов, изыскать чуток деньжат, правильно их распределить, и все пойдет как по маслу. Нет, в некоторых областях, конечно, пойдет — из музейных подвалов, например, откачают воду, что, согласитесь, не так уж мало для музея. Но этого недостаточно, чтобы удовлетворить, а главное возбудить «культурный спрос». Подобный спрос не появится даже тогда, когда музеи обзаведутся собственными пиар-спецами, поскольку музей не пиццей торгует, а некими неуловимыми субстанциями, возникающими в душе не от количества цветных наклеек в метро, а в результате определенного воспитания. Поэтому проблемой номер раз для украинской культуры является гуманитаризация общества, в первую очередь школы. Конечно, проще списывать все неудачи национальной культуры на вековое «имперское прошлое» — да так оно по сути и есть. Но дело-то не только и не столько в том, что империя угнетала нашу национальную культуру, а потому достаточно перевести всех добровольно-принудительно с языка на мову, и все проблемы решатся. Дело в том, что наша совместная прошлая империя угнетала культуру как таковую. И это понятно, поскольку добротное гуманитарное образование формирует критичность мышления и избирательность вкуса, чего советская идеология не прощала. Эта традиция сохраняется в украинской школе по сей день. Впрочем, как показал круглый стол в НаУКМА, «гуманитаризацию» следовало бы начать с художественной тусовки. Знаете, каким был самый занимательный спор за этим столом? Кто стоял на Майдане — культура или бизнес? И никому в голову не пришло ответить, что не было там ни «культуры», ни «бизнеса», а были там люди — просто люди, которых «мелко видят» как представители политических кругов (что закономерно), так и деятели культуры (что странно), предпочитая навешивать на них какие-то коллективные клички, чтобы не думать о них как о людях, ждущих и требующих своего человеческого как от политиков, так и художников.

Робкие попытки обратить внимание на воспитание потребителя были сделаны участниками круглого стола «Политика в области культуры» — секция «Музейное дело» внесла предложение о создании центра музейной педагогики, а секция «Киноискусство» пошла еще дальше, предложив ввести в общеобразовательной школе предмет «Украинское и мировое киноискусство». Однако в общем о расширении гуманитарного образования речь ни в документах, ни на круглых столах не велась. Участников больше интересовал вопрос «любит или не любит» украинское искусство государство, а не потребитель. И если для круглого стола «Политика в области культуры» это еще можно было признать неизбежным (речь как раз и шла об отношениях между искусством и государством), то для круглого стола «Как согласовать коммерческие интересы с потребностями национальной культуры» это было более чем странно. Ведь «коммерческие интересы» основываются в первую очередь на потребительском спросе.

А о нем как присутствовавшие представители государственной власти, так и большинство участников «от искусства» старались не думать. Выступление С.Вакарчука, убеждавшего, что можно быть успешным, если над этим работать, вызвало глухое недовольство в части зала, представлявшей «высокое искусство». Оно и понятно — «высокое» в отношении к «массовому» всегда несколько снисходительно, ведь истинный художник по определению выше толпы. А потому и рецепты успеха массового искусства представителей «высокого» не слишком интересуют. Однако особо «продвинутые» участники — О.Забужко, Р.Балаян — объяснили присутствующим, в чем корень наших бед: в отсутствии, собственно, массового национального искусства хорошего профессионального уровня. Того самого «чтива» и «дивива». Но рецепта от этой напасти не предложил никто.

А ведь вопрос не праздный: почему массовое искусство в Украине худо-бедно развилось в музыкальной области (что, кстати, сопровождается стагнацией интереса к «высокой» музыке) и никак не развилось в других принципиально массовых областях — литературе и киноискусстве? Может, стоит все-таки прислушаться к рецептам успешных музыкальных проектов? Они как-то справились — без всякого протекционизма в свой адрес. Разумеется, снять полнометражное игровое кино — это вам не альбом записать. Но издание книги в «экономичном формате», например, ненамного дороже музыкального альбома. А если к альбому приплюсовать расходы на промотур, так и дешевле выйдет. Но массовая книга в Украине почти не выходит. Надо думать потому, что в Украине, по словам участника одного из круглых столов Л.Финкельштейна, книгоиздание — это не бизнес (сказал бы уж прямо: украинский издатель — не бизнесмен, это было бы честнее). А украинская книга, соответственно, — не товар. Потому, наверное, и не продается она даже в тех 30 магазинах, где она есть на прилавке. Возникает только один вопрос: зачем в таком случае открывать еще те тридцать тысяч книжных лавок, торгующих украинской книгой, которых так не хватает Оксане Забужко, если массовой литературы нет, а та, что есть, не продается и в тридцати лавках? Просто голова кругом...

Интересно, а почему участники обоих круглых столов так не любят Верку Сердючку и так уверены в том, что мы, слушатели-зрители-читатели, все поголовно от нее без ума?