БЕЛЫЕ СТОЛБЫ КАК ПОЧВА И СУДЬБА

Немалой важности исторический факт - товарищ Сталин любил кино вообще и фильм «Чапаев» в частности. Настолько любил, что задал вопрос, который в те времена мало кому приходил в голову: а сохранится ли его любимая картина? Тогда ведь пропажа, гибель киноленты не воспринимались как что-то достойное внимания. Съели, откушали, и ладно - не полотно Рембрандта, не рукопись Пушкина. Итог подобного отношения известен: около 80% фильмов «немого» кино исчезло в небытие.

Товарищ Сталин думал о бессмертии, и не только своем, шкурном. Рядом с ним в пространстве вечности должны находиться любимые игрушки вождя - фильмы прежде всего. Потому последовала команда: что имеем, то храним. Дабы всегда иметь беспрепятственную возможность облиться слезами над киновымыслом. Буквально так. Есть рассказ вождевого сына, Василия, как Сталин смотрел картину Александра Довженко «Мичурин». Время от времени он хлюпал носом и подтирал глаза, так тронула его история великого преобразователя природы, живо напомнившая свою собственную драму: хотел как лучше, хотел переделать подлое естество, а оно противится, а оно не хочет в светлое будущее. Тут не то что носом захлюпаешь, тут просто хочется рвать и метать, рвать и метать...

Короче говоря, фильмы начали собирать и даже лелеять. А сразу после войны и вовсе решили сделать один общий погреб, куда складывать на хранение картины. В решение судьбоносного вопроса вошел и товарищ Берия. Говорят, что именно он ткнул пальцем в прилегающую к его даче местность - здесь тому быть. Так в подмосковном селении Белые Столбы возник Госфильмофонд СССР, за что руководителям партии и правительства отдельное большое спасибо. Конечно, жаль, что дача Берии находилась там, а не где-нибудь под нашей Белой Церковью, но это уже наша позднейшая скорбь. А в остальном - деяние благое свершилось, итог которому - сохраненное наследие великого (это безо всяких усмешек) советского кино. И мирового тоже. За колючей проволокой, с солдатами на вышках и другими приметами гулаговского антуража (такая уж тогда была традиция), сохранявшимися вплоть до 60-х, хранили и сберегли наше наследие.

Теперь никакой проволоки, никаких собак сторожевых нет и в помине. Заходи, пожалуйста. Чапаев чай пьет, и ты садись, смотри, как смачно он это делает. А буде пожелаешь воскресить любимый образ инициатора киноархивного дела товарища Сталина, так и здесь никаких препятствий. Пиршество духа и плоти: иди, смотри, получай удовольствие.

Символом теперешней открытости Госфильмофонда стал проводимый им фестиваль архивного кино «Белые Столбы». В конце января в заснеженное селение созываются участники и гости фестиваля, киноведы и архивисты по преимуществу. Смотрят программу фильмов, снятых с архивных полок. Структурированную, конечно. Скажем, очень интересный раздел фестиваля «Конфронтации». «Красные - белые», к примеру. Показываются фильмы, сварганенные красноармейскими руками. И встык - сделанное в незабвенные времена гражданской руками господ белогвардейцев. Или другая конфронтация: «Холодная война. По обе стороны железного занавеса». Как американцы окарикатуривают великий советский народ, а наши - великий американский. Зрелище, доложу я вам, не слабее какого-нибудь «Фауста»...

К этому всему прилагаются еще и «круглые столы». Их темы, как правило, немного заковыристы и не без ерничества, чтобы господа киноведы не слишком серьезничали. В прошлом году одна из тем звучала так: «Хохлы» и «москали». Опыт совместного и раздельного киносуществования, ни слова о Крыме и Черноморском флоте, много слов о кино, в том числе сегодняшнем, ну, и так далее.

Нынешние «Белые Столбы» состоялись после 17 (прошлогоднего) августа и потому имели дело с финансовыми проблемами. Однако их видимых признаков обнаружить почти не удалось. Фестиваль проходил в новеньком, только что законченном киноспортивном комплексе (в нем хозяева собираются еще и фильмы снимать), питание, транспорт, проживание - все было на уровне. Единственно что - почти не было зарубежных гостей: Ганс Шлегель из Берлина, Казуо Ямада из Токио (он представлял Международную кинобиблиотеку и тамошний Эйзенштейновский киноклуб) да еще автор этих строк в придачу. Что ж, мы попали в тройку избранных стран, за что отдельное спасибо руководству Госфильмофонда и руководимой им украинской диаспоре (в Белых Столбах много украинцев, поскольку раньше специалистов этого профиля готовили в нашей Шостке).

Что было на сей раз в программе? «Конфронтация-4» формулировалась так: «Еврейский вопрос». Экранными «лбами» столкнулись картины «Вечный жид» Фрица Хипплера (Германия, 1940 год) и «Иерусалимская стена» Фредерика Россифа и Альберта Ноблера (Франция, 1968). Первый фильм сделан супервпечатляюще - это история еврейского народа как чумы, как главного врага человечества. Один из заглавных титров сразу информирует зрителя, что речь идет о «киновкладе в проблему мирового еврейства». И вправду - напоминает научный трактат. С диаграммами, таблицами, формулами. Нам не просто сообщают, что из каждой тысячи немецких граждан рабочего сословия - лишь двое принадлежат к еврейскому этносу, а вот в каждой сотне торгующих их уже шестьдесят. Нет, все это показано на экране - выстраиваются графические человечки, прыгают-подпрыгивают... А если повествуется о том, как евреи завоевывали мир, расползаясь по земному шарику, то и это воссоздается на киношной карте, шипящая, брызжущая ненависть вогнана в лабораторную колбу научно-исследовательского института - все аргументы «почерпнуты» из новейших ученых трудов: умелая, даже изощренная стилизация.

«Гвоздь» картины - сюжет о том, как евреи, согласно своим традициям, убивают животных. Убивают с наслаждением, с упоением даже. Мучают их, издеваются. Все это, разумеется, не рассказано, а показано. Все это, опять-таки, сделано мастерски. Настолько, что зритель вполне может забыть о том, что большинство народов делают то же самое - убивают и съедают животных. Ну а если теперь на минуточку вспомнить, что проделывали гитлеровцы уже не с животными, а с людьми в концлагерях... Но главное было сделано - фильм околпачил немецкую нацию, еще раз доказав, что экранное творчество - «важнейшее из всех» средств оболванивания. На этом фоне другая история евреев, в «Иерусалимской стене», выглядела пресно - лишь отдельные мелкие выпады в сторону арабов, не более того.

Одним из событий фестиваля должна была стать дискуссия «Броненосец «Потемкин» или «Танька-трактирщица»?». В связи с отмечаемым Татьяниным днем и одновременно 70-летием выхода на экран забытого фильма. Хотя в анналах это название зафиксировано как символ чего-то на потребу массовым вкусам. «Танька-трактирщица» (Совкино, выход на экран 15 января 1929 г., режиссер Борис Светозаров) повествует о девочке-подростке, восставшей против отца... Ожидалось, что будет тут нечто вроде дешевенькой мелодрамы, но нет же - вполне советская схемка о деревенских кулаках, пытающихся встать на пути преобразований советской деревни. Среди них и трактирщик, отчим героини картины Тани Мухиной. Хотят они убить учителя, да Танька подслушала и мобилизовала прогрессивные, здоровые деревенские силы. Трактирщик, конечно, поизмывался над нею, в погреб кинул. Но здоровые люди победили нездоровых....

Чуть-чуть мелодрамы с пребыванием в погребе, вот и вся примета масскульта. Тем не менее тогда, в 29-м, полыхала дискуссия о том, каким путем идти советскому кино - за «Танькой» али за большевистской эстетикой и поэтикой «Броненосца» и довженковского «Арсенала» (он как раз поминался чаще других). Попытка воскресить эту дискуссию в Белых Столбах не очень-то удалась - слишком ясно сегодня, что пусть цветут все цветы, лишь бы красиво посажены были.

Главной изюминкой фестиваля была ретроспектива фильмов французской «Новой волны» - в связи с сорокалетием оной. В марте 59-го на экранах Парижа появилась картина Клода Шаброля «Кузены», в мае того же года в Каннах прогремели «400 ударов» Франсуа Трюффо. На том же фестивале всех потрясает «Хиросима - моя любовь» Алена Рене. В 59-м Жан-Люк Годар начинает снимать «На последнем дыхании», а Эрик Ромер - «Знак льва». Все эти люди вышли, как известно, из шинели основателя французской синематеки Анри Ланглуа, фундаментально ознакомившись - начинали они как кинокритики! - с наследием мирового кино. «Новая волна» просуществовала недолго - уже в 64-м она начинает накатываться на иные бреги.

В этой связи с особым интересом смотрелся фильм Годара «Презрение» - как раз 64-го года. Участие суперзвезды Брижитт Бардо и американских денег само по себе уже было нарушением «нововолновских» правил. К тому же продюсер, отсмотрев уже смонтированную картину, выразил огромное желание, дабы количество голенькой Бардо увеличилось. Годар внял мольбам и снял длинный начальный эпизод, в котором совершенно голая актриса (снятая, правда, максимально целомудренно - спиной и попкой) разговаривает в постели со своим экранным мужем, Мишелем Пикколи. Далее повествуется о том, как муж-писатель вместе со знаменитым немецким режиссером Фрицем Лангом (тот играет самого себя) и американским продюсером (его играет украинский парень заокеанского разлива Джек Пеланс, Палагнюк то бишь) работает над «Одиссеей». Великое сталкивается с мелким и даже супермелким, и в этом главная прелесть этой картины. Она, к тому же, замечательно кинематографична - каждое мгновение здесь изобразительно совершенно и воспринимается как нечто прекрасное. Используя формулу из другого годаровского фильма, «Маленький солдат» (его показали тоже), кино это «25 истин в секунду», так этот фильм и воспринимаешь.

Была эта же особенность и в других картинах «Новой волны». Не устарело в них замечательное умение подключить происходящее «здесь и теперь» к истинам, наработанным человечеством годами и столетиями. И в «Прощай, Филиппина!» Жака Розье (в ретроспективе он значился как «неведомый мастер»), и в «Париж принадлежит нам» Жака Риветта, и в «Знаке льва» Эрика Ромера, и, наконец, в совершенно не постаревшей, на мой взгляд, картине Луи Малля «Любовники» с почти гениальной работой Жанны Моро - всюду есть вот это понимание жизни как явления тотально сущностного, пропитанного смыслами и вместе с тем свободно текущего, естественного.

А вот дискуссия по «Новой волне» не получилась. Говорили как-то все мимо, сворачивая в боковые сюжеты. Как остроумно заметил заместитель генерального директора Госфильмофонда Владимир Дмитриев, «мы многое узнали об участниках дискуссии и почти ничего - о предмете разговора». Ну, такое с нашим братом бывает, и довольно часто...

Были на «Белых Столбах» и другие сюжеты. Да обо всем не расскажешь. Замечательно полезный фестиваль - знакомый и не очень материал переворачивается и укладывается заново. Это и есть наша, киноведов, главная работа - переворачивать пленку. Чтобы не подсырела.