Проект Стратегии демографического развития Украины на период до 2040 года довольно скромно упоминает о реформировании пенсионной системы. Это должна быть «модернизация пенсионной системы с целью усиления ее финансовой состоятельности и обеспечения достойного уровня пенсионного обеспечения» без уточнения направлений этой модернизации, то есть в обычном нынче стиле «за все хорошее, против всего плохого». Как некое пояснение позиции Минсоцполитики можно рассматривать статью заместителя министра Дарьи Марчак, в которой подтверждается, что при нынешней системе коэффициент замещения, то есть соотношение размера пенсии к зарплате, не превышает 30%. Это критический показатель, свидетельствующий о накоплении социального напряжения. А вот дальше идут несколько манипулятивные утверждения, дескать, во всем виновата плохая демография и существующая солидарная система, следовательно необходимо ввести дополнительно обязательную накопительную систему, и пенсия будет достойной. Экс-министр соцполитики Андрей Рева парирует: демографические проблемы характерны не только для Украины, а и для всей Европы. Но огромный дефицит украинского пенсионного фонда обусловлен не тем, что пенсионеров почти столько же, сколько работающих, а тем, что застрахованы в обязательной пенсионной системе немногим более половины трудоспособных, да и то за большинство из них работодатели платят как с минимальной зарплаты, что уже само по себе провоцирует оплату основной части заработка «в конверте»... Доля же пенсионеров не увеличивается, а актуарный возраст (то есть средний возраст жизни пенсионера) даже немного снизился за последние годы и на десять лет меньше среднеевропейского показателя. То есть демография здесь ни при чем, — сделайте пенсионную систему более привлекательной и это ускорит выход из тени зарплат и соответственно взносов на будущую пенсию.
Опять же сомнителен вывод ответственной чиновницы Минсоцполитики о том, что в низких пенсиях виновата солидарная система и ситуацию спасет именно обязательная накопительная система. Если бы было так, то почему потерпела крах разрекламированная чилийская пенсионная система, почему европейские страны массово переходят с накопительной на условно-накопительную систему? Почему международные финансовые организации теперь не настаивают на внедрении именно накопительной системы, справедливо отмечая, что, кроме отсутствия низкорисковых инвестиционных портфелей в Украине, куда можно было бы вкладывать средства из накопительной системы, сама ее идеология содержит глобальное разногласие между принципами свободной экономической деятельности и социальных гарантий? Иначе говоря, право человека на риск вложения средств в проекты с возможностью как выиграть, так и потерять заменяется на обязанность отдать деньги без гарантии хотя бы сохранить их стоимость во время выхода на пенсию. Более того, МВФ в последних Меморандумах о сотрудничестве с Украиной прямо предупреждает: никаких авантюр с пенсионной системой — баланс как текущий, так и системный, должен обеспечиваться внутренними ресурсами без их изъятия на другие активности.
Нужно вспомнить, что реформа ЕСВ 2015 года предусматривала снижение этого социального взноса почти на треть, что логично сопровождалось уменьшением веса стажа тоже на треть. И коэффициент замещения ожидаемо упал до нынешних 0,3. Поэтому, кроме предложения ввести скомпрометированную коррупционную и неэффективную финансовую пирамиду под названием «обязательная накопительная система», Минсоцполитики должно было бы объяснить, почему простое увеличение взносов в Пенсионный фонд не может быть альтернативой? Тем более что для аккумуляции средств государственный пенсионный фонд оказался лучшим инструментом по сравнению с негосударственными фондами, сохранением средств на депозитах или конвертацией в валюту. Да и возможность дополнительных взносов на пенсию уже предусмотрена Пенсионным фондом и имеет хорошие перспективы для использования гражданами — надежно, гарантировано, честно.
Анонсирование Минсоцом намерений о внедрении накопительной системы через социальные сети можно считать очередной попыткой оценить реакцию общества. Можно рассчитывать, что в недрах министерства рассматривают и другие варианты решения вопроса низкой эффективности существующей пенсионной системы. Нужно, однако, предостеречь, что возможностей для маневров здесь немного, ведь самый главный фактор — доверие общества. Чем проще, понятнее и логичнее будет такая система, тем лучше будет ее воспринимать общество, тем большими будут шансы на ее успешное внедрение. Именно поэтому следует рассмотреть практики обеспечения достойной старости до внедрения современных пенсионных систем.
До интенсивной индустриализации действовал принцип трех поколений. Это когда деды, родители и дети живут под одной крышей. Отец заботится о пожилых родственниках, показывая пример детям и наследуя имущество. Очевидно, что при этом никаких средств под старость не откладывали, — все в детей. А вот бездетные семьи вынуждены были аккумулировать средства, которые часто находят в виде сокровищ. Став немощными, то есть неспособными обеспечивать текущую жизнедеятельность, такие лица предлагали накопленные средства для вложения или через благотворительные учреждения, которыми традиционно были монастыри или общественные учреждения, или через воспетый народом фиктивный брак старика или вдовца с молодой, но бедной девушкой. При этом появление детей в таком браке громаду не интересовало, главное, чтобы старику было гарантировано дожить до конца жизни на достойном уровне. Но во всех случаях проходила оценка взноса и делались актуарные расчеты текущих затрат на содержание лица, с учетом его физического состояние и соответственно прогнозируемое время жизни. А дальше — как Бог даст. Кто-то умирал раньше, — его средства шли на содержание тех, кто пережил рассчитанный возраст. Главное условие — никакого наследования таких средств.
С бурным развитием городов принцип трех поколений начал ломаться, — места для жизни неработающих немощных родителей было мало. Возможности для надежного сохранения того, что отложено под старость, были ограничены из-за инфляции, банкротства банков, криминальных рисков. Да и в целом объемы таких накоплений были низкими. Поэтому возникла потребность гарантировать государством накопления, сначала в сфере государственной службы, со временем — для всех, кто нанимался на работу. Конечно, это делалось путем фискализации, то есть установления дополнительного налога для работодателей, что им, конечно, не нравилось. Помогло общее избирательное право: поскольку голодные люди пожилого возраста склонны голосовать за катастрофические для государственного устройства идеи, те же работодатели договорились с государством все же перечислять средства в пенсионную систему.
Кроме проблемы аккумуляции средств на содержание в старости, бездетным лицам нужно было решать вопрос сохранения их стоимости, защиты от грабителей и выбора института, который должен был бы ими распоряжаться (церковь, громада, молодая жена). Когда государство вводит пенсионную систему, перед ним встают такие же вопросы.
В Украине для сохранения стоимости вложений их индексируют на среднюю зарплату на момент уплаты, и соответствующие коэффициенты составляются во время расчетов размера пенсии. Защита от посягательств на пенсионные средства в накопительной системе анонсируется через государственный контроль и хеджирование рисков вложений, что приводит к существенному подорожанию административных затрат и, как свидетельствует практика, не гарантирует защиту от злоупотреблений со стороны операторов системы, в частности вывод средств через «мусорные» ценные бумаги. В закрытой накопительной системе, которую иногда не очень корректно называют солидарной, деньги невозможно украсть, — текущие взносы от тех, кто работает, сразу идут на финансирование текущих пенсий.
В целом, хотя пенсионная система первого уровня в Украине выглядит довольно логичной, к ней скептически относятся и работодатели, и работники. Она запутанная и имеет ряд разногласий, которые не были устранены во время последнего реформирования в 2015 году. Кроме необоснованного снижения ставки ЕСВ, систему не удалось сделать универсальной — работники силовых структур, судьи имеют свои корпоративные системы, что серьезно усложняет, в частности, свободное движение рабочей силы. Применение индекса инфляции во время индексации не только выглядит методологически необоснованным, но и грозит экономическими проблемами. Ведь при высокой инфляции пенсии индексируются, а зарплаты — нет, поэтому текущий разрыв между поступлениями и выплатами гарантирован.
Изменения в пенсионной системе будут выглядеть лучше не как глобальная реформа, а как коррекция допущенных ранее ошибок, что должно сделать ее понятной для простого гражданина, который поверил бы в то, что государство его не обманывает. Что его пенсия прямо зависит от вкладов на его индивидуальный счет, и они защищены от инфляции. Для этого нужно сделать несколько шагов:
- «Брутизация» зарплат — переведение взносов из начислений на фонд оплаты труда непосредственно в «тело» зарплаты.
- Переход на учет не по зарплате, а по взносам.
- Переход на четкую формулу расчетов пенсии с учетом актуарного возраста.
- Разделение ЕСВ на взносы в отдельные фонды.
- Разделение пенсионного фонда как источника выплат страховых пенсий и социальной помощи в связи со старостью.
- Политическим решением должно стать увеличение доли отчислений с зарплаты по крайней мере до 27% для получения коэффициента замещения на уровне 0,5. Также нужно пересмотреть размеры обязательных отчислений от ФЛП. Нынешние взносы с минимальной зарплаты не отвечают ни реальным возможностям, ни ожиданиям людей, имеющих активную жизненную позицию (подробнее).
Жизненный цикл сопровождается вмешательством государства в каждой его фазе — помощью при рождении, защитой несовершеннолетних, стимулированием рождаемости, защитой рынка труда от недобросовестной конкуренции и произвола работодателей, обеспечением достойной старости. И вместе с тем государство должно перейти от политики менторства к политике стимулирования рационального поведения человека для достижения им успеха и удовлетворения жизнью в своей стране.