По-разному рождаются книги, особенно публицистические: одни - из документов, другие - из боли. У Мыкола Плахотнюка, известного шестидесятника, - из воспоминаний, статей, напечатанных и ненапечатанных, документов-воспоминаний... и боли - за человека маленького, но с высокими идеалами гражданства, и одновременно великого - в борьбе за государственность Украины, за уничтожаемые веками (и, к сожалению, до нашего времени) украинский язык и национальную культуру.
В книжном потоке редко встретишь, когда воспоминания детства так естественно переплетаются с реальными событиями жизни народа кровавой эпохи сталинщины, войны... Дальше - юность с ее молодецким романтизмом и максимализмом, диссидентство (и придумали же такое слово для человека, отстаивающего свое "я", свое достоинство в своем государстве!), шестидесятничество, лагеря - не пионерские, конечно, работа врачом после ссылки. А нынче - забота о духовных источниках современников, особенно молодежи, в Украине, для обретения независимости которой автор отдал немало сил и здоровья, в последнее время - как организатор и руководитель Музея шестидесятничества в Киеве.
Мыкола Плахотнюк начинает свой рассказ разделом "Тихий хутор" - о крае, где прошло его детство. Рисует колоритные картины тогдашней жизни: голод, разруху, бедность и в то же время - широту души простого человека, способного даже в годы лихолетья радоваться жизни, рожать детей, веря в их счастливое будущее...
Для автора Тихий хутор - целый космос имен родственников, близких, друзей, односельчан. И каждый из них - со своим характером, судьбой, горем и радостью. Начинается раздел с подзаголовка "Маленькая веточка отцовского рода", но в этой маленькой веточке переплетено столько человеческих судеб, что хватит на могучее дерево, ветви которого склонились от груза военных лет, послевоенного детства, времен хрущевской оттепели с ее горькими заморозками, перестройки - такой далекой от первых митингов Народного Руха Украины, показавших, что в стране есть народ, есть дух свободы и сила создавать свое государство.
Рассказ, казалось бы, об обычных вещах, но автор постоянно держит читателя в поле внимания к событиям, происходящим с героями на фоне жизни тогдашнего общества (с его сложными коллизиями советского мировоззрения). В частности и Украины - как окраины большой империи, с приземленным взглядом простых людей, с которых государство собирало налоги, вырывая последнее изо рта ребенка (когда надо было платить за каждый ягодный куст или дерево на огороде). А за неуплату налогов или несвоевременную сдачу сельскохозяйственной продукции - молока, мяса, яиц - описывали имущество, забирали последнее из дома...
Картины тяжелого послевоенного детства рождали у паренька взрослые вопросы к матери: почему женщина с двумя детьми прозябает в землянке, которую самая же и выкопала - а в селе столько пустых хат; почему председатель колхоза не даст ей хотя бы самую плохонькую избенку? Отсюда и первое сопротивление власти. Когда уполномоченный от сельсовета, придя описывать их имущество за неуплату налогов, содрал с кровати последние байковые одеяла, да еще и призадумался - не забрать ли старую подушку, набитую сеном, малый Мыколка схватил одеяла, спрятался в сорняках на огороде и не выходил до тех пор, пока государственный исполнитель не ушел на свою приспешническую службу.
Автор не обходит и радостные воспоминания детства, особенно связанные с простыми людьми, учителями, учившим человечности, патриотизму, любви к природе и окружающему миру, человеческому достоинству, которого так не хватает сегодня нам, погруженным в материальную и духовную нужду.
Вплетая в воспоминания о детстве картины современной жизни хутора, Мыкола Плахотнюк не может скрыть печаль и горечь: как же так получилось, что люди уничтожили когда-то красивую сельскую местность?! Повсюду кучи пластика, на обочине дорог - груды мусора, полуистлевшие деревья. Самое ужасное то, что это никого не волнует, равнодушие сковало общество...
Национальное самосознание мальчика, выпестованное в сельской среде на Черкасчине, отличало его, когда он учился в медицинском училище и институте, работал врачом в разных областях Украины. Украина и язык, прежде всего, были ему указателем в жизни, за что позже он поплатился свободой, но отстаиваемые идеи не предал.
Жизненные поиски юноши, не принимавшего "сближение народов и национальностей" на основе русского языка, привели его в среду национально сознательной молодежи. А до того студенту-медику самому приходилось вымучивать в душе больной вопрос, такой же жгучий и сегодня: почему украинцы в своем государстве чураются своего, не говорят на родном украинском языке, пресмыкаются перед чужим? Герой произведения, непоседливый по своему характеру, начинает организовывать разные мероприятия по случаю украинских праздников и событий с характерными для украинцев обрядами - и вскоре из-за своей любви к родному становится "украинским буржуазным националистом".
С увлечением автор рассказывает о профессоре мединститута Сергее Дяченко, создавшего на кафедре микробиологии атмосферу уважения к родному слову, где все преподаватели читали лекции на украинском. Возглавляя республиканское студенческое общество, он добивался, чтобы студенты писали творческие работы на украинском языке. Таким людям трудно было работать в атмосфере политического обмана, "хрущевской оттепели, борьбы с формализмом". Но они боролись за свое, родное, и для каждого из них автор нашел сердечное слово, изображая характеры и поступки не розовыми красками, а приземлено, показывая своих единомышленников чаще всего в действии, порой резко возвращаясь от современности к событиям 60–80 гг. прошлого века. Этот художественный метод углубления в прошлое через воспоминание о каком-то жизненном эпизоде помогает автору четче постичь настоящее, с проблемами и достижениями интеллигенции, всегда бывшей полпредом государственных начинаний в борьбе за народные права.
Мыкола Плахотнюк, собрав в "Коловороте" статьи прошлых лет, изданные в самиздате 1960–1970 гг., апеллирует к своим противникам, защищавшим русификацию высших учебных заведений, и убедительно доказывает, что они защищают "не язык соседнего народа, а язык русских бюрократов и шовинистов".
Отдадим должное автору - не каждый в те годы мог подписать разоблачительную статью собственной фамилией. Мыкола Плахотнюк подписывал. Он с горечью обращается к тогдашним судьям, а точнее - ко всей советской системе, безжалостно увольнявшей с работы инакомыслящих, оставляя их без куска хлеба. "Вы судите самых честных - бескорыстных идеалистов, - писал он, - которых нынче нужно днем с огнем искать среди суматошной массы людей, занятых собственными хлопотами и не верящих ни в какие идеи и идеалы. Кого же вы противопоставляете им - людям, хотящим, чтобы на украинской земле уважали украинский язык и культуру, чтобы дети этого народа росли духовно здоровыми, а не калеками, вынужденными топтать родной язык, душу, терять национальное лицо и гордиться, чтобы незаметно слиться с нивелированной массой, равнодушной ко всему, кроме водки".
Насколько актуальны эти слова, насколько они поражают душу болью и правдивостью, заставляют здравомыслящего человека призадуматься, каким путем он идет! К величайшему сожалению, сегодня яд льется на свое, родное с нашего высочайшего законодательного органа, Верховной Рады, с телеэкранов, страниц многих периодических изданий.
Автор пишет о шестидесятниках, положивших свою судьбу на борьбу за народ, чтобы потом прозябать по тюрьмам и концлагерям. Они были такими, как все, "но бесстрашными...", писал Евген Сверстюк в стихах, помещенных в книге. Они и сейчас такие - люди достоинства в своем (иногда не своем) государстве.
Композиционно мотивированное возвращение после воспоминаний о лагерях и работе в больницах - в студенческие годы, когда в день годовщины перезахоронения Тараса Шевченко в Украине кагэбисты следили за студентами. Непокорность правящему режиму, первые студенты за решеткой. Борьба тоталитарного государства с мыслящими студентами и писателями, увольнение с работы "по собственному желанию" - все пришлось пережить этим, к сожалению, неизвестным сегодня студентам-шестидесятникам, появляющимся на страницах книги молодыми, энергичными, и читатель понимает: то, что они делали, было подвигом.
Как же автор любит людей, какую имеет память, чтобы помнить их на протяжении десятилетий борьбы, сохранить заметки и сказать сегодня о них доброе слово! А именно о молодом талантливом поэте-белорусе Василии Сидоренко. Свое стихотворение "Мама прощает" о голоде в Белоруссии в 1946-1947 гг. он прочитал в далеком 1963 г. на заседании литстудии в издательстве "Молодь":
"Голад з торбай хадзіу падаконнем
І на полі дзяцей развейвау.
Снег станавіуся вадою,
І першы ручай яшчэ булькау,
А мы, як гракі чарадою
збіралі гнілую бульбу".
Поражают уважением к людям и трагизмом короткие очерки в разделе "Штрихи к портретам". С этими персонажами мы встречались в предыдущих разделах, но здесь образы более конкретизированы в их мыслях, поступках, в уважении к себе как к гражданам Украины, в любви к родному языку, в выборе своего жизненного пути. Например, Елена Уманец повторила судьбу декабристок, поехав к будущему жениху в ссылку, зная его лишь по переписке. Она морально поддерживала политзаключенного, сидевшего уже не один год за колючей проволокой, и позже вышла за него замуж, родила троих детей и была выдворена с семьей за границу за то, что боролась за свое государство, отстаивала общечеловеческие принципы, за то, что говорила правду. Страшное слово - тоталитаризм, когда талантливые люди из-за своих взглядов, убеждений, любви к родному языку становятся ненужными государству. Счастливы в семье и несчастливы в стране.
Никого не оставят равнодушными рассказы об украинцах, заброшенных судьбой на чужбину. Большей частью это художники, душа которых осталась в Украине. Они живут родной землей, тропинками своего детства, юности, воссоздают в своих картинах по памяти родные жилища, придерживаются украинских обычаев, сохраняют родной язык...
Отдельного разговора заслуживает раздел "Музей шестидесятничества в документах". О, какая это нелегкая судьба - воссоздавать народную память, если она - пятое колесо к телеге руководителям многих государственных учреждений в Киеве, чиновникам всех рангов.
Создание музея начато по инициативе Надежды Светличной. Сколько скитаний, сколько хождений по высоким кабинетам, сколько пустых обещаний! Раздел, построенный на письмах, обращениях к руководителям государства и столицы известнейших украинских художников, поражает настойчивостью тех, кто любой ценой решил воссоздать в документах и искусстве путь нашего государства к независимости. Почти 18 лет борьбы известных людей в Украине с ветряными мельницами... Лишь в августе 2012 г. Музей шестидесятников в столице наконец был открыт.
Николай Плахотнюк вместе с женой Валентиной Чорновил 20 лет своей жизни потратил на его создание - в память о тех, кто приближал для нас независимость Украины.
В конце книги автор дает именной указатель своих героев. Сотни имен, известных и неизвестных, но единых в своем порыве - большой любви к родной земле с таким прекрасным названием - Украина, которую они хотели видеть свободной и независимой, и за это часто отдавали свою жизнь. На таких и держится государство.