Геополитика — это игра для взрослых. В ней нет правил, а победы, как и поражения, не всегда очевидны, а часто — и стабильные. Союзы, альянсы и партнерства, в которые заходят участники игры, преимущественно ситуационные и используются каждой стороной в собственных интересах. Наличие таких интересов и способность их достигать определяют роль и место страны в мировом «табеле о рангах». О геополитике можно смело сказать: если вы не за столом, то вы в меню.
Рассказывают, что на одном из дипломатических приемов времен президентства Джорджа Буша государственный секретарь США находилась в хорошем настроении и решила пошутить. «Знаете ли вы, в чем состоит суть внешней политики США?» — спросила она у присутствующих глав дипломатических миссий, аккредитованных в Вашингтоне. И сама же дала ответ: «Она состоит из двух пунктов. Первый — это сформулировать национальные интересы США, а второй — довести сроки достижения этих интересов до сведения всех остальных». Присутствующие смеялись, — шутка руководителя Госдепа была признана остроумной. Все хорошо понимали, что США умеют определять свои интересы, и у них есть потенциал для их достижения.
В течение всей истории человечества политический ландшафт мира определяли великие государства, воля их лидеров и народов. Они необязательно были самыми развитыми, самыми большими по территории, населению или природным богатствам. Но всем им были присущи два фактора, которые становились движущей силой и основой для будущего величия, — это принципы и интересы. Принципы — так сказать, духовный аспект, закладывались в основу формирования социальных систем, форм правления и механизмов взаимодействия разных слоев общества. Устройство государства по Конфуцию, демократия и «кто был ничем, тот станет всем» — вот отдельные примеры таких принципов. Интересы — это материальный аспект, они выводили страны за пределы национальных, физических и географических границ. Можно спорить, но на первое место все же надо ставить принципы, потому что невозможно создать что-то путное извне, сначала не задумав его изнутри. Вектор развития государственного «эмбриона» всегда был направлен с середины наружу, обратным образом великие государства не выращиваются.
В наше время появляется все больше оснований считать, что принципы отступают на задний план, а интересы трансформируются до неузнаваемости. Казалось бы, для страны — члена блока НАТО, определенного Россией как главная угроза, в контексте безопасности, укрепления Украины, ее более тесная аффилиация с Альянсом должна быть существенным интересом. Но пример Венгрии с Германией свидетельствует, что это не так. То же с «Северным потоком-2». В обоих случаях интересы возобладали над принципами, хотя очевидно, что такое развитие событий открывает путь к вполне прогнозируемым конфликтам, которые еще ждут участников игры.
Сегодня геополитический «вес» государства на мировой «шахматной доске» зависит не только от географии, природных ресурсов, уровня технологического развития, наличия и квалификации рабочей силы, устойчивости политической и социальной систем, политической воли действовать, но и от того, насколько это государство ценно для основных стейкхолдеров. Военная мощь, способность себя защитить добавляет вкус основному блюду. Теоретики современной конфликтологии считают, что войны ХХІ века скорее будут напоминать спецоперации (как захват Крыма), чем открытые вооруженные противостояния с целью полной оккупации других стран, как это произошло, едва ли не в последний раз, когда Ирак оккупировал Кувейт. На смену открытой конфронтации, которая может стоить агрессору слишком дорого, приходят гибридные средства аннексии небольших территорий. Опыт свидетельствует, что такой способ агрессии вызывает только ограниченное противодействие и не приводит к масштабному военному конфликту. Вместе с тем он позволяет создавать эффективные инструменты влияния на другие государства. А устойчивость против гибридных угроз — значительно более сложный фактор, чем количество и даже качество вооруженных сил.
Именно принципы (хотя и разные) сделали США и Китай великими государствами, и именно их отсутствие не позволит России стать рядом с ними. Попытки подменить принципы интересами — вредно. Такой процесс фактически исключил из геополитической игры не только Германию, но и весь ЕС. Последний пример, когда через несколько дней после принятия Индо-Тихоокеанской стратегии ЕС Брюссель поддался давлению Франции и объявил о прекращении переговоров относительно торгового соглашения с Австралией — яркое свидетельство такой подмены. Укрепление экономики и безопасности Австралии — это очевидный интерес Запада, и никакие «утраченные» Францией 60 млрд долларов не могут сравниться в значимости с наличием современного и мощного австралийского флота, который будет поддерживать усилия США, Великобритании и Японии, направленные на обеспечение свободы судоходства в ключевом регионе мира.
В тот же день, когда был убит Джон Кеннеди, он планировал произнести речь. В ней были и такие слова: «Сегодня нам уже должно стать понятно, что нация не может быть сильнее за границей, чем она является дома». Ни он, ни какой-либо другой президент США никогда не ставили под сомнение принципы, заложенные в свое время отцами-основателями в построение системы власти, экономических и социальных отношений Соединенных Штатов, позволившие превратить их страну в неопровержимого мирового лидера. Но современный опыт поставил под сомнение эффективность действий США в распространении указанных принципов за пределы своей страны. В этом контексте Афганистан стал еще одним хорошим уроком, который, бесспорно, будет иметь дальновидные последствия с точки зрения выработки новой парадигмы внешней политики Вашингтона. Сейчас интересно посмотреть с такой точки зрения и на отношения США и КНР, которые находятся в центре современного геополитического противостояния.
Соединенные Штаты критикуют Китай за все, что, по мнению Вашингтона, не соответствует принципам, которые исповедуют США. Демократия, больше капитализма и свободы, прекращение государственной поддержки промышленности, свободный рынок — все это успешно функционирует в США, свидетельствует о правильном устройстве общественного отношения и должно быть введено в КНР. Представим, что сила убеждения оказалась непреодолимой и США достигли желаемого результата. КПК объявила о самороспуске, на ее руинах образовалось несколько партий либерального и консервативного направления, в стране проведены демократические выборы, началось бурное развитие рыночной экономики и всех других атрибутов, присущих странам капиталистического Запада. Логично предположить, что идея состоит в следующем: принципы, однажды сработавшие с блестящим результатом в США, сработают и в КНР. Тогда благодаря этому процессу институционные, социальные, промышленные и технологические возможности Китая значительно усилятся. На месте коммунистической, авторитарной, по мнению Вашингтона, агрессивной страны, которая нарушает права человека и ограничивает свободы, возникнет государство с полуторамиллиардным населением, в котором с китайскими трудолюбием и настойчивостью будут введены лучшие в мире принципы демократии, распределения власти, верховенства права, приоритетности прав человека. Исчезнет необходимость говорить о принципе «одна страна —две системы». Будет одна страна — одна система. И эта страна полностью отстранит США с конкурентной борьбы.
Это произойдет хотя бы потому, что внутренний рынок КНР вчетверо больше американского. Экономика США в значительной степени функционирует за счет высокого уровня внутреннего потребления. КНР уже идет по пути стимуляции внутреннего рынка, а в капиталистической реинкарнации достигнет на этом пути невиданных успехов. Потому что все страны мира будут стоять в очереди, чтобы инвестировать в капиталистический Китай, который получит беспрепятственный доступ к биржам Нью-Йорка, Токио и Гонконга, к новейшим тайваньским чипам, японским ноу-хау, немецким технологиям, австралийским продуктам, рудам и редкоземельным металлам по всему миру. Обновленный капиталистический Китай больше не будет играть в вечную дружбу с Россией, но, в отличие от США, и не будет определять эту страну врагом, просто позволит гастрабайтерам из РФ работать на своих заводах, как США позволяют делать это выходцам из стран Центральной Америки. Со временем население РФ растворится, как сахар в кофе, среди китайцев, и Китай вернет свои территории, отобранные Сталиным, возможно, прихватит что-то еще в качестве процентов. Демократизаторы из Пекина превратят Дальний Восток в цветущий регион, а неисчерпаемые ресурсы Сибири прибавят новый вес и так гигантскому экономическому потенциалу КНР. Юань станет мировой валютой. Как вам такой сценарий? Это — в интересах США?
Один преподаватель политической экономии так объяснял отношения между владельцами средств производства — капиталистами и наемными работниками. Капиталист эксплуатирует наемных работников, но не до уровня их обнищания. Он должен платить им зарплату, чтобы они покупали продукцию, произведенную его заводами и заводами других капиталистов. Рабочие, в свою очередь, отстаивают свои права, бастуют, наносят ущерб капиталисту, но тоже не до такой степени, чтобы он обанкротился, потому что им негде будет работать. Крайности ведут или к рабству, или к коммунизму.
На уровне геополитики это означает, что США и КНР нуждаются друг в друге. Что натворил бы Трамп, если бы не было КНР? Да, они исповедуют разные принципы, их интересы в значительной степени пересекаются, но цивилизованная конкуренция — лучше, чем взаимная демонизация. На Западе все еще достаточно влиятельных политиков, считающих, что это они победили в холодной войне. Да, если оценивать результат с позиции объединения Германии, вхождения стран бывшего советского блока в ЕС и НАТО — это похоже на победу. Но двадцатилетие Путина при власти — однозначно похоже на поражение. Советский Союз упал не потому, что его расшатывали извне, а потому, что сгнил изнутри. Попытки наложить западные принципы на российские реалии породили нынешнего монстра. Не следует повторять этот эксперимент.
Больше статей Сергея Корсунского читайте по ссылке.