В этом году независимой Украине исполняется двадцать лет. Приближающийся юбилей - хороший повод оглянуться назад и вспомнить, какими мы были двадцать лет назад.
За годы существования СССР сформировалась глубочайшая пропасть между двумя частями когда-то единой европейской цивилизации с античными и христианскими духовными корнями. Наш мир разделился на Запад и Восток. Не случайно после падения «железного занавеса» большинство наших соотечественников смотрели на людей с Запада как на инопланетян. И чувство это было во многом взаимным.
Искаженность постсоветского мышления наложила глубокий отпечаток на отношение украинцев к двум мирам на востоке и западе от собственных границ. Запад стал символом процветания и благоденствия, Восток же воспринимался как глубоко ущербный, разлагающийся, полный опасностей полусоветский, полуазиатский мир. ЕС и НАТО немедленно превратились в престижные аристократические клубы, принадлежность к которым сразу же была провозглашена целью государственной политики. А структуры наподобие СНГ с плохо скрываемой презрительной интонацией именовались всего лишь «инструментом бракоразводного процесса».
С тех пор прошло почти двадцать лет. Что же изменилось? Каким стал мир и какими стали мы в этом мире?
Главным достижением независимости можно считать то, что украинцы стали намного самостоятельнее и умнее. Особенно молодежь. Если в старшем поколении еще живы остатки советской ностальгии, если среднее поколение еще сохраняет неофитский восторг перед западной витриной, то нынешняя украинская молодежь уже почти не отличается от своих сверстников как в европейских, так и в постсоветских столицах. Сознание современной молодежи не отягощено идеологией, она более прагматична и самостоятельна в выборе жизненного пути. Очень хорошо, что именно им предстоит принимать судьбоносные решения, вести страну в будущее.
Однако пока две половинки расколотой цивилизации выясняли отношения между собой, самая сильная и процветающая из них - западная - стала стремительно терять лидирующие позиции в мире.
Не буду приводить ставшие банальными сравнения динамики роста ВВП в Европе и в Китае. Приведу только мнения двух известных европейских политиков, выступавших в начале марта в Киеве на конференции, организованной Центром международных и сравнительных исследований, - Мартина Шульца и Джульетто Кьезы.
По словам лидера социалистов в Европарламенте Мартина Шульца, «мир больше не вращается вокруг Брюсселя, Берлина, Парижа, Лондона или Вашингтона». А бывший депутат Европарламента итальянец Джульетто Кьеза резюмировал эту же мысль так: «Мы все живем в иллюзии о том, что еще находимся в центре мира. А эта иллюзия очень опасна. Мы, жившие в течение практически трех веков как управляющие, очень скоро попадем в ситуацию, когда станем меньшинством». Именно в этом, по моему мнению, и состоит ключевой глобальный вызов для Европы, США, России и Украины. Но, по-видимому, ни одна из сторон пока не готова осознать его до конца.
Нам в Украине трудно понять масштабность проблем, с которыми столкнулся Европейский Союз. Ведь более двух десятилетий ЕС проецировал на восток и юг от своих границ уверенность, благополучие, стабильность, демократию и высокие ценности. Сегодня же ЕС с трудом справляется с вызовами демократии даже внутри объединения и в странах-кандидатах. Скажем, на печально известный венгерский закон о СМИ Брюссель отреагировал достаточно жестко. А вот на такое вопиющее событие, как расстрел мирной демонстрации оппозиции в Тиране, реакция с его стороны была довольно вялой.
Европа не нашла ответа и на такой вызов ее общественному устройству, как стремительный рост влияния, в том числе парламентского, ультраправых партий, а также на все более широкое проникновение ксенофобии в политику традиционных умеренно правых партий.
Очевидно, что в условиях новой волны миграции из стран Северной Африки это явление будет только нарастать. Оно представляет собой серьезнейшую угрозу демократическому устройству европейских государств. Хотелось бы быть уверенным в обратном, однако не убежден, что лет через двадцать-тридцать общественное устройство европейских стран сохранит форму нынешних либеральных демократий.
О кризисе идентичности НАТО было сказано достаточно много. Самое главное здесь даже не бесславный уход альянса из Афганистана через несколько лет, а то, что НАТО так и не стал ни основой общеевропейской безопасности для всех, ни эффективным инструментом расширения западного влияния за пределами евроатлантической зоны.
Показателен отказ Германии и Турции от участия в операции против Ливии. Он означает, что евроатлантического единства образца холодной войны больше не существует. Старый враг в лице СССР давно исчез, а нового за двадцать лет, несмотря на все усилия, придумать не удалось.
Применительно к Украине сказанное означает исчерпание политической воли, финансовых ресурсов и общественной поддержки идеи расширения на восток двух организаций - ЕС и НАТО, символизировавших в глазах украинцев западную цивилизацию.
Следует четко понимать, что мы подошли к естественному пределу расширения Евросоюза и НАТО - тех эмпирических Евросоюза и НАТО, которые мы видим, знаем и «осязаем». Это - аксиома нашей жизни на ближайшие годы и десятилетия. И ЕС, и НАТО, конечно, могут радикально трансформироваться, но данный предмет выходит за рамки нынешнего анализа.
Положение дел в восточной «половинке» несколько отличается. Болезни этого региона - а они, безусловно, масштабны - являются болезнями развития и трансформаций: неравномерность развития, социальные противоречия, противостояния «центра» и «глубинки», большая зависимость от сырьевой конъюнктуры. Но темпы развития на Востоке все же превосходят европейские. Интеграционные процессы на постсоветском пространстве, как показывает деятельность того же Таможенного союза, могут развиваться вполне гибко и даже интенсивно.
И тем не менее, если Европейский Союз и НАТО - мощнейшие в истории человечества объединения высокоразвитых государств - не могут поодиночке справиться с глобальными вызовами, то еще меньше шансов на это у постсоветских стран, каждая из которых фактически вращается на собственной независимой орбите.
Исчерпав политическую волю к расширению, Европа и Запад в целом смогли также понять достаточно простую вещь: их же интересам соответствует не копирование Востоком чужих общественных стандартов без учета собственных реалий, а проведение необходимых реформ как результат созревшего общественного мнения. Результат во втором случае достигается медленнее, но вернее и закрепляется глубже.
Подведем итог. После отката назад, вызванного «цветными революциями», расширением НАТО и попытками возрождения на востоке Европы фронта холодной войны, процессы конвергенции, слияния «восточной» и «западной» половинок единой цивилизации получили дополнительный импульс. Но проходить они будут уже по иным законам. В их основе будут лежать прагматизм, взаимный учет интересов, а также нормальная, здоровая конкуренция.
Каково место Украины в этих процессах? К сожалению, наша страна упустила несколько важных лет, безуспешно пытаясь вскочить на подножку натовского поезда, который, как выяснилось, был к тому времени уже отправлен в тупик.
По моему мнению, Киев должен максимально способствовать сближению между столицами Запада и Востока по той простой причине, что возрождение конфронтации между ними поставит под угрозу само существование независимого украинского государства. Если кто забыл, напомню: главной внешнеполитической темой украинских СМИ осени 2009 года был гипотетический вооруженный конфликт между Киевом и Москвой.
Украина обязана влиять на процесс сближения уже просто потому, что наша страна - далеко не рядовое государство континента. По словам известного российского политика Константина Косачева, «мы действительно должны говорить о будущем взаимодействии трех важнейших европейских игроков - России, ЕС и Украины - именно в трехстороннем формате; более всего это важно для Украины, поскольку значительное количество ее внешних и внутренних проблем генерируется неизбежностью?ее тесного взаимодействия как с РФ, так и с ЕС».?
Попробую пояснить этот тезис на конкретных примерах.
Первое. Объективная реальность такова, что возможное членство Украины в ЕС перестало быть смыслообразующей, краеугольной идеей интеграции. Евроинтеграция будет продолжена, но с помощью совершенно другого инструментария, а не на основе присоединения к уже существующим европейским институциям.
Сегодня Украина вступила, надеюсь, в завершающий этап переговоров о зоне свободной торговли с Европейским Союзом. Переговоры, непростые и напряженные, находятся на том этапе, когда для каждой из сторон уйти и хлопнуть дверью - гораздо больший политический риск, нежели переваривание возможного негатива в результате неудовлетворенности отдельными сторонами достигнутого компромисса.
Но, кажется, главное не это. На самом деле роль и значение ЗСТ для Украины сильно преувеличены. Соглашение о ЗСТ будет просто одним из серии договоров, регулирующих внешнеторговую сферу Украины. И на самом деле баланс выгод и потерь не будет иметь прорывного значения для развития страны. По большому счету, наше с вами будущее не зависит ни от того, будет ли закарпатский коньяк называться бренди, ни даже от экспорта сельхозпродукции в ЕС, поскольку главные рынки нашего аграрного экспорта, являющегося, по мнению многих аналитиков, одним из ключей к технологическому развитию страны, объективно лежат за пределами ЕС.
Возможно, выскажу крамольную мысль: не настало ли время поскорее завершить переговоры по поводу ЗСТ и перейти к вопросу гораздо более насущному, затрагивающему всех и имеющему гораздо большее значение в контексте цивилизационного развития нашей страны? Имею в виду продвижение к безвизовому режиму поездок граждан Украины в ЕС.
Нынешние переговоры по ЗСТ с Киевом имеют, тем не менее, огромное значение для ЕС как тестовая модель будущих переговоров в отношениях с другими странами региона: Молдовой, государствами Южного Кавказа, через какое-то время - с Беларусью. И конечно же с Россией, экономическое сближение которой с ЕС рано или поздно должно привести к аналогичному переговорному процессу. Убежден, что общая зона свободной торговли от французского Бреста до Владивостока - не такая уж большая утопия.
Второе. Если проблемы в контексте ЗСТ с ЕС достаточно ясны, то на восточном направлении перед нами сегодня стоит гораздо больше вопросов, чем ответов на них.
Начнем с того, что в Украине нет достаточно полной и объективной информации о том, например, как функционирует Таможенный союз России, Беларуси и Казахстана. У нас не сконструированы модели, описывающие возможные приобретения и потери Украины в случае вступления в Таможенный союз. У нас нет альтернативных предложений взаимодействия с этой новой формой интеграции, которые бы лежали чуть ближе к середине в диапазоне опций между «игнорировать» и «немедленно присоединяться».
Обычно Таможенный союз представляют как злокозненную уловку Москвы, направленную на то, чтобы свести Украину с дороги евроинтеграции и реализовать пресловутые «имперские амбиции» России. То есть примитивно переводят вопрос в идеологическую плоскость, где аргументы из серии «черное-белое» приводить легче всего. А вот объективного, экономически аргументированного ответа на вопрос пока нет. Хотя даже без особого анализа ясно, что с точки зрения, например, совместных проектов в авиастроении ликвидация таможенных барьеров была бы только выгодна украинскому авиапрому.
А вообще, мы должны ясно понимать, каких конкретно результатов мы ожидаем от сотрудничества с Востоком и Западом. Если речь идет о ценностях, законодательстве, стандартах жизни, то понятно, что именно Западная Европа, преодолевшая после войны искушения тоталитаризма, а впоследствии и различных авторитарных режимов - от Салазара до «черных полковников», может дать наиболее адекватные ответы.
А вот что касается развития высокотехнологичных отраслей страны, которыми мы пока гордимся, - здесь объективно роль России исключительна. Западные компании не спешили - да и сейчас не спешат - делиться с нами самыми передовыми технологиями. Именно там, где Запад проявляет осторожность, Россия готова рисковать, осуществлять масштабные инвестиции, идти на объединение структур, что устраняет ненужную конкуренцию и оптимизирует расходы. И если действительно будут реализованы проекты, о которых говорилось во время прошлогодних встреч лидеров двух стран - объединение авиапрома, судостроительной промышленности, совместные проекты в сфере коммуникаций и многие другие, будет получен значительный эффект синергии, способный дать мощнейший толчок развитию высокотехнологичных сфер экономики Украины.
Третье. Процессы конвергенции распространились и на сферу безопасности.
Слова французского президента Николя Саркози после трехстороннего саммита в Довилле о том, что в 2020-2025 годах у ЕС и России будет не только совместная экономика и безвизовый режим, но и совместная концепция безопасности, сегодня имеют под собой реальную основу.
Пока еще у многих подобные заявления вызывают скептическую усмешку. Действительно, на первый взгляд между разделенными восточной границей ЕС и НАТО частями единого цивилизационного поля больше противоречий и взаимного недоверия. Но ситуация меняется. И если еще вчера недоверие господствовало почти везде, то сегодня тенденция к сближению набирает обороты, не в последнюю очередь - в сфере общеевропейской безопасности. Создаются новые форматы общения. Например, уже упоминавшийся трехсторонний саммит в Довилле. Или превращение Веймарского треугольника фактически в четырехугольник, при участии России. Важную роль в укреплении доверия играет и реанимация сотрудничества в рамках Совета Россия - НАТО.
Отмечу, кстати, что наш Центр международных и сравнительных исследований вносит свой скромный вклад в дело создания новых форматов диалога. 4 марта во Львове три депутата - Леонид Кожара от Украины, Константин Косачев от России и Павел Коваль от Европарламента - договорились о создании постоянно действующего «Украинско-российско-европейского «триалога» во Львове с участием ответственных за внешние связи парламентариев, а также экспертов и общественности трех сторон.
Одним из главных событий 2010 года в сфере европейской
безопасности стало польско-российское примирение. Ведь при всей важности ключевой роли старейших европейских демократий без активного участия Восточной Европы процессы сближения просто не пойдут. Инициативность Польши - яркий пример для других восточноевропейских государств.
Четвертое. За последний год произошли серьезные изменения в европейском ландшафте в сфере безопасности, среди которых, пожалуй, главное - появление внеблоковой Украины. Подчеркну: с момента принятия этого решения в июле 2010 г. ни один человек ни в одном населенном пункте Украины не вышел протестовать против внеблокового статуса. Ни один. Ни на западе, ни на востоке, ни во Львове, ни в Донецке.
Еще одна распространенная у нас «страшилка» состояла в том, что, отказавшись от членства в НАТО, Украина якобы окажется в «серой зоне» между альянсом и ОДКБ. На деле же произошло обратное. Все больше экспертов говорят о необходимости установления прямых связей между НАТО и ОДКБ. Как мы узнали из материалов «Викиликс», это давно уже хотел сделать господин Расмуссен, но, как известно, ему в этом помешали. Думаю, что начало диалога НАТО - ОДКБ - просто вопрос времени.
Внеблоковый статус снял так называемую украинскую проблему, которая несколько лет была камнем преткновения как в отношениях США - Россия, так и в евроатлантическом диалоге по линии США - Европа.
Наконец, внеблоковость открыла для Киева возможности для участия в инициативах, направленных на создание всеобщей системы безопасности в Европе. Выступая в Астане на саммите ОБСЕ в декабре 2010 г., президент Виктор Янукович заявил, что именно благодаря внеблоковому статусу Украина готова быть «честным брокером», объединять и быть объединяющей силой в этой организации.
Что же мешает реализации идеи европейской безопасности для всех? Мешают, по-видимому, два больших препятствия. Первое состоит в колоссальной инерции мышления категориями блокового противостояния и холодной войны. А второе препятствие коренится в сопротивлении со стороны бюрократических аппаратов как национальных правительств, так и международных организаций.
Ярким примером того, к чему приводит бюрократическая инерция, является судьба российской инициативы относительно Договора о коллективной безопасности в Европе. Мы помним, что эта инициатива была вначале положительно встречена правительствами ряда ведущих европейских стран, которые были готовы пойти достаточно далеко в содействии ее реализации. Но после передачи вопроса в ОБСЕ процесс был заторможен, направлен в русло так называемого «процесса Корфу» и благополучно там погребен.
Мы только сейчас понимаем, насколько сильно поразила ОБСЕ политическая и бюрократическая атрофия. Организация, призванная продвигать европейскую безопасность и сотрудничество, по сути, самоустранилась от решения этой ключевой задачи. Как результат - десять лет не собирались саммиты ОБСЕ.
Несомненно, деятельность ОБСЕ подлежит радикальной, основательной перезагрузке. В качестве внешних стимулов для такой перезагрузки отмечу инициативы Саркози о расширении сотрудничества между ЕС и Россией в сфере безопасности и российско-германскую инициативу о создании совместного комитета Россия - Евросоюз по вопросам внешней политики и безопасности, инициативы, выдвинутые в прошлом году Казахстаном.
Пятое. Во многом реализация этих и других инициатив будет зависеть от дальнейшей эволюции позиций глобального игрока - США.
Нынешний кризис с особенной силой ударил по США как по главному архитектору миропорядка, существовавшего в последние 20 лет по окончании холодной войны. Именно США вдохновляли расширение НАТО и ЕС, «цветные революции» и «крестовый поход за демократию».
Тем не менее именно Вашингтон выступил с инициативой о «перезагрузке», которая давно уже вышла за рамки собственно американо-российских отношений. Поэтому США, как ни одной другой стране, исключительно сложно найти место в новом многополярном мире, который по-прежнему требует от Вашингтона ответственности за происходящие в нем события, но категорически не приемлет одностороннего диктата.
Президент Обама и его команда проявили огромное мужество в переходе к новым, многосторонним подходам к решению международных проблем. А главное - они стойко противостоят соблазнам возврата к односторонним действиям бушевского образца. Это видно на примере военной операции в Ливии: никогда еще американская администрация не настаивала так жестко на максимальном разделении политической и военной ответственности между участниками коалиции.
Время покажет, пойдет ли Америка по пути, прокладываемому Обамой, или же призраки эры Буша вновь вернутся во внешнюю политику этой страны. Последний вариант был бы крайне нежелателен и даже опасен.
Мне кажется, сегодня найден оптимальный алгоритм развития отношений Украина - США за последние двадцать лет. Он действует, несмотря на стенания некоторых «аналитиков» по поводу того, что Вашингтону сегодня, дескать, не до Украины. Политики, посещавшие в последнее время американскую столицу, свидетельствуют: уже давно американо-украинский диалог не был настолько предметным, конструктивным, лишенным идеологической заангажированности.
Регулярно заседающая Комиссия по стратегическому партнерству под руководством К.Грищенко и Х.Клинтон обсуждает совершенно конкретные проблемы, демонстрируя стремление к взаимной выгоде сторон. И если это называют «невниманием» со стороны США к Украине, то, по моему мнению, такое «невнимание» несравнимо лучше того «внимания», которое в прошлом заканчивалось либо изоляцией из-за печально известных «Кольчуг», которых в Ираке так никто и не нашел, либо превосходящей все мыслимые пределы враждой Украины с Россией.
И последнее. В вопросах европейской безопасности Киев еще не сказал последнего слова. Думаю, самым полным образом потенциал Украины, говоря словами президента В.Януковича, как «честного брокера» в непростом деле сближения позиций в вопросах европейской и евроатлантической безопасности, будет задействован во время председательствования Киева в ОБСЕ в 2013 году.
Надо признать, что несмотря на все сказанное, я пока что не считаю необратимыми ни общеевропейские процессы сближения, ни новую роль Украины в них. Нельзя недооценивать роль общественной инерции.
Если говорить об Украине, то я вижу два источника такой инерции. С одной стороны, это довольно значительная армия «бывших» чиновников, экспертов, политиков, которые не верят в силу перемен и считают, что стоит еще раз смениться власти - и можно опять строить страну под знамена времен холодной войны. С другой стороны, это обычная бюрократическая инерция, особенно страшная своей кажущейся обыденностью и тем, что она открыто не выступает против нового внешнеполитического курса.
Украинский чиновник полагает, что любые процессы и инициативы можно имитировать, в том числе и во внешней политике: на Западе говорить о реформах, на Востоке - о дружбе и братстве, но при этом ничего реально не делать. Очевидно, что такой подход подлежит искоренению. Искренне надеюсь, что усилия К.Грищенко на этом направлении увенчаются успехом.
Убежден, что, несмотря на все препятствия, независимая Украина располагает мощным стабилизирующим объединительным потенциалом, который позволит европейской цивилизации, перефразируя слова Иоанна Павла ІІ, задышать полной грудью, «обоими легкими» - на Востоке и на Западе.