Украинцы спешат жить, потому что завтра может и не наступить. Мы меньше сомневаемся в том, стоит ли что-то делать или нет, меньше откладываем на потом, больше склонны рисковать и подчас импульсивно следовать чувствам. Когда мы переживаем стрессовую ситуацию, нам хочется, чтобы рядом был кто-то, с кем можно разделить свои переживания. Это и о стремлении к хоть какой-то стабильности, где есть безопасная привязанность; и о соломинке, за которую мы цепляемся, чтобы не остаться наедине со своими страхами, переживаниями.
Но у этого есть и другая сторона.
Отношения пар, которые поженились задолго до войны и сейчас находятся на расстоянии, проходят испытание на прочность. Выдерживают далеко не все.
За прошлый год в Украине официально зарегистрировано почти вдвое больше браков, чем за предыдущий. А вот разводов, наоборот, почти втрое меньше. Однако адвокаты и психологи говорят, что намерений развестись видят значительно больше. Люди просто откладывают это на потом. Ведь, в отличие от упрощенной во время войны процедуры регистрации браков, процедура развода осталась почти неизменной. И пары нередко разрывают отношения на расстоянии, не подавая документы на официальный развод. Поэтому официальная статистика может значительно отличаться от реального состояния дел.
Как сохранить семью? И всегда ли это нужно?
«Во-первых, надо посмотреть на причину, — говорит когнитивно-поведенческий терапевт Юлия Кунта. — Только тогда можно думать, что с этим делать.
Одна история — это партнеры, которые разделились из-за войны: муж, например ушел на фронт, а жена осталась здесь или выехала за границу.
Другая — когда жена с детьми выехала, а муж остался дома: на относительно безопасной территории или там, где идут активные боевые действия.
Кстати, из своего опыта у меня есть интересное наблюдение. Отношения в парах, которые остались здесь и оба находятся на относительно безопасной территории (муж не воюет, по крайней мере пока), стали более близкими. Из-за общих переживаний, а иногда и за счет того, что есть желание не высовываться, потому что снаружи опасность. Просто замереть вместе, сидеть дома и никуда не перемещаться.
Другая ситуация с парами, в которых жены ради безопасности детей выехали за границу, а мужья остались. Здесь я бы разделила истории: когда мужья остались на относительно безопасных территориях или там, где идут активные боевые действия.
Чем выше опасность, тем чаще мы действуем инстинктивно. Стремление к близости или сексу — один из способов выжить, снять стресс. Это — одна сторона ситуации. А вторая — собственно о безопасной привязанности, ради которой мы формируем брак, стремясь иметь партнера на всю жизнь, быть вместе с человеком, с которым можем переживать вместе разные эмоции — и горе, и радость.
Когда пары вынужденно разъезжаются, это непросто. В парах, где были близкие эмоциональные отношения, в том числе сексуальные, и они продолжают их поддерживать (с помощью разных средств связи или периодических встреч), на самом деле так много проблем не возникает, им легче коммуницировать.
А вот у пар, у которых трудности были и до вынужденного расставания, проблем сейчас стало больше.
Муж, который остался в зоне активных боевых действий, переживает стресс, страх за свою жизнь и за будущее. Способов регулировать тревожные состояния у него не так много. Когда рядом близкий партнер, с ним можно разделить переживание. Можно быть впечатлительным, но есть кто-то, кто может поддержать.
Но если близкого человека рядом нет и контакты на расстоянии (звонки, видеокоммуникации) недостаточны, отношения становятся проблемными. Не имея объекта, от которого можно получить поддержку, человек ищет новые отношения. Стимулирует его к этому еще и ситуация неопределенности, когда неизвестно, что будет завтра, и повлиять на это невозможно.
Но, опять же, так случается, если отношения в семье и раньше были непростыми, были сложности с эмоциональной близостью, чувствительностью, разговорами или взаимной поддержкой.
Если отношения были действительно близкими, трудности, конечно, тоже есть, но это можно корректировать, коммуницируя.
У пар, мужья из которых остались на относительно безопасных территориях, ситуация похожая. Просто нет активной угрозы жизни. Переживания немножко другие. Иногда они о мобилизации — чувствует ли он себя готовым идти воевать. Это весьма непростой период. Если есть безопасная привязанность и близкий эмоциональный контакт с женой (в том числе сексуальный), то свою чувствительность муж может разделить с ней даже на расстоянии. Ему не надо искать другой контакт. У него он есть. Пара проходит испытание расстоянием, но контакт не теряется.
Но если близкого контакта нет, а мужу, например страшно, он не чувствует в себе сил идти воевать и защищать страну, то ему хочется иметь хоть что-то, где он может утвердиться, чувствовать себя мужчиной. Это могут быть и новые отношения — импульсивные действия, из-за потребности показать, что я могу, существую, я — мужчина. Но, опять же, это о парах, в которых не сформирован хороший эмоциональный контакт».
Ни телефон, ни Интернет на самом деле не дают нам физического ощущения тепла объятий и близости. Но мы не животные. И если есть близкий эмоциональный контакт, то можем контролировать свои инстинкты и телесный голод. К тому же некоторым парам время от времени удается встречаться в гостиницах возле западных границ Украины.
Если измена все-таки случилась, но человек продолжает любить свою вторую половину, которая находится на расстоянии, и не хочет терять брак, нужно ли ей об этом рассказывать? С одной стороны, это вроде бы о честности в отношениях. С другой — что должен делать с этим адским знанием человек, который находится за тысячи километров? Возможно, стоит ее пощадить и не добавлять боли? Когда следует рассказать об измене, а когда — нет?
«Вопрос очень неоднозначный, — считает Юлия Кунта. — Мы хотим построить здоровые отношения, которые предусматривают безопасную привязанность. Это значит, что мы можем быть собой, ошибаться, падать, быть успешными или неуспешными в отношениях, и наш партнер или партнерша принимают нас. Это то, что не дается сразу и формируется общими трудом и усилиями, — быть такими близкими людьми, принимающими друг друга.
Если у нас безопасные отношения, то мы вроде бы можем быть собой, что бы ни сделали, что бы ни случилось в нашей жизни, и чувствуем, что нас примут. Если у вас такие безопасные отношения, и вы понимаете, что влечение к другому человеку или даже влюбленность были импульсом или эмоциональным решением, то вы можете об этом сказать как о чем-то, что случилось, но не стало для вас ценным и не задело чувств, и дальше работать с этим. Это очень болезненный, непростой процесс. Но с этим можно работать. Пара может пройти это вместе, если есть привязанность, глубокие чувства и желание быть вместе. Человека, который оступился, не отвергают. Если речь идет об этом и намерения изменять не было.
Если же отношения такими не являются, то решить очень сложно. Человек, совершивший такой поступок, должен ответить себе на вопрос: чем это является для него — намерением иметь другие отношения или удовлетворением физиологических потребностей и сексуальных желаний, которые не могут реализоваться в партнерстве? А дальше искать контакт со своими ценностями и ответить себе, что он хочет с этим сделать: делиться этим с партнером или партнершей или нет, потому что это действие, за которое человек несет ответственность. Решение должно быть осознанным. Это — ваша жизнь. И никто не даст вам совет, как лучше поступить. Потому что только вы знаете, что это для вас значит».
Как сохранить отношения? И всегда ли стоит это делать?
«Единственный способ сохранить отношения — делать шаги навстречу, — уверена Юлия Кунта. — Если это именно человек, с которым мы хотим быть, если он для нас ценен и мы чувствуем привязанность к нему, то всегда есть смысл искать мостики и стараться восстановить связи и коммуникацию.
Если же мы чувствуем, что это не наш человек, не видим взаимности от другой стороны, то сделать это точно непросто.
Если мужу, например не нужны отношения с женой, его выбор быть с другой осознанный и он ждал возможности разойтись с женой, то, конечно, бежать за человеком, который не хочет восстанавливать отношения, смысла нет.
Когда ко мне на терапию приходит пара, я спрашиваю: «О чем ваш запрос?». Если они говорят, что хотят быть друг с другом, но перед ними стоят вызовы — другие отношения, измена, расстояние или еще что-то, мы стараемся преодолеть эти трудности.
Но если партнеры не хотят быть друг с другом и просто ищут объяснение, то каждому из них очень важно спросить себя: чего я на самом деле хочу, что для меня ценно? Если у двух людей нет цели идти навстречу друг другу, даже если пара останется вместе, то будут ли счастливыми эти люди?».
Станет ли препятствием разный опыт, полученный каждым из пары?
Каждый украинец сейчас переживает страх, неопределенность и тревогу. Но опыт у нас разный. Это может стать препятствием, а может, наоборот, объединить, считает психотерапевт. Всегда есть вариант закрыться, потому что у нас разный опыт и мы не понимаем друг друга. Но есть и вариант пойти навстречу друг другу — сопереживать и принимать опыт партнера.
По словам Юлии Кунты, к психологам сейчас больше обращаются те, кто находится на безопасной территории. Среди них небольшой процент пар, в которых жена находится за границей.
А вот запросов на терапию от военных сейчас немного. Они заняты, выполняя важные задания по защите Родины. Тем временем, по мнению одного военного, нужно разделять отношения, которые завязываются в мирном быту или на фронте. По его словам, он ни разу не видел, чтобы последние закончились успешно: «Это такой себе курортный роман. Только курорт очень плохой».
«Да, здесь руководит инстинкт самосохранения, — говорит Юлия Кунта. — Особенность в том, что это искаженный мир, где все очень ярко. Когда каждый день ощущаешь угрозу жизни, и этот день может быть последним, ты отдаешься чувствам, будто в последний раз. Проблемы и мелочи обычного быта никого не интересуют. Есть только выживание.
В мирное время все работает совсем иначе. И когда эти пары возвращаются в мирную жизнь, может оказаться, что между ними нет ничего общего, кроме выживания. Тогда они ищут адреналин, какие-то яркие впечатления, чтобы снова вернуться к ощущению опасности, яркости эмоций. И бывает так, что в процессе адаптации к мирной жизни эти пары распадаются. Но об этом пока что слишком рано говорить. Я уверена, что среди таких пар будут и успешные».
Вряд ли стоит говорить, что после победы нас ждет волна разводов, считает психотерапевт. Но расстояние, война — очень сложный период для каждого человека и вызов для семейных отношений. Война открыла много непростых переживаний. Дистанция в километрах, образовавшаяся между парами, углубляет эмоциональную дистанцию, которая была раньше. Самая большая проблема в том, что люди закрываются, не коммуницируют и теряют контакт.
Больше статей Аллы Котляр читайте по ссылке.