А знаете, какие тексты набирают меньше всего просмотров? Не только в ZN.UA, но и в любом общественно-политическом издании? О детях. И если на историю о судьбе отдельного ребенка, в основном трагическую, читатель еще реагирует, то рассказ о каких-либо попытках изменить систему, сформировать четкие правила и выстроить процессы, благодаря которым тысячи детских историй по всей стране не превращались бы в трагедию, в лучшем случае оставляет его равнодушным, а то и раздражает.
Вы все еще оперируете клише, что «дети чужими не бывают»? Вы просто обманываете себя. Бывают. Их сотни тысяч. Официально и неофициально лишенных родительской опеки, страдающих от насилия и в нашем, якобы гуманном и толерантном, обществе не имеющих никаких прав. Все это происходит рядом с вами каждый день. Вы, каждый на своем месте, просто не хотите замечать, не хотите вмешиваться, предпочитая отвернуться. И от этого текста тоже. Потому что у каждого — куча своих проблем.
В Международный день защиты детей чиновники радостно отчитаются о достижениях, искажая каждый в свою пользу значение на самом деле печальных цифр. Кабмин по случаю праздника повысит выплаты при рождении ребенка (а как же без популизма?) и примет ряд важных, но недоработанных документов, которые в недалеком будущем создадут массу проблем тем, кому придется с ними работать. А главное — тем, кому придется по ним жить, то есть детям. Так уже бывало не раз.
Между тем для экспертов, общественных организаций, для тех, кто постоянно работает в сфере защиты прав ребенка и ежедневно сталкивается с их нарушением, 1 июня — не праздник. Это грустный день, тяжелый труд и повод хотя бы раз в год привлечь ваше внимание к детским темам. Поэтому они впервые соберутся под Кабмином на акции «Дети — растоптанные цветы», чтобы напомнить властям об их обязательствах. Потому что несколько лет подряд провозглашаемую на каждом углу деинституализацию «накрыли медным тазом», а на проблемы, копившиеся десятилетиями, обращали внимание лишь для красного словца.
Однако их не услышат. Граждане пройдут мимо. И, спеша с работы домой, возможно, догадаются купить своему ребенку мороженое, конфеты и яркий шарик. Самые же «сознательные», вероятно, даже бросят «копеечку» на благотворительность, а кто-то съездит с подарками в интернаты.
Чужих детей не бывает? Не надо себя обманывать. Надо себя менять.
Немного статистики
Лучшее место для жизни и воспитания ребенка — семья. И когда разные обстоятельства делают невозможной жизнь в родной семье, в развитых обществах заботятся о том, чтобы дети воспитывались в условиях, максимально приближенных к семейным.
«В украинском законодательстве альтернативными семейными формами воспитания детей считаются опека, приемные семьи и детские дома семейного типа (ДДСТ), — рассказывает эксперт по защите прав ребенка Людмила Волынец. — Патронат такой формой не является, это услуга. В патронатной семье ребенок может жить временно (от трех до шести месяцев), пока не будет восстановлена его биологическая семья или для него не найдут другую». Еще одной формой воспитания детей, которых по тем или иным причинам невозможно устроить в семью, должны были стать малые групповые домики (МГД), условия в которых задумывались как максимально приближенные к семейным. Проживая в таких домах, дети должны были социализироваться и интегрироваться в общество. К сожалению, терминологическая неопределенность в стране негативно сказывается и на выявлении проблем, и на принятии решений.
Повлияли на это и почти два года пандемии.
«Число случаев устройства детей во все формы семейного воспитания уменьшилось, — утверждает Людмила Волынец. — Если по усыновлениям у нас есть объективная информация (статистика основывается на судебных решениях), то статистика о приемных семьях, ДДСТ и опеке основывается на решении органа опеки и попечительства и вызывает большое недоверие. Как правило, актуализируется информация о количестве детей, устроенных в приемные семьи и ДДСТ за год. В 2020 году эта цифра немного выросла (1906 детей) по сравнению с предыдущим доковидным годом (1870 детей). Однако, анализируя статистику, я выявила следующее: когда семья переезжает из одной области в другую, то Минсоцполитики на одной территории считает детей выбывшими, а на другой — вновь устроенными. Таких «вновь устроенных» детей я обнаружила 50. То есть рост — это не впервые устроенные дети, а те, кого «устроили» во второй раз.
Я спрашивала у работников Минсоцполитики, проверяют ли они, насколько объективную информацию им предоставляют области: по семьям, детям и так далее. Оказалось, не проверяют.
Но в любом случае то, что в семейные формы воспитания устроено на 36 детей больше, для страны с 40-миллионым населением и с 70 тысячами детей-сирот — показатель незначительный. Хотя Минсоцполитики им гордится.
Количество усыновлений уменьшилось на треть. Случаев устройства детей под опеку — тоже, хоть и ненамного. В 2019 году в эту форму семейного воспитания устроили 49624 ребенка, в 2020-м — 49016.
Только ли с пандемией это связано, как объясняет Минсоцполитики?
На самом деле повлияло много факторов. И сокращение и неопределенность нового статуса социальных служб по делам детей после ликвидации районов. И внедрение обязательной подготовки усыновителей, опекунов, приемных родителей и родителей-воспитателей ДДСТ. Поскольку во время пандемии все формы собраний, в том числе связанные с обучением, отменили, выполнить такое требование было практически невозможно.
Уменьшение количества устроенных детей — прямое следствие бездействия Минсоцполитики, которому значительно проще было запретить процедуры, связанные с устройством детей в семьи, объясняя это ковидом. Было запрещено знакомиться с детьми, завязывать с ними отношения, проходить обучение кандидатам в усыновители. Возможно, это прозвучит грубо, но нельзя сравнивать усыновление детей с работой ресторана. Минсоцполитики должно было организовать этот процесс.
О патронате. Он развивается очень медленно. И на то есть свои причины. По информации Минсоцполитики, по состоянию на 1 февраля 2021 года в Украине было всего 180 семей патронатных воспитателей. Из них 112 — на территории ОТГ. С 2017-го по 2021 год через эту систему прошла тысяча детей. Самые активные в этом смысле — Кировоградская (136 детей), Харьковская (148) и Черкасская (114) области.
В некоторых областях нет ни одной патронатной семьи: в Волынской, Хмельницкой, Закарпатской, Тернопольской и Черновицкой.
Из тысячи детей, прошедших за это время через патронат, 723 из него уже выбыли. По информации Минсоцполитики, почти 50% этих детей возвращены в биологические семьи. Если эти семьи действительно были восстановлены, это замечательно.
Еще 45% — это дети, после патроната получившие статус сирот или лишенных родительской опеки и попечительства. Это означает, что они выбыли в семейные формы воспитания — либо в приемные семьи, либо в ДДСТ, либо под опеку. Таких детей — 328.
50 детей после патроната направили в интернаты. И это поражение патроната как услуги.
Больше всего таких детей проживает в Кировоградской, Николаевской, Черниговской, Львовской и Одесской областях.
Опять же, по статистике Минсоцполитики, 49 детей находятся в патронатных семьях дольше разрешенного срока, то есть более 3–6 месяцев. Подавляющее большинство из них — в Харьковской (29 детей), Киевской (7), Херсонской и Черкасской (по 6 детей) областях. Иногда такие дети находятся в патронате два года и более. Попадание после патроната в интернат или пребывание в патронате дольше установленного законом срока мучительно для детей. Патронат — временная услуга. Его квинтэссенция заключается в том, чтобы помочь ребенку пережить период, когда его родители восстанавливают силы как родители. Это важное отличие от приемной семьи. К сожалению, на местном уровне эту разницу понимают плохо.
МГД. По официальной информации Минсоцполитики, таких домов на сегодняшний день в Украине построено шесть. И ни один из них не работает, поскольку ни одна громада, на территории которой находится это учреждение, не в состоянии его финансировать. 1 июня должны принять порядок финансирования детей, которые будут содержаться в МГД. То есть создает такие дома райгосадминистрация, а финансироваться они будут из госбюджета. Эта форма плохо вписывается в нынешние процессы децентрализации, не слишком хорошо продумана и пока больше напоминает мертворожденную. История появления МГД заключается в том, что, по инициативе Уполномоченного по правам ребенка, идея была вырвана из Центра поддержки семей и детей, созданного в Днепропетровском районе Днепропетровской области, где МГД — одно из структурных подразделений центра».
«Наблюдается ли развитие МГБ и в целом его концепции как одного из возможных решений устройства ребенка, фактически лишенного родительской опеки? — спрашивает региональный директор Международной благотворительной организации «Надежда и жилье для детей» Галина Постолюк, одна из создателей уже упомянутого Центра поддержки семей и детей в Днепропетровской области. — Да, это одно из решений. Но сомневаюсь, что наблюдается развитие. На сегодняшний день есть строительство, на которое выделена государственная субвенция. Есть положение об МГД, и с этого года появилась субвенция на содержание детей. Но мы опять поставили телегу впереди лошади — сначала что-то строим, а потом думаем, а есть ли у нас дети, которые там будут жить.
В отдельных громадах детей, требовавших устройства в МГД, на учете нет. Однако им нужно было реализовать предназначенную для строительства МГД субвенцию.
В модели МГД, которую мы создали в декабре 2013 года в Днепропетровской области, важна была каждая мелочь. Поскольку мы хотели, чтобы это учреждение кардинально отличалось от типового учреждения институционального ухода. Важными были и архитектура дома, и местонахождение, — он должен был быть интегрирован в общество.
Строящиеся сейчас МГД очень отличаются, особенно в условиях села. Даже имеют отдельную детскую площадку, которой не могут пользоваться все дети. Это, опять-таки, элемент институциональной культуры, который мы продолжаем культивировать, — все должно быть закрыто, за забором.
К сожалению, существует высокий риск того, что МГД могут стать такими же институтами, как и интернаты. Нет ни требований к воспитателям, ни стандартов, ни программы подготовки и обучения команд для работы в МГД, ни методического сопровождения. Сегодня туда приходят люди фактически с улицы, у них нет понимания смыслов. Самый большой шок у кандидатов вызывает то, что они должны работать с родственниками, поскольку родители лишены родительских прав. Они не понимают, что ребенок имеет право знать своих родственников, и если он этого хочет, эти контакты необходимо восстанавливать.
Что означает модель, максимально приближенная к семейным условиям? Где это прописано? Например, в нашем МГД есть индивидуальный план работы с ребенком. Ребенок включен в этот процесс. Ставятся далеко идущие цели в каких-то конкретных сферах: ребенок должен чего-то достичь либо в учебе, либо в общении с родственниками. Индивидуальный подход — прежде всего в доверительных отношениях. К сожалению, из положения, принятого Кабмином, все это исключили. А без этого невозможно построить систему, максимально приближенную к семейному воспитанию.
Есть заявления о развитии альтернативных форм воспитания. Но не делается ничего для того, чтобы это развитие было».
О насилии
Много говорилось о том, что во время пандемии выросло число случаев домашнего насилия. Конечно, не обошло это стороной и альтернативные семейные формы воспитания.
Однако, по словам Людмилы Волынец, отдельной статистики случаев насилия в отношении детей в приемных семьях, ДДСТ и под опекой Минсоцполитики не ведет. Мониторинга нет.
«В прошлом году из-за фактов насилия в Ивано-Франковской области был закрыт и расформирован один ДДСТ. Это то, что зафиксировано официально, — говорит эксперт. — В этом году я просила Минсоцполитики объяснить, почему в прошлом году были расформированы 288 приемных семей. Предполагаю, что часть из них — по факту насилия либо между родителями, либо между детьми и родителями, либо между детьми. Минсоцполитики предоставило информацию о причинах расформирования, но сформулированы они так, что сделать выводы и объективно оценить причины невозможно.
Статистики о случаях насилия в семьях усыновителей, опекунов, в приемных семьях и ДДСТ в стране нет. Могу сказать, что в 2020 году резко выросло количество детей, которые умерли, находясь в альтернативных семейных формах воспитания. Особенно меня встревожило то, что в приемных семьях и ДДСТ из 12 умерших детей пять покончили с собой. Вероятно, это позволяет утверждать, что такое их решение могло быть, в частности, реакцией на насилие. К сожалению, Минсоцполитики, опять-таки, анализа подобных случаев не дает. Чаще всего мы слышим о «синих китах» либо обстоятельствах, на которые никто не может повлиять. Это называют едва ли не единственными причинами роста суицидальных настроений среди детей. Я этого не исключаю, хотя и согласиться с этим не могу. Каждый случай детского суицида должен быть очень тщательно исследован с точки зрения выявления причин. Очень часто ребенок сводит счеты с жизнью не по одной причине, а сразу по нескольким.
Вспомним хотя бы недавний случай самоубийства подростка из ДДСТ Родиковых, которое произошло уже после смерти от коронавируса обоих родителей-воспитателей. Перед смертью парень записал видеообращение, в котором (внимание!) старался не объяснить, а исключить причину, говоря, что школа не виновата и буллинг ни при чем. Докопался ли кто-то до настоящей причины? К сожалению, она до сих пор неизвестна. И это одна из серьезных проблем. Поскольку у каждого суицида есть не только юридические причины — доведение до самоубийства, но и весьма серьезная психологическая составляющая — склонность личности, прошлая история ребенка, способы решения проблем и т.п.
Подчеркну: в 2019-м, доковидном году было два случая суицида детей из приемных семей и ДДСТ, в 2020-м — пять, а в 2021-м — уже 12. То есть рост значительный. К сожалению, Минсоцполитики этого не анализирует».
«Мониторинг — болезненный вопрос, — добавляет Галина Постолюк. — Мы говорили, что необходимо создать независимое агентство, которое должно было бы следить за качеством предоставляемых услуг; за тем, что происходит с детьми в альтернативных формах. Но для этого должны быть прописаны определенные стандарты качества. К сожалению, этого нет.
Сейчас на одного-двух соцработников в ОТГ хотят навесить все. И проверку, и защиту семей, и поиск патронатных семей, и контроль в МГД. Я считаю, что так быть не должно. Давняя традиция — нормативные акты у нас выходят подпольно, без публичного обсуждения. Затем по факту мы думаем, как объяснить другим принцип работы этого акта или раскритиковать. Ожидаем, что выйдет 1 июня, кроме планируемого Кабмином повышения помощи при рождении ребенка с 40 до 50 тысяч гривен. Социальных проблем это никоим образом не решает. При том, что необходимая работа не проводится.
Насилие в МГД возможно, как и в любом заведении. И от него детей можно уберечь. Если есть четкое методическое сопровождение, супервизии работников, профилактика выгорания. Должны быть стандарты качества, политика защиты детей. Открытость, гарантируемая доверительными отношениями, когда ребенок может рассказать ментору о своей проблеме. Все это должно быть регламентировано. Но самое главное — это все равно подготовка сотрудников и их отбор.
От случаев насилия никто не застрахован. Особенно когда в нашем государстве всех этих стандартов нет».
Международный опыт
«Если начинать с общих тезисов, то я бы сказал, что в Украине нет традиции социальной работы в громаде, нет наглядного образца, что такое профессиональный специалист в сфере социальной работы, работающий с семьями в своей громаде. То, что иногда называют «участковый социальный работник», — продолжает национальный директор МБО «БФ «СОС Детские Городки Украина» Сергей Лукашов. — Специалистов по социальной работе мало кто видел. И их немного. Поэтому у людей представления об уязвимых семьях и о насилии в семьях, я бы сказал, в основном мистические: есть люди врожденно плохие, и есть люди врожденно святые. Плохие бьют детей, из таких семей детей надо забирать. А есть люди замечательные, например, усыновители или родители-воспитатели семейных форм. Своей добротой и святостью они решат все проблемы детей.
Это нерациональный взгляд. На самом деле и проблема, и ее решение (семейные формы) требуют методики — профессионального подхода. С уязвимыми (то, что мы называем «в сложных жизненных обстоятельствах») семьями, где случаются проблемы недосмотра или насилия над детьми (в нашей организации есть более тонкая градация — недопустимое поведение), можно работать. Для этого разработаны методики, социально-психологические технологии.
В большинстве таких случаев семье можно помочь, прекратить насилие и восстановить гармонию. И ребенку будет хорошо с родными родителями. Также и родители-воспитатели: какими бы они ни были мотивированными, этичными и, что называется, ресурсными, то есть сильными социально и эмоционально, но со временем они устают, истощаются, начинают раздражаться, поскольку никто не железный, никто не робот. Им становится все труднее справляться с негативными эмоциями, которых в такой работе очень много.
В хороших семьях родителей-воспитателей также возможны случаи насилия. Чтобы это предотвратить, нужна технология сопровождения. Тогда мы будем постоянно поддерживать хорошее состояние семьи, функциональность родителей-воспитателей и, соответственно, защищенность детей. Это — общие положения.
Что касается конкретики. Хотя в масштабах страны «СОС Детские Городки Украина» — организация очень маленькая, она имеет давнюю историю и является частью глобальной федерации, существующей с 1949 года, весьма разветвленной и действующей в 136 странах мира. То есть у нас накоплен большой опыт. Как положительный, так и, надо признать, отрицательный. Нам известны подводные рифы, где насилие, если можно так сказать, притаилось, как оно может маскироваться, какие действия для его предотвращения или решения будут эффективными, а какие — нет.
Мы работаем как с семьями в сложных жизненных обстоятельствах, так и с семейными формами воспитания, куда детей устраивает государство. У нас есть политика защиты детей и политика защиты детей внутри организации. Первая — это вообще обо всех детях, с которыми мы встречаемся в громадах, где работаем.
Наши социальные работники сопровождают около полутора тысяч детей в уязвимых семьях («Центр укрепления семьи»). Причем сопровождение, в нашем случае, — это длительный и регулярный процесс, растянутый на год-два, пока семья не встанет на ноги. То есть это стабильные и доверительные отношения и внимательное изучение состояния семьи и ребенка. Благодаря этому, а также опыту и методике наши сотрудники могут обнаружить факт или подозрение о насилии над ребенком. Такую информацию мы всегда передаем в службу по делам детей. Но дальше, к сожалению, система в Украине в целом не справляется. Что нужно делать, чтобы защитить ребенка? Этот механизм, к сожалению, не отработан. Хотя в последние годы очень много говорят про Закон о домашнем насилии, однако его до сих пор не считают серьезной проблемой. А если даже какие-то преданные делу и сознательные офицеры и считают, у них нет инструментов для защиты жертв.
Мы же можем предложить только реабилитацию. Но если насилие повторяется снова и снова, реабилитация становится неэффективной. И иногда, уже слишком поздно, встает вопрос об изъятии ребенка из этой семьи, осуждении обидчика. То есть мы доводим ситуацию до недопустимого состояния, хотя можно было вмешаться в самом начале кризиса.
В этом виноваты в том числе и наши общественные традиции, которые, наконец, постепенно меняются, но все еще остаются доминирующими: не следует лезть в чужую семью, разберутся между собой, нас били — и мы выросли хорошими людьми, поэтому ничего страшного, и т.д. Это продолжает действовать и калечить судьбы детей.
О политике защиты детей внутри организации. Мы работаем с ДДСТ и приемными семьями. Сопровождаем их в течение всего пребывания там ребенка и даже после выхода молодого человека из ДДСТ — в рамках нашей молодежной программы поддерживаем его до 23 лет. Мы также выявляем и пытаемся предотвратить случаи насилия со стороны опекунов в отношении детей, которых они воспитывают. Повторюсь: никто не идеален, и замечательные, оставленные на произвол судьбы без поддержки люди со временем выгорают.
В ДДСТ по Украине есть случаи насилия в отношении детей. Иногда даже вопиющие. Но все надо понимать в контексте. В интернатных учреждениях уровень насилия неизмеримо выше, страшнее и проявляется в гораздо большем количестве разных форм. Даже несмотря на то, что и в семейных формах иногда имеют место случаи насилия, они безопаснее и лучше для ребенка, чем коллективное содержание в интернатной форме.
В «СОС Детские Городки Украина», благодаря системе сопровождения и специалистам, постоянно поддерживающим родителей-воспитателей, случаев насилия родителей-воспитателей по отношению к детям мало. Мы не доводим до тяжелых ситуаций. Из 140 детей, которые сейчас находятся под нашим сопровождением в семейных формах, за год было шесть подозрений. Каждое расследовали. Подтвердился только один факт. За последние три года таких фактов было два. В одном случае мать-воспитательница предпенсионного возраста уже действительно исчерпала свой ресурс. Физического насилия не было, но она постоянно срывалась и кричала. В течение года мы пытались давать этой маме дополнительные выходные дни, подключали семейных помощниц, оказывали дополнительную помощь в виде супервизий, то есть профессиональных консультаций психологов. Кроме того, мы организуем интервизии для родителей-воспитателей, когда они общаются и поддерживают друг друга. Такие мероприятия обязательны для посещения. Обычно это способствует восстановлению ресурса, и насилие прекращается. К сожалению, мы увидели, что мама исчерпала свой ресурс. Однако это не был вопиющий случай. Поэтому мы прервали с ней контракт из-за ее ухода на пенсию.
Жестоких избиений или сексуального насилия над детьми у нас не бывает. Еще и потому (и это важный нюанс) что у нас открытая система. Где существует двойная ответственность — как наша, так и местных органов власти, которые такие семьи создают. То есть мы контролируем друг друга.
Кроме того, сейчас мы работаем над созданием наблюдательных советов, в состав которых войдут люди из местных громад, имеющие хорошую репутацию. Прозрачность — очень важный инструмент защиты детей.
В общем, в системе «СОС Детские Городки Украина» мониторинг случаев насилия осуществляется постоянно. Ежегодно делается общий отчет. Федерация проверяет сама себя, то есть свои национальные подразделения. Однако от случаев насилия мы не застрахованы.
Недавно сестринская организация из Норвегии заказала дополнительное расследование в независимой организации, чтобы исследовать положение дел в некоторых ассоциациях. Были выявлены случаи, когда отдельные безответственные, а иногда и преступные руководители местных организаций скрывали факты насилия или коррупции. Происходило это в некоторых странах Африки и Азии, переживших гражданские войны, очень бедных, без традиций государственного благоустройства, с весьма слабым гражданским сектором и высокой толерантностью к насилию.
Отчет о расследовании будет опубликован 7 июня. Этой информации мы не скрываем, хотя там будут содержаться и неприятные для нашей организации сведения. Но организация сама заказала отчет, чтобы честно посмотреть на свои, так сказать, косяки.
Директор организации попросила прощения у жертв. Сейчас речь идет о четырех странах, где такие случаи выявлены. Возможно, их больше.
Конечно, будут приняты меры по исправлению ситуации. Прежде всего создадут независимые органы, назначат омбудсменов при детских городках. Чтобы система не только проверяла сама себя, но и имела определенный независимый надзорный комитет, который мог бы наблюдать за защитой детей.
Именно поэтому «СОС Детские Городки Украина» особый акцент делает на превенции всех видов насилия. Благодаря всем нашим процедурам защиты, открытости и прозрачности, а также системе постоянного обучения и переобучения и сотрудников, и детей, нам удается минимизировать риски. Хотя, к сожалению, не до нуля.
Мы не забираем ребенка с улицы в какой-то рай. Мы находимся на тех же улицах, где совершаются преступления. Мы стараемся защитить, контролировать. И обычно нам это удается.
К сожалению, в целом ситуация с защитой прав ребенка в Украине за год ухудшилась. Статистика, позволяющая выявлять реальный уровень насилия, ведется мало. Но все оценочные данные свидетельствуют о том, что положение дел с насилием в отношении детей ухудшилось. К этому привели и пандемия, и частично вызванное ею обнищание населения, и рост психологического напряжения в семьях, ограниченных в передвижении, когда страна находилась на карантине. В прошлом году, например, 42 тысячи детей из интернатов без подготовки отправили по домам. Часть семей, куда вернули детей, были уже социально деградированы и не могли обеспечить им нормальные условия. Там имели место случаи насилия или пренебрежения до опасного уровня. Ну и интернатная система остается закрытой. Несколько лет назад, когда велась общественная дискуссия о реформе деинституализации, администрации учреждений становились более открытыми и прозрачными. Теперь эта дискуссия сошла на нет. Интернаты мгновенно ощутили, что все возвращается на прежние рельсы и можно не беспокоиться о правах ребенка и соблюдении законодательства. Остаются санаторные школы. И, пожалуй, самый высокий риск — в интернатах для детей с инвалидностью. Трансформации переносятся на неопределенный срок.
Я хотел бы сосредоточить внимание глав новых ОТГ, не осознающих важности поддержки семей, риска семейного насилия и зачастую руководствующихся стереотипами — мол, это семейные дела, а я должен заниматься асфальтом, освещением, медицинскими учреждениями. Если общество не будет работать с уязвимыми семьями и продолжит игнорировать эти проблемы, то очень скоро мы получим ужасные случаи насилия, убийства детей, безнадзорности. И это позорным пятном и тяжким грузом ляжет на громады, которые допустят подобное. Такая угроза будет нависать постоянно, если громады не начнут создавать у себя сеть поддержки уязвимых семей и не займутся профилактикой семейного насилия.
Да, зачастую им не хватает специалистов. Но есть такой термин — «корень травы», касающийся общественных инициатив на местах. Небольшие общественные инициативы, которые есть в каждом селе, микрорайоне и т.д. — женские клубы, неформальные кружки взаимопомощи, благотворительные организации, — обладают огромным потенциалом самопомощи и выявления проблем. Местные органы самоуправления могут сотрудничать с такими инициативами. Могут привлекать профессиональные общественные организации и благотворительные фонды, уже имеющие опыт. Мы тоже готовы подключиться к работе с уязвимыми семьями через форму социального заказа. Громады могут также привлекать общественные организации, занимающиеся профилактикой насилия над детьми.
Ну и надо менять свою культуру. Не стыдно вмешаться в семью, чтобы защитить ребенка от насилия. Стыдно пройти мимо. У ребенка есть права. И как соседи, как соотечественники мы должны брать на себя ответственность за него, если ее по каким-то причинам не берут на себя родители.
Больше статей Аллы Котляр читайте по ссылке.