В проведенной в Украине в сентябре 1996 года денежной реформе "как в капле воды отражаются внутренние (естественные) противоречия начального этапа нашей государственности, непредвзятое осмысление реалий которых становится в наши дни все более актуальным". Об этом в своей статье в ZN.UA пишет профессор Анатолий Гальчинский - многолетний президентский советник (1994-2004 гг.), глава Совета НБУ и Национального института стратегических исследований (2000-2005 гг).
"Наша неспособность провести денежную реформу на старте экономических преобразований и ее использование в качестве изначального механизма их реализации, скорее всего, объясняются этим: политики не были готовы брать на себя ответственность за сложные и не во всем предсказуемые (рискованные) решения. Мы этому не научились и в последующие годы. Печальные реалии сегодняшнего дня - подтверждение этому", - пишет он.
Гальчинский описал предисторию реформы, отметив, что она осуществлялась "по максимально упрощенному сценарию" и прошла "чрезвычайно организовано, что в немалой степени было заслугой НБУ".
"Мы работали около месяца в строгой секретности (под "опекой" СБУ) в санатории "Конча-Заспа"… В итоге был выбран следующий сценарий: сначала денежная стабилизация, затем денежная реформа", - пишет Гальчинский, обращая внимание на то, что это была позиция, прежде всего, тогдашнего руководства НБУ (Виктора Ющенко – ред.), которое "на словах ратовало за денежную реформу, а на деле все делало для того, чтобы ее отсрочить". Хотя президент Леонид Кучма был согласен с выводами группы о том, что реформу следовало бы провести еще в октябре 1995 года. Банкнотные купюры гривни, как известно, были напечатаны еще в 1992 году.
"Итог известен. Среди постсоветских стран денежная реформа в Украине была последней", - напоминает профессор.
До сентября 1996 года в Украине обращались купонокарбованцы. Эта временная денежная единица не выполняла в полном объеме денежные функции - не могла служить инструментом эквивалентного обмена, средством накопления и, соответственно, инструментом инвестиционного процесса, поэтому была неспособна стать надежной основой стабилизационных преобразований - А.Гальчинский
"Важно осознавать и иной, очень значимый аспект. Денежная реформа - это всегда не только новая банкнота. Введение в обращение гривни - лишь одна из составляющих структурной перестройки предшествующей административной по своему содержанию денежной системы, перевода ее в режим рыночных отношений, создания для этого соответствующих функциональных механизмов. Мы говорим о специфичности денежной реформы в широком смысле этого понятия, которая касается каждой клеточки функционально разветвленной многоаспектной институциональной структуры денежных отношений. Действенность реформы, а это не просто устойчивость новой денежной единицы, а ее реальное воздействие на качественные изменения экономики - прежде всего на инновационные процессы и, соответственно, структурные трансформации, могла быть гарантирована только на этой основе", - пишет он в своей статье.
По словам Гальчинского, в оценках денежной реформы не стоит ограничиваться, как это имеет место, только анализом результатов введения в обращение гривни: "Речь должна идти о системности соответствующих преобразований".
"В этом контексте реформа по своим объективным критериям предполагала сбалансированные решения, которые должны были обеспечить качественную перестройку структуры денег, утверждение современных эмиссионных механизмов, конкурентного инструментария рефинансирования коммерческих банков, цивилизованного рынка денег, взаимоотношения с бюджетом, наполнение новым содержанием системы валютных отношений, банковского надзора, освоение сложнейшего комплекса денежно-кредитного регулирования и т.п.
Понятно, что эти вопросы стояли в повестке дня и до реформы 1996 г. Однако сам факт функционирования в обращении временной денежной единицы делал невозможным их системное решение. В таких условиях денежная система, по сути, продолжала (до 1996 г.) работать по законам административной экономики, а значит, не могла взять на себя функцию локомотива общерыночных трансформаций, одного из определяющих факторов динамичного развития, экономического прогресса.
Представленная позиция по поводу необходимости оценки денежной реформы 1996 г. как реформы в широком смысле этого понятия основывается на этом", - отмечает профессор.
Проблема состоит даже не в том, что Украина ввела в обращение гривню с опозданием почти на пять лет, говорит он.
"Дело в другом. Решая эту задачу во время денежной реформы, мы не создали в нужном объеме инфраструктурные механизмы ее эффективного функционирования. В итоге введение гривни не уменьшило функциональную разбалансированность денежной системы. Более того, прошло совсем немного времени, и ее отдельные параметры начали ухудшаться. Предельно низким оставался уровень монетизации экономики. Он не только не вырос, как это ожидалось, а даже несколько снизился: 1996 г. - 16,2%, 2000 г. - 15,9%. С 21,6 до 23,3% вырос уровень долларизации денежной массы", - пишет Гальчинский.
По его мнению, "самое неприятное - фактический обвал валютного курса новой денежной единицы". Как известно, начальная позиция - 1,9 грн/$., в 2000-м - 5,4 грн/$.
"В такой ситуации начала сыпаться и банковская система. До минимума сократились объемы кредитования экономики. Очень интересные оценки этому даны специалистами Германии, которые в те годы по поручению правительства ФРГ оказывали нам квалифицированную консультативную помощь. В одной из их публикаций, которая увидела свет спустя три года после реформы, говорится, что Украина с учетом указанных реалий и после введения гривни продолжает оставаться "почти небанковской страной". Звучит странно: страна, где действуют более 200 банков (1996 г. - 229), по степени их влияния на экономику квалифицируется как "почти небанковская страна".
Возьму на себя смелость утверждать, что соответствующие проблемы органически корреспондируются и с реалиями наших дней. Несмотря на масштабные преобразования денежной системы после 1996 г., и поныне в денежно-банковской сфере остается еще много противоречий, оставленных нам в наследие в качестве "родимых пятен" несистемностью денежной реформы 1996 г., итоги которой мы обсуждаем. Банковская система страны и сегодня, по сути, остается замкнутой структурой, которая в основном работает в замкнутом цикле на себя и очень мало влияет на системные преобразования в экономике, логику проводимых реформ.
Проблемность ситуации не только в этом. Валютный курс, который установился в начале 2000-х годов, - 5,2–5,4 грн/долл. - считался тогда наиболее адекватным реалиям экономики. Он сохранялся до 2006 г. Сейчас - более 25 грн./долл. За последние три года гривня упала в своем весе в три раза. Наши финансовые активы, доходы, ВВП на душу населения в долларовом измерении обесценились на соответствующую величину - только по этой причине мы стали беднее в три раза. Мы говорим о наиболее уязвимой позиции экономики в целом.
Гальчинский напомнил, что историки считают, что валютная стабильность фунта стерлингов (сохранял свою стоимость "4 унции серебра" почти 370 лет) стала основой формирования весомости не только экономического, но и политического потенциала Великобритании.
"В моем понимании, в наших планах развития экономики проблема надежной стабилизации гривни как основы инвестиционного процесса должна стать доминирующей. Актуальность обсуждения поднятых в предлагаемой читателю публикации мне видится в первую очередь в этом", - отметил профессор.
При этом Гальчинский уточняет, что пишет об этом "вовсе не для того, чтобы каким-то образом уменьшить значимость введения в обращение национальной денежной единицы". "Всегда считал и считаю сейчас это событие особо знаковым не только в системе экономических преобразований, но и в целом государственного строительства", - резюмировал он.
Читайте полный текст статьи Анатолия Гальчинского "Денежная реформа 1996 года: непрочитанные страницы" на страницах еженедельника "Зеркало недели. Украина".