На днях Роман Кофман выступил в Национальной филармонии Украины. Его программа - «избранное», а его искусство - вечное. Сразу после Киева Кофман отбыл в Польшу, дирижировать в Гданьске.
Не так давно он пять лет возглавлял оперный театр в Бонне. Это уникальный случай, когда украинский маэстро стал руководителем крупнейшего западноевропейского музыкального театра. Более того, во время работы над оперой «Сорочинская ярмарка» Мусоргского он настолько увлек украинской темой знаменитого английского режиссера Тони Палмера, что последний без размышлений отправился на Полтавщину - изучать нравы и обычаи гоголевских персонажей…
В эксклюзивном интервью ZN.UA Роман Кофман рассказал об опыте работы за рубежом, приоткрыл некоторые секреты дирижерского мастерства.
- Роман Исаакович, хотелось бы узнать, по какому принципу вы формировали программу своего последнего по времени концерта в Национальной филармонии?
- Не скрою, в основе было желание «понравиться». Хотя в этом, конечно же, некая доля шутки. Учитывая специфику концерта, хотели представить по возможности разнообразную программу. Это касается и стилей, и эпох, и стран: от Йозефа Гайдна до Валентина Бибика.
- А есть ли вообще какой-либо художественный критерий, который определяет выбор репертуара - персонально вами?
- Вопрос хороший… Умные люди еще в начале моей карьеры говорили, что выбор концертной программы - 70% успеха. Причем успеха не внешнего, а подлинно художественного. Я поначалу в это не верил. Как это 70%? А качество игры? А интерпретация? Но по мере моего продвижения в глубь жизни эта цифра (которая вначале представляла для меня лишь 30%) увеличивалась… И дошла в результате до 70%.
Я всегда тщательно подбираю репертуар. В последние несколько лет стал формировать не программу концерта, а концепцию концертного сезона. И таким образом родились некоторые концертные циклы. Например, в течение одного сезона я с оркестром сыграл все симфонии Бетховена. На следующий год - все симфонии Шуберта (включая самые ранние, которые, возможно, никогда не исполнялись в Украине). Затем удалось осуществить замысел, который, полагаю без ложной скромности, может быть занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Потому что в течение одного сезона в Киевской филармонии были исполнены все симфонии Моцарта! А их 41.
Да, весь сезон оркестр работал только над симфониями Моцарта. Это наслаждение неизъяснимое! Трудно… Потому что Моцарт вообще труден для исполнения. Залы были переполнены на всех этих концертах. Кроме того, у нас в программах был цикл «Украинский авангард».
Я хорошо знаком с положением вещей в Западной Европе… И могу сказать, что Украина обладает замечательным отрядом молодых композиторов! Уверен: они могли бы достойно выглядеть на европейском музыкальном ландшафте. С другой стороны, они сталкиваются с постоянными трудностями. Их произведения играют, в основном, энтузиасты в Доме ученых, Доме архитекторов, Доме композиторов. На тех площадках, где не всегда много слушателей. Однажды я бросил клич и получил к первому концерту цикла 29 партитур от молодых украинских композиторов. Девять из них были исполнены. Публика, кстати, замечательно приняла этот концерт.
- Если не ошибаюсь, с 1978 года вы - профессор в нашей Национальной музыкальной академии. Тем не менее много ездите по миру и, должно быть, объективно скажете: болонская система, против которой в свое время у нас бунтовали, - это «вред» или «благо» для отечественного музыкального образования?
- Если вы мне точно расскажете, что такое «болонская система», я смогу ответить… Но я не понимаю до конца этих процессов! Знаю одно: применение общей системы к вузу, где обучают музыке, не подойдет! У нас ведь педагог занимается со своим студентом индивидуально…
Сейчас у меня три студента. Дирижер - это ведь второе высшее образование. Особая профессия. Если дирижер становится на 15 см выше оркестра, то он должен быть «на голову выше» любого оркестранта. Дирижирование - штучная профессия. Главное в дирижере - масштаб личности. Без этого даже не стоит начинать. И если из 10 человек, обучающихся дирижированию, хотя бы один найдет свое место в искусстве, то это уже хороший результат.
Из моего класса вышло много талантов. Есть народные и заслуженные артисты. Есть главные дирижеры оркестров - в Украине и за рубежом. Есть профессора консерватории. И то, что эти люди работают по специальности - уже достижение.
- С 2003 по 2008 год вы активно работали в Германии, возглавляя Бетховенский оркестр и Боннскую оперу…
- Работа в Бонне - не единственный мой постоянный контракт. Я также был главным дирижером Сеульского симфонического оркестра. В Польше работал не один год...
Во многих городах Германии филармонические оркестры обслуживают оперные театры. Несмотря на то, что симфонический оркестр имени Бетховена имеет свой насыщенный план, он же играет и в Боннском оперном театре. То есть всю работу оперного театра обеспечивает этот оркестр! Моя должность называлась в переводе «общемузыкальный директор города Бонн». Такой вот у меня был пятилетний контракт…
- Почему не остались в Германии, учитывая комфортные условия работы за рубежом?
- Работа в Бонне была интересной: прекрасный оркестр, замечательный театр. Но… Я почти перестал гастролировать. Нехватка времени!
Знаете, мне однажды не спалось, и я стал подсчитывать оркестры, с которыми исполнил хотя бы одну программу. Получилось 76 оркестров.
В Бонне я получал приглашения из Америки, Азии, Европы. Мне постоянно звонил мой концертный агент. Но я смотрел в свой план - и отказывался. Ведь работа главного дирижера - невероятное напряжение. Хотя работал с превосходным оркестром! Некогда за этим же пультом стоял Рихард Штраус. В 2007-м этот оркестр праздновал 100-летие. И я начал с ними интенсивно записываться. Например, записал все 15 симфоний Шостаковича.
При этом не прекращалась работа по основным программам: концертным, оперным. Я поначалу колебался с вопросом продолжения контракта. Руководство города ждало решения. Причем нужно было объявить о нем не позже чем за год до окончания контракта…
- После работы в Германии поступало ли вам предложение возглавить какой-либо театр в Украине? Ведь, по сути, вы первый украинский музыкант, которого пригласили руководить западным оперным театром. Поэтому знаете сложный механизм функционирования такого театра.
- В Украине каких-либо оперных контрактов у меня нет. И если бы даже предложили, то я бы согласился лишь на одном условии. Реформирование всей системы оперных театров Украины должно начаться незамедлительно. То есть переход на контрактную систему. Эта система весьма жестока. Но что поделаешь… Думаю, в перспективе театры все-таки на эту систему перейдут.
- В Германии вы поставили девять опер.
- Как дирижер! Оперный спектакль - это музыкально-сценическое произведение. И роль дирижера, конечно, чрезвычайно велика. Но надо непременно помнить и о режиссере-постановщике. А современная европейская режиссура - это сильный крен в сторону «экстрима», перенесения действий из эпохи в эпоху, в сторону демонстрации каких-либо даже не эротических, но откровенно сексуальных сцен.
Боннская опера в сезон представляла шесть премьер. Из них две - на ответственности главного дирижера. Из девяти опер были спектакли, где мы с режиссером хоть и не во всем были едины, но во всяком случае близки в понимании общих задач... Но были и постановки, где наши представления расходились напрочь. Иногда возникали серьезные споры…
Впрочем, система европейского театра такова, что если режиссер подписывает контракт с театром, то никто не имеет права изменить в его режиссерском решении ни одного нюанса, жеста и мизансцены! Так вот… Начиная с третьего сезона я добился почти невозможного: ни с одним режиссером не подписывался контракт до тех пор, пока он не познакомит меня со своей режиссерской концепцией. После этого все пошло хорошо…
- Среди этих опер была и «Сорочинская ярмарка» Мусоргского - украинская тема, гоголевские персонажи. Как это приняли?
- «Сорочинская ярмарка» Мусоргского была для них новинкой, экзотикой. Там знали только «Хованщину», «Бориса Годунова». «Сорочинскую» я предложил директору театра, который отвечает за контракт и за финансирование. Мне достаточно трудно было убедить английского режиссера Тони Палмера, что это нужно ставить. Но все же убедил... Мы сработались.
Могу назвать спектакли, созданные в полном согласии с режиссером. «Отелло» Верди, «Пиковая дама», «Евгений Онегин» Чайковского… Там же были поставлены «Макбет» Верди, «Лулу» Берга, «Из мертвого дома» Яначека, «Фиделио» Бетховена.
В Бонне я также осуществил давнюю мечту - поставил оперетту Штрауса «Летучая мышь». Это гениальное произведение, опошленное дурными постановками в слабых музыкальных театрах.
- Одна из ваших книг называется «Обучение дирижера. Психологические элементы»… В чем особая сложность взаимоотношений дирижера и оркестра?
- Знаете, во взаимоотношениях оркестра и дирижера есть много психологических слоев. Если говорить о социальной психологии, то это «начальник - подчиненные», «лидер - группа», «художник - единомышленники»… Мой главный принцип: уровень «начальник-подчиненные» надо ставить на последнее место (в душе и в голове). И попытаться подчинить оркестр заразительностью своего творческого замысла…
- Однажды вы рассказывали, как открыли для Украины Альфреда Шнитке, организовав его авторский концерт. Также благодаря вам во многом открылись для нашей страны и Гия Канчели, и Валентин Сильвестров…
- Действительно, когда-то я первым осуществил авторский концерт Альфреда Шнитке в Украине. При исполнении одного из произведений Шнитке в Киевской филармонии партию рояля и клавесина исполнял сам композитор.
Он приехал. Играл в моем оркестре. Я в своей предпоследней книге описал это… Тогда у меня было такое ощущение, будто бы в моем оркестре… Брамс или Шуберт! Или, представьте, что вы командир полка, а четвертый во втором ряду - Суворов…
Другие упомянутые вами имена я не то чтобы открыл, но активно знакомил слушателей с этими композиторами. Ведь композиторы как правило недоверчивы и обычно… однолюбы по отношению к дирижерам. Творцы весьма болезненно относятся к исполнению своих произведений. Что касается Сильвестрова, то он очень много работал с Игорем Блажковым. А потом как-то я взял и исполнил одно произведение Сильвестрова на свой страх и риск. Валентин послушал… И с тех пор стал мне доверять. И даже посвятил мне свою Симфонию №5.
Много играл также Евгения Станковича, Мирослава Скорика… Но не буду всех перечислять… Гия Канчели сегодня живет в Бельгии. И мне случается играть его музыку в разных странах…
На Западе, кстати, у концертных деятелей существует тенденция, которая мне не очень нравится. Они делят дирижеров на «специалистов по композиторам».
И после того, как я записал все симфонии Шостаковича, у меня сложилась «репутация специалиста по Шостаковичу». Но это не так. Есть замечательные дирижеры, которые лучше меня это делают…
- А правда, что однажды вас даже вызвали в ЦК КПУ после «несанкционированного» концерта из произведений Альфреда Шнитке?
- После авторского концерта один из композиторов написал в ЦК партии о том, что, дескать, Роман Кофман воспитывает слушателя «не в том» направлении. Мне позвонил инструктор из отдела ЦК и сказал, что со мной хотят поговорить. Я ответил: «Спасибо за приглашение, но я не являюсь членом партии, поэтому вызывать меня в эту структуру никто не имеет права».
А дальше было вот что… Тот человек, к которому пришло письмо, был на своем посту новеньким и решил принять взвешенное решение. Но ему не хватало информации. То есть, кто такой Шнитке этот чиновник не знал. Он позвонил в Институт искусствоведения с вопросом, кто такой Шнитке, что он собой представляет. Там не поняли, почему этим интересуются: потому что Шнитке - это плохо или потому что хорошо? И ответили обтекаемо: да, это музыка экспериментальная, но она имеет право на существование. Получив такой ответ, чиновник из ЦК партии решил, что крутые меры принимать не стоит. И дело было спущено на тормозах…
- Ваша дочь руководит знаменитым детским хором «Щедрик». Как держится этот коллектив в нынешние кризисные времена?
- Вы знаете, как по штатному расписанию называется должность Марианны Саблиной, а раньше - ее матери Ирины Саблиной, которая руководила хором около трех десятков лет? Руководитель кружка. Значит руководитель одного из самых знаменитых детских хоров - это просто руководитель кружка с соответствующей зарплатой в 1400 гривен. Кроме того, Марианна Саблина - единственный в Украине хоровой дирижер без звания…
Сейчас в «Щедрике» поют уже дети первых «щедриков». На днях они получили приглашение спеть в Германии на открытии памятника Мстиславу Ростроповичу. В этой акции будет всего два пункта - речь Ирины Ростропович и выступление «Щедрика». Но немцы почти ничего не оплачивают. А родители не «потянут» билеты на самолет. Делаем робкие попытки найти спонсоров…
Интересно, что на этой церемонии хор должен петь всего десять минут по регламенту. Но организаторы даже на десять минут вызывают хор из Украины! Это о чем-то говорит?
- Многие культурологи удручены тем, что высокое искусство сдает позиции под напором масскульта. Вы оптимист или пессимист в этой проблеме?
- Я не оптимист и не пессимист, я - реалист. На самом деле высокое искусство своих позиций не сдаст никогда. Речь может идти лишь о том, сдают ли позиции люди, которые слушают музыку. А классическое искусство не может быть слабее или сильнее, оно ни с кем не воюет. Оно просто есть. Кроме того, я бы не делил искусство так категорически на классическое и масскульт. Я бы говорил так: серьезное и развлекательное. Так вот последнее тоже делится на много слоев… Часть может быть замечательным, часть - отвратительным. Правда, сейчас в этом развлекательном направлении «передовые позиции» заняла наиболее убогая ветвь. Исключительно примитивная музыка - на уровне биологических инстинктов и примитивных сигналов. Быть может, это временное течение? Но оно занимает умы, уши и время большого количества людей. Трагедии в этом нет. Намного больше меня волнует падение интереса к литературе… Интернет сыграл в этом деле огромную роль. Потому что внес в цивилизацию культуру фастфудов. Именно интеллектуальных фастфудов. Здесь - обкрадывание человеческой личности, выщипывание из ее структуры важнейших компонентов.
А вот высокому музыкальному искусству если что-то и угрожает, то лишь структурные, организационные и финансовые проблемы. Ведь пока ни одна структура, относящаяся к классическому искусству, не может жить на самоокупаемости. Но… В этом не трагедия, а лишь драматизм ситуации.