Игра мышцами языка

На днях один знакомый поделился своим разочарованием по поводу прочитанной книги: «Готовился насладиться настоящим эпосом, а оказалось - скучный, пошлый анекдот». Эта фраза сама пришла на ум во вторник, после того, как отшумели страсти по одобренному в первом чтении скандальному законопроекту «Об основах государственной языковой политики». Партия власти одержала очередную тактическую победу, но ее успех выглядел не как безоговорочная виктория, а как мелкая шулерская пакость. Ожидаемое героическое сопротивление на поверку оказалось смесью тихого предательства и вопиющей беспомощности. То, что могло поднять волну праведного гнева, вызвало к жизни лишь тусклую вспышку истерики.

Нет нужды детально разбирать сомнительного качества правоведческий труд Кивалова и Колесниченко - о его многочисленных огрехах говорилось достаточно часто и вполне подробно. Едва ли стоит пространно рассуждать о том, что проект (призванный юридически закрепить де-факто существующее двуязычие) несет сугубо политическую смысловую нагрузку. Об этом без устали кричат проигравшие, этого фактически не скрывают победители.

Наверное, имеет смысл только поразмышлять об особенностях поведения обеих сторон. И не столько для осмысления случившегося вчера, сколько для облегчения понимания того, что наступит завтра.

Чем руководствовалась власть? Ее мотивы вроде бы кажутся очевидными.

Во-первых, языковой вопрос всегда считался эффективным способом так называемой мобилизации электората Юго-Востока. Насколько эффективным он является в нынешних политических условиях - вопрос. Жонглировать «языковой картой» легко, когда ты находишься в оппозиции. А когда ты очутился при власти - неблагодарный избиратель вправе потребовать от тебя нечто осязаемое. Более осязаемое, чем официальное разрешение говорить, писать и читать на языке, на котором тебе и так никто не запрещал говорить, писать и читать. Один циничный персонаж из правящей команды честно признался в разговоре, что банальный подкуп населения, с его точки зрения, является куда более действенным способом стимуляции народного доверия. Разговоры о том, что активизация действий на «языковом фронте» обеспечивает пяти-, семи-, а то и десятипроцентную прибавку рейтингу власти, ходят давно. Но верит ли в эти мифические цифры сама власть, неизвестно.

Во-вторых, колесниченко-киваловское творение можно считать очередным реверансом Москве. Аргумент, но вновь несколько зыбкий. Путинская Россия уже достаточно давно демонстрирует известное равнодушие к подобным сигналам. Кремлю интересны наши ресурсы. И если доступ к недрам получат США, а не РФ, то даже признание русского единственным государственным языком в Украине, ситуации не исправит. Демонстрация относительной политической лояльности - плохая замена абсолютной экономической зависимости.

В-третьих, Янукович мог пойти на поводу у «фракции ястребов». В ПР присутствует крыло матерых политиков-«русофилов», опирающихся на некоторое количество озабоченных избирателей-украинофобов. Но первые не так уж влиятельны, а вторые - не так уж многочисленны, чтобы их совокупные чаяния всерьез принимать в расчет. Использовать их настроения на Банковой могут, но не более того.

Наверное, приведенные выше аргументы допустимо рассматривать как сопутствующие. Но истинная причина, побудившая власть «высунуть язык», скорее всего, иная. Правящая команда желала выставить напоказ собственную силу и слабость оппонентов. И, в известном смысле, ей это удалось. Если наше допущение верно, то объектом психологической атаки становилась не отдельная электоральная прослойка, а все избиратели в целом.

С первых шагов власть демонстрировала, что не боится простых решений. И всячески старалась убеждать, что не боится последствий своей дуболомной политики. Всем известным способам открывания дверей она часто предпочитает банальный удар ногой. Вопреки прогнозам экспертов, общественному мнению, окрикам Запада, требованиям закона, порою - вопреки здравому смыслу. С легкостью продлить срок пребывания ЧФ, отменить Конституцию решением Конституционного суда, принять бюджет без обсуждения, снести палаточный городок, жестко разогнать безобидный митинг, «закрыть» Тимошенко и Луценко на основании беспомощного решения декоративного суда… У всех этих, и многих других, внешне различных политических решений, есть общие приметы. Отсутствие страха перед силовым разрешением деликатного вопроса и бравирование безнаказанностью. Создается впечатление, что взгромоздившись на останки очередной вынесенной двери, власть гордо озирается по сторонам и дерзко вопрошает сжавшихся оппонентов: «Ну, и что мне за это будет? Кто мне сможет помешать?» Ничего. Никто.

У незначительной части населения подобная «бронетанковая политика» вызывает нечто вроде невольного уважения, у значительной части - чувство осознанного страха. Одних такое поведение режима убеждает, что эта власть неуязвима и долговечна. Другие (наверное, небезосновательно) видят в подобной чрезмерной демонстрации брутальности признаки неуверенности, в показном бесстрашии - приметы страха. И понимают, что именно такая власть, особо опасна - страшащийся расплаты ни перед чем не остановится. Как, в свое время, говорил легендарному Майку Тайсону его первый тренер: «Убей соперника, иначе он убьет тебя. Напугай его прежде, чем он учует твой страх».

Чем больше власть боится проигрыша, тем с большим неистовством она вколачивает страх в головы сомневающихся союзников, рефлексирующих оппонентов и растерянных граждан.

Вопрос, который напрашивался сам собой, - на черта Банковой было провоцировать бузу перед самым Евро? Вопрос щепетильный, случись какая непрогнозируемая заваруха, - хлопот не оберешься, не отмоешься. Разве не риск? Но, как выяснилось, риск оказался оправданным.

Власть показала, что она не боится. Боится оппозиция. Противникам, избирателям и наблюдателям доходчиво разъяснили, кто хозяин положения.

Многие мои знакомые (включая рядовых политиков из противоборствующих лагерей) до сих пор спорят: была договоренность между властью и верхушкой оппозиции, или нет? По мне, такой спор бесполезен. Он сродни спору о том, с кем опаснее иметь дело - с трусом, дураком или подлецом.

Действенный механизм сопротивления планам Банковой в парламенте и за его пределами не был создан, несмотря на благоприятные обстоятельства и уйму времени. Голосование не сорвали, людей не собрали, общественность не заразили, сомневающихся не убедили. Организация безобразная, агитация беззубая, реакция беспомощная. То, что план «Б» отсутствовал, никого не удивило. Поскольку, как выяснилось, отсутствовал и план «А». Струсили, прошляпили или подыграли - в этом случае не суть важно. Каждый сделал вывод для себя и, в любом случае, этот вывод не обрадует Яценюка и его «объединенную» команду.

Депутат из фракции лояльной к власти, резонно заметил: «Языковой» закон был способен мобилизовать не столько электорат Востока, сколько электорат Запада. Увеличить ряды сторонников оппозиции. Но для этого ей следовало показать, что она - оппозиция».

Не показала. Максимум, на что оказались способны - попытаться спровоцировать драчку. Едва ли и это добавило авторитета Турчинову и компании, а вот власти дало козырь - вот он, звериный оскал хулиганствующей Фронды.

У Банковой на руках оказался ворох козырей. Глядите, сомневающиеся, - если они не способны на сопротивление даже в этом, таком важном для них вопросе, на что они вообще способны? Смотрите, патриоты, если на защиту вашей «мовы» собралась такая жидкая толпа, то чем вы нам опасны? Любуйтесь, господа западные демократы, вот она, непримиримая оппозиция; вот оно, активное гражданское общество. Чему вы нас учите, чем и кем пугаете, кого поддерживаете?

«Не знаю, это заранее планировалось или просто так вышло. Но вышло хорошо, - откровенничал с автором этих строк депутат-регионал. - Надо закреплять успех во втором чтении, чем быстрее, тем лучше. До конца сессии, уверен, управимся. Надеюсь, что нам удалось вернуть уважение к себе той части избирателей, которая в нас разочаровалась. Настоящая сила не может не вызывать уважения. Тех, кто не определился, стоит ли голосовать за оппозицию, мы заставили еще больше сомневаться в ее жизнеспособности. Тех, кто поддерживает оппозицию, мы вынудили усомниться в состоятельности ее лидеров. Поверьте, будь сегодня во главе оппозиции Юля, или хотя бы Ющенко образца 2004-го (как бы я к нему ни относился), мы бы крепко подумали, стоить ли ввязываться в такую игру. Наконец, все увидели, что оппозиция не может бороться, а население не хочет протестовать. Разве не так?»

И напоследок еще один монолог, теперь уже представителя посрамленной оппозиции. «Не хочется верить, что наш человек живет в координатах крайностей - либо равнодушного угодничества, либо неистового бунта. Недовольство зреет, а выхода не имеет. Интернет и кухни - не в счет. Янукович не стесняется раскалывать народ. Но почему народ молчит? Мы уже свыклись с продажной поддержкой. Однако не может быть покупного гнева. Если недовольство не выльется в общественный протест, а это не просматривается, то оно отыщет выход в виде бытового погрома. И кого тогда в этом винить?»

Действительно, кого?