Городок. Центральная площадь. Ратуша. За дубовым столом на жестком табурете сидит бургомистр Кучум. Он с интересом наблюдает через окно за строевыми занятиями роты ополченцев. Обрюзгшие обыватели, обливаясь потом и путаясь в полах шинелей, добросовестно тянут ножку. Руководитель занятий, начальник мобилизационного департамента Полновойтенков морщится, как от зубной боли, и нервно постукивает стеком по надраенному сапогу. По периметру плаца - колючая проволока. В углах пулеметные вышки. Возле каждой их них - ящик из-под снарядов. На ящиках черной краской начертано «Добровольные пожертвования». Ящики оскорбительно пусты. Кучум вздыхает, трет виски и углубляется в наваленные на столе сводки и доносы. Без стука входит начальник полицейского департамента Гробулькин с папкой в руке.
Гробулькин (угрюмо): Здоровья желаю господину бургомистру!
Кучум (не отрываясь от бумаг): Какое там здоровье… У тебя от головной боли ничего нет?
Гробулькин (с готовностью): Гильотина.
Кучум: Совет Европы не рекомендует. Масса побочных эффектов.
Гробулькин (сочувственно): Мигрень?
Кучум: Каждое утро. Мечтаю, что когда-нибудь проснусь - а голова не болит. Одно спасение - поглядеть, как Полновойтенков ополченцев строит. Минут десять посмотрю, и вроде как отпускает.
Гробулькин (не расслышав): Я бы их вообще никуда не отпускал -разбегутся ж все. С кем мы тогда за народное счастье сражаться будем?
Кучум: На весь народ счастья не хватит. Вот тебе, сколько надо для полного счастья?
Гробулькин (не задумываясь): Четыре!
Кучум (удостоив Гробулькина заинтересованным взглядом): Миллиона или миллиарда?
Гробулькин: Заместителя.
Кучум: Зачем тебе столько?
Гробулькин: Денег мало. Работы много.
Кучум (задумчиво): Работа не Фолкофф, денег не прибавит. Ну, хватит лирики, давай о деле.
Гробулькин (раскрывая папку): Вицеспикерчук грозится взять власть.
Кучум: Он ее каждый день берет. В управление. Узнать бы только, где он ее до сих пор берет…
Гробулькин: Выясним. Полновойтенков и Кушнакрик создали новую подпольную группу.
Кучум: Где ж они новых людей набрали?
Гробулькин: Они ее из старых подпольщиков создали. Экономический эффект: людей столько же, а подпольных групп больше.
Кучум: Понятно, секвестр. Что еще?
Гробулькин: Митька Тютюнник в партизанский отряд Тыкаченко подался.
Кучум: Дело табак. И чем он у него занимается?
Гробулькин: Статьи в стенгазету пишет.
Кучум (мечтательно): Поставить бы его к стенгазете… С саботажниками разобрались?
Гробулькин: Так точно. Генерала Голубца разжаловали в прапорщики и отправили охранять склад военного имущества. Полковника Осю разжаловали в ефрейторы и послали оберегать рубежи нашей родины.
Кучум: Хана обоим. И складу, и родине. Нечего сказать, забили осыковый кол в самое сердце обороноспособности. На какой границе Ося служить будет?
Гробулькин (заглянув в папку): На общей. Застава «Подберезовик».
Кучум: Как оберст Шуберст?
Гробулькин: Не светит и не греет.
Осторожный стук в дверь. Входит Полновойтенков. Гробулькин не глядит в его сторону. Кучум кивком предлагает ему сесть.
Кучум: Так о чем это мы? А, о Шуберсте. Погаси ты его раз и навсегда. Мне на этом участке фронта надежный боец нужен, броня. Чтоб душу согревал, но не отсвечивал.
Полновойтенков (торопливо): Есть такой!
Кучум: Наш человек, народник?
Полновойтенков: А то как же, демократ! У него в Жиртомире самый демократичный в Краине следственный изолятор. Он мне давно говорил: «Надоело заниматься, как говорится, умственным трудом, хочется конкретной работы».
Кучум: Рассмотрим. (Гробулькину). Приказы на Митю и на Ющика готовы?
Гробулькин: Обещали смыть вину кровью. Задание для них уже подготовлено. Поползут в Швейцарию за боеприпасами.
Кучум (убежденно): Ни их не увидим, ни боеприпасов.
Гробулькин: Предусмотрел. Старшим группы пойдет сверхсрочник Галчонок-Макроэкономический. Если что - он их в расход.
Кучум: Так он же стрелять не умеет!
Гробулькин: Он их по уставу МВФ загоняет.
Кучум: Этот может. Но старшим группы пойду я. Пожилой воин - мудрый воин.
Полновойтенков: Господин бургомистр, разрешите и мне с вами!
Кучум: Это для тебя слишком конкретная работа. Займись, как говорится, умственным трудом… Еще донесения есть?
Гробулькин: Наши партизаны в Бульбаруссию поехали.
Кучум: Шо все?
Гробулькин: Тыкаченко, Симеоненко, тыловая рота, разведвзвод и целый колхоз охраны.
Кучум: Опять на охоту? Снова будут зайчиков по болотам гонять?
Гробулькин: Никак нет, на праздник партизанского костра. В программе праздника - торжественное сожжение Черновежской пущи, на пепелище которой планируется разбить новый заповедник.
Кучум (хмуро): И кого там разводить будут?
Гробулькин: Гомославяникусов. Высокоудойных, твердых сортов, с повышенным содержанием сахара.
Кучум (помолчав): Все дороги на Бульбаруссию заминировать. Мы ж обещали мировой общественности мины ликвидировать. Вот с сегодняшнего дня и начнем.
Картина вторая
Граница Краины с Бульбаруссией. Два часа спустя. Нейтральная полоса между двумя шлагбаумами. Диверсант в неприметном сине-желтом маскхалате, сопя и матерясь, возится с взрывным устройством. С двух сторон за ним с интересом наблюдают краинский и бульбарусский пограничники.
Краинский пограничник: Зема, ты снежком получше присыпь, бикфордов шнур торчит…
Бульбарусский пограничник: Ну кто ж так, блин, минирует? Это ж халтура!
Диверсант (раздраженно): Как платят, так и минирую. Мне уже полгода вместо бабок тротил дают, и тот, зараза, давно списанный… Помог бы лучше, чем вякать под руку.
Бульбарусский пограничник: Не могу, я на боевом посту… И вообще, будешь огрызаться, пристрелю как последнего нарушителя.
Краинский пограничник (наморщив лоб): А ты разве последнего пристрелил? Ты ж с него, по-моему, сотку баксов взял и отпустил.
Диверсант (озабоченно): Спички у кого-то есть?
Бульбарусский пограничник (оглядевшись по сторонам): А что, уже?
Диверсант: Да не, я на холостую проверю.
Бульбарусский пограничник швыряет диверсанту коробок спичек и на всякий случай отходит подальше. Краинский пограничник следует его примеру. Диверсант минут пятнадцать безуспешно пытается извлечь огонь.
Диверсант (читает надпись на коробке): «Гомельдрев»… А других у тебя нет?
Бульбарусский пограничник: Есть. (Бросает еще один коробок).
Диверсант (читает): «Барысауская запалкавыя фабрыка»… Ты шо, сябрянок, меня за дурака держишь?
Бульбарусский пограничник: Не держу, а поддерживаю. Отечественного товаропроизводителя.
Диверсант (тоскливо): Социальный взрыв вашему отечеству явно не грозит.
Краинский пограничник (сочувственно): А кого замолотить-то надо было? Может, мы подмогнем? У меня с прошлой выдачи денежного довольствия десяток патронов остался.
Диверсант: Да партизана какого-то…
Бульбарусский пограничник: Деревня! Разве ж партизаны здесь ездят? Здесь только лоси ходят да журналисты. (Что-то соображает). Ты часом не журналист? (Срывает с плеча автомат, снимает с предохранителя, досылает патрон в патронник).
Диверсант (пятится): Ты чего, ну какой я журналист…
Краинский пограничник (снимая с плеча автомат, раздумчиво): И на лося вроде как не похож.
Диверсант поспешно ретируется.
Краинский пограничник: Что с взрывчаткой делать-то станем?
Бульбарусский пограничник: А нехай лежит, может, какой козел подорвется…
Краинский пограничник (тоскливо): Козлы здесь не ездят. Здесь только лоси бродят да журналисты…
Картина третья
Бульбаруссия. Зима. Мороз. Снег. Лес.
В заснеженной чаще, среди непролазных болот - партизанский лагерь. Бесконечная очередь к полевой кухне. Хмурый бородатый повар аккуратно разливает по облупившимся котелкам жидкую картофельную похлебку. Вооруженные резиновыми дубинками часовые в зимнем камуфляже прохаживаются вокруг присыпанных снегом тракторов «Бульбарусь». Штабная землянка. На стареньком телевизоре «Горизонт» сидит батька Лукаш в треуголке, телогрейке и валенках. Ласково улыбаясь в чапаевские усы, он кормит с руки конфетами фабрики «Коммунарка» громадную крысу. Крыса морщится, но ест. Сонный денщик подбрасывает в печурку свежую порцию листовок народного фронта. В землянку вваливается батька Тыкаченко в кожухе и кубанке. Ладную фигуру перепоясывают пулеметные ленты. За плечами ранец из свиной кожи. Два партизанских вожака шумно целуются.
Лукаш: Ты б ранец снял-то… Обниматься неудобно.
Тыкаченко: Свой ранец ближе к телу.
Лукаш: Да не бойся, не украду. Что у тебя там за драгоценности, сало, что ли?
Тыкаченко (смущаясь): Жезло маршальское.
Лукаш: Чего ж ты его прячешь?
Тыкаченко: Подальше запрячешь, поближе возьмешь.
Лукаш: В маршалы потянуло?
Тыкаченко: А чем я хуже тебя? Вот ты ж, к примеру, маршал. Хотя такая же партизанщина, как и я.
Лукаш (ощупывая на голове треуголку): Я - маршал народною милостью. Меня народ наградил за то, что я его освободил.
Тыкаченко: И от кого ж ты его освобождал?
Лукаш: Сперва я вел национально-освободительную войну. Освобождал нацию от национальности. Я землякам растолковал, что они такие же, как великоруссы. Только бульбаруссы кушают бульбу, а великоруссы ездят на великах. И вся разница. Потом составил комплексный план ведения народно-освободительной войны и освободил народ от комплексов. Я им сразу сказал: бульбарусский народ будет жить плохо, но недолго. Сразу жить стало веселей. И уж тогда я повел борьбу за полное освобождение Бульбаруссии от оккупантов. Мои партизаны взорвали им канализацию и котельную, отрезали от воды и от света. Одним словом, дал им дрозда!
Тыкаченко: Насчет оккупантов, это ты верно. В стране все должно быть своим - болота и картошка, спички и трактора, бандиты и дураки…
Лукаш: Ясное дело. А чего мы по этим заграницам не видели? Чего у них такого есть, чего у нас нет?
Тыкаченко: Ну, не скажи. А виагра?
Лукаш: У меня для этого случая народное средство имеется - прокуратура.
Тыкаченко: И что она… это самое дело возбудить может?
Лукаш: Да она тебе какое хочешь дело возбудит!
Тыкаченко: Твои партизаны с таким счастьем небось только любовью и занимаются.
Лукаш: Любят с утра до вечера. Меня. Ну, давай, за любовь!
Лукаш разливает по кружкам спирт. Партизанские командиры чокаются. Лукаш снова тянется к фляге.
Лукаш: Между первой и второй перерывчик небольшой.
Тыкаченко (пристально глядя на кружку): А это не первая, и не вторая.
Лукаш: А разве так бывает?
Тыкаченко (задумчиво): Когда ты в своем уме и светло мыслишь, то бывает и не такое. (Делает жадный глоток).
Лукаш: Закусывай, братуха.
Тыкаченко: Я после не первой и не второй не закусываю.
Лукаш: Тогда выпей еще.
Тыкаченко: Пить после победы будем.
Лукаш: А с кем воевать будем?
Тыкаченко: С журналистами. С остальными у меня пакт о ненападении. До поры до времени. Но эти… Я им, мягко так: не так, мол, пишете. Они ж мне в ответ как показали, извините, свой моральный уровень… Только родной боевой листок обо мне правду и пишет.
Лукаш (рассмеявшись): Чудак-человек! Я вот приказом по своей партизанской бригаде все газеты в боевые листки переименовал. В прессе ж главное не моральный уровень, а боевой дух.
А свободу слова отвоевать я тебе помогу. Сам за нее сейчас сражаюсь. У меня все по законам военного времени: слово сказал - свободен.
Тыкаченко: Поможешь, значится. Это хорошо. Мне б еще боеспособной техники подкинуть, сотню-другую «Бульбарусей», а?
Лукаш: Ну не на «Джон Дирах» же тебе воевать?! Бери, о чем разговор, мы ж, как-никак, братья. И трофеи после победы по-братски разделим.
Тыкаченко (подумав): Давай лучше поровну.
Картина четвертая
Швейцария. Альпы. Раннее утро. Вжимаясь в ноздреватый снег, по горному склону медленно сползает диверсионно-разведывательная группа.
Командир группы Кучум: Докладывай обстановку!
Боец Митя (глядя в бинокль): Приплыли. Погранзастава.
Боец Галчонок-Макроэкономический: Я ж говорил, что мы с курса сбились!
Боец Ющик: Так мы ж его сколько раз меняли…
Боец Галчонок-Макроэкономический: Не могу понять, в чем дело, я ведь маршрут постоянно отслеживал по карте.
Командир группы Кучум: Видать, не так карта легла.
Боец Ющик: Бой принимать надо!
Боец Ося: Окстись, земеля! Тут недавно Плазмаренко пулю поймал, а он в нашем деле ветеран.
Командир группы Кучум: Прикуси, язык. Я тебя в состав группы не включал.
Боец Ося: Очень надо. Я по индивидуальной путевке.
Боец Галчонок-Макроэкономический (преданно заглядывая в глаза Кучуму): Куда теперь, командир?
Командир группы Кучум: Нужно найти ориентир.
Боец Митя: Вижу!
Передает бинокль Кучуму. Мощная оптика позволяет разглядеть расположенный на одной из горных вершин домик альпинистов-спасателей. Над ним гордо реет флаг с изображением стодолларовой купюры. Возле домика спасатель Эл Горец совковой лопатой сбрасывает в пропасть замерзших туристов. Разведывательно-диверсионная группа в очередной раз меняет курс и, бренча котелками, ползет на зеленый свет.
Эл Горец (напевает, спихивая обледеневшего покойника с вершины): Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так…
Перед ним вырастает Кучум. В правой руке он держит ледоруб, в левой - пустой котелок.
Кучум (ласково): Боеприпасы давай.
Эл Горец (с интересом): Вер ю фром?
Кучум: Ты ж у меня гостил в Белобыле… Ну, горилка, сало, вери гут. Ремембер?
Эл Горец (восхищенно): Оу, е, шур! (Морщит лоб). Сеугий Пупка, Тауас Шеученко, Пафло Плазмарэнко. Путьмо, хеть москалифф, дафайтэ уыпъемо на коня, ласкаффо пробросимо. Ху ар ю?
Кучум: Ты чего, с Капитолия упал? Ты ж меня на выборах бургомистра поддерживал!
Эл Горец (изумленно): Риали? (Пожимает плечами). Мэйби. Мэй ай хелп ю?
Кучум: Я ж тебе говорю: патроны даффай-даффай! Нам боеприпасы нужны. Бойцы по сражениям изголодались.
Эл Горец (сочувствующе): Ай си. Хау мач?
Кучум: Два миллиарда.
Эл Горец: Ти шо здурив?
Кучум (с нажимом): Ю маст ду зэт.
Эл Горец: А если не сделаю, то что? (Гордо). Ай эм хайлендер. Я тебе горец с Капитолия, а не корнеплод с бугра. Я, между прочим, бессмертный.
Кучум: Если вами не будет принято соответствующее решение, я обращусь к народу и скажу: идите демонстрациями в горы за вашими минами и гранатами. Вы помогаете подрывать обороноспособность нашей страны!
Эл Горец (деловито): Народу в стране много?
Кучум (гордо): Пятьдесят миллионов. Пока.
Эл Горец (что-то быстро посчитав на калькуляторе): Соу. Имею предложение. Боеприпасы есть. Но не у меня. Их могут дать. Но только в долг. Под проценты. Гораздо меньше, чем вы просите. И другого калибра.
Кучум: Какого?
Эл Горец: Пять.
Боец Ющик (вырастая за спиной Кучума, жалобно): Товарищ командир, у нас от такого калибра вся артиллерийская система взорвется к чертовой матери. Хотя бы четыре и две.
Кучум: Я думаю, торг здесь уместен. Четыре и четыре.
Эл Горец: Четыре и шесть.
Кучум: О'кей. Меня интересует количество боеприпасов.
Эл Горец: Семьсот миллионов.
Кучум (просительно): Май год! А больше нельзя?
Эл Горец: Кажу ж тоби, ни. У моих друзей срочный контракт на поставку боеприпасов в Бразилию. У них тоже проблемы с обороноспособностью. И потом у них карнавал скоро. Сначала получат они, потом вы.
Кучум: У нас каждый день карнавал… А что сделать, чтобы мы получили раньше?
Эл Горец (разводя руками): Попробуйте обыграть их в футбол.
Кучум (вполголоса): Черт, надо было-таки брать Полновойтенкова с собой. (Достает из нагрудного кармана микроволновый передатчик). Полновойтенков! Есть идея! Срочно найди Жмуркиса и бегом подавайте заявку на проведение чемпионата мира по футболу. Как зачем? Нам под это дело боеприпасов могут подкинуть… Тоже очередь? Сколько лет ждать? Ого!
Эл Горец (мечтательно): А мне еще пару лет ждать.
Кучум: До чего?
Эл Горец: До звания старшего спасателя.
Кучум: А что оно дает?
Эл Горец: Старшему спасателю иногда делают импичмент.
Кучум: А это больно?
Эл Горец: Смотря кто делает… А вообще-то быть старшим спасателем хорошо. Можно вводить и выводить войска. Делать точечный бомбовый массаж. Предохранять свою страну в критические дни, чтобы ее любовь с другими странами была безопасной.
Кучум: Кстати, а здесь безопасно?
Эл Горец: Раньше было опасно. Мы даже табличку повесили «Осторожно, пропасть!». Но за последние пару недель никто не убился, и мы табличку убрали.
Слышен приближающийся шум.
Кучум: Лавина!!! (Обращается к Элу Горцу). Поможешь?
Эл Горец: Вас много, а я один. Должен остаться только один! Ему и поможем. (Прячется в укрытие).
Обвал.