Встреча патриархов Кирилла и Варфоломея в России — событие историческое. По многим причинам, некоторым – уже не одна сотня лет, некоторым – еще и десяти не исполнилось. Всякий раз подобный визит – «особый», потому что встречаются многовековые оппоненты, отягощенные давним соперничеством «за первенство в православном мире» и дележкой «зон влияния». Этот раз знаменателен еще тем, что фиксируется «потепление», очередная «дипломатическая победа» патриарха Кирилла и возлагаются большие надежды на готовящийся всеправославный собор. Надежды лелеют обе стороны – каждая свои.
Официально визит Вселенского патриарха Варфоломея в Россию стал ответом на визит Московского патриарха в Фанар прошлым летом. Визит был высоко оценен российскими наблюдателями: по их мнению, это было свидетельством того, что новый глава РПЦ не будет, как прежние, выжидать и огрызаться – он сразу «идет на вы» и вынуждает визави делать ответные шаги. Надо думать, нынешний визит Вселенского патриарха – это и есть такой ответный шаг. И с определенной точки зрения, этот тайм патриарх Кирилл снова выиграл – он показал своему оппоненту силу и влияние Русской православной церкви в своей стране.
Перекрытые улицы, парализованное движение и многотысячные колонны – нет, это не первое мая, и не восьмое ноября, это день святых Кирилла и Мефодия, день славянской письменности, день именин нынешнего патриарха РПЦ и день, в который народ в едино порыве мог поприветствовать двоих мировых православных лидеров – Вселенского патриарха Варфоломея и Московского патриарха Кирилла.
Неважно, что на Крестный ход собирали «по разнарядке». И ладно бы квоты были установлены для приходов и благочиний – но они также были установлены для московских вузов и районных управ. Ну а как иначе продемонстрировать высокому гостю «молодое российское православие», а себя потешить масштабами собственного влияния? Кроме того, Вселенский патриарх получил возможность приветствовать крестный ход и принять парад, пообщаться с народом, со священнослужителями, с моряками, с представителями внешнеполитического ведомства, с журналистами центральных СМИ, с мэром Лужковым и с самим президентом Медведевым. И это всего за десять дней! Не думаю, что организаторам визита патриарха Кирилла в Фанар удалось бы воспроизвести эту программу даже на четверть.
Вселенский патриарх смог убедиться в том, что РПЦ «самая многочисленная» не номинально – вон народу сколько пришло «поприветствовать» и какого народу! То есть претензии Московского патриарха на «первенство по факту» вполне оправданы. И это правильно: раз патриарх в состоянии так или иначе мобилизовать и организовать такое количество демонстрантов – неважно, верующих или атеистов, православных или иноверцев – он несомненно пользуется влиянием и авторитетом на своей канонической территории, и с этим невозможно не считаться. Вопрос о том, какое отношение этот авторитет имеет к «царству духа» неуместен – в данном случае речь идет о политических и дипломатических победах.
На Вселенского патриарха это не могло не произвести впечатления. Ведь он не просто «представитель византийской традиции» во всем ее великолепии. Он, можно сказать, ее воплощение — как по званию, так и по сути. И он постарался быть хорошим гостем. Он благодарил патриарха Кирилла и «двух великих христианских руководителей» В.Путина и Д.Медведева. Он говорил о «твердых шагах к оптимистическому будущему», о послушании и «новом этапе в отношениях». В общем, был очень мил, сказал и сделал все, что следовало, чтобы порадовать хозяев.
Хозяева остались довольны. И гостем, и собой. Если пока не удается стать более католическим, чем Папа Римский, то быть более византийским, чем Константинопольский патриарх, уже получается. Не то чтобы это было теперь слишком сложно: вот уже много веков Константинопольские патриархи находятся несколько «не в своей тарелке» — вне возможности в полной мере реализовывать свою «византийскую» традицию в смысле слияния государства и церкви, поскольку «квартируют» в мусульманско-секулярной Турции. Как бы ни сильно греческое лобби в американском Конгрессе, оно не слишком может помочь патриарху в решении самых простых и насущных проблем его церкви. Таких, скажем, как возобновление работы семинарии на Халки – учебного заведения, обеспечивавшего кадрами весь Вселенский патриархат, закрытое властями Турции еще в 1971 году.
Можно предположить, что нынешнее потепление в отношениях продиктовано в частности заинтересованностью патриарха Варфоломея в прямой политической и дипломатической поддержке со стороны России. Поскольку ни одна другая страна, на которую распространяется влияние Его Святейшества не может себе этого позволить в силу собственной светскости, по крайней мере, достаточно прямо. В России же – по крайней мере, напоказ – церковь имеет существенное влияние как на общество, так и на власть. Так почему бы не оказать поддержку Церкви-Сестре, нет, даже Церкви-Матери – ведь Константинопольская церковь является материнской для всех славянских церквей, о чем во время своего визита не уставал напоминать своим собеседникам Вселенский патриарх.
Однако положение вещей, при которых Вселенский патриарх имеет разве что опосредованное влияние на власть в собственной стране, а власть может на него надавить – как это уже случалось неоднократно – поскольку он в этой стране является госслужащим – только на первый взгляд делает позицию Вселенского патриарха «слабой». И только в глазах тех, кто мыслит исключительно в «византийских» координатах. Вселенский – это не просто звание и даже не просто статус. Это умение мыслить глобально. Если глава РПЦ хотел подавить своего оппонента масштабами своего влияния в собственной стране, то Вселенский патриарх, лишенный возможностями так откровенно играть мускулами, вынужден действовать и мыслить в иных церковно-политических категориях. Поскольку его церковь, в отличие от большинства прочих православных –не национальна, лишена возможности стать «государственной», но получила возможность реализоваться как наднациональный проект. Церковь для глобализированного мира. Церковь, единая в разнообразии. И это та модель, которую он предлагает расширить на все мировое православие, до сих пор лелеявшее свои «национальные самобытности» в ущерб единству.
По сути, модель православной церкви, представленная в ходе этого визита Московским патриархом, противоположна той, в которой существует нынче Вселенский патриарх, и о развитии коей он грезит в будущем. Как и патриарх Кирилл, он не скрывает своей симпатии к католической модели. Но если для патриарха Кирилла католическая модель – это в первую очередь строгая вертикаль и централизация, то для патриарха Варфоломея это образчик церкви как наднационального образования, единого в своем разнообразии. Те, кто услышал в словах патриарха о «националистических тенденциях» осуждение разнообразных «раскольников» (в первую очередь, украинских), тот услышал только то, что хотел услышать. Поскольку с его точки зрения и сама РПЦ – это та самая «национальная церковь», уверенная в собственной самодостаточности и направленная на сохранение этой самодостаточности и утверждение собственного авторитета. В то время, как Московскому патриархату следовало бы «вносить свой вклад в укрепление и углубление православного единства, ставя его превыше всех прочих локальных интересов». Патриарх Варфоломей дал понять своим хозяевам, увлеченным демонстрацией своего превосходства, что РПЦ – лишь одна из множества национальных православных церквей, которой не следует слишком сильно сосредотачиваться на себе и своей значимости.
Идея проведения всеправославного собора дорога патриарху Варфоломею. И он понимает, что без участия РПЦ – самой многочисленной и политически влиятельной из нынешних православных церквей – этой мечте не сбыться. Он дал понять, что готов идти на уступки и компромиссы. Но не в тех вопросах, которые для него принципиальны. Судя по всему его «ответы на вызовы современности» и будущее мирового православия крепко замешаны на принципиальных вопросах «автокефального» и «национального», вопросах единства. Но не единства, принятого в координатах «канонических территорий» и продиктованного все теми же «национальными интересами», как понимают это коллеги из РПЦ. А единства наднационального, по образцу единства католической церкви, в которой Вселенский патриарх – «папа для всех православных».
Патриарх Варфоломей определенно проиграл своему оппоненту-хозяину по всем внешним параметрам – это было отмечено многими наблюдателями: и выглядит не так импозантно, и ниже чуть не на голову, и говорит тихо. Но помимо внешнего эффекта и поверхностной договоренности о том, что собор, возможно, произойдет уже в следующем году, визит ничего не дал. Не слишком большой успех «игры на своем поле». Основные «спорные вопросы» так и остались спорными.
К сожалению, так и осталось загадкой, что именно патриарх Варфоломей сказал непосредственно по поводу «украинского вопроса». После «итогового» интервью, данного Его Святейшеством телеканалу «Россия 24», новостные ленты наполнились сначала сообщениями о том, что «патриарх Варфоломей призвал украинских раскольников покаяться и вернуться в лоно Русской православной церкви». Когда схлынула первая волна, риторика сообщений смягчилась. Например, оказалось, что сам патриарх не говорил ни о «раскольниках» (взнос в беседу ведущего программы), ни о покаянии – его призыв сводился к тому, что следует «не колеблясь возвращаться в лоно канонической церкви». «Разночтения» и «недоразумения» свалили на «трудности перевода» — патриарх говорил по-гречески. Поэтому позволительно предположить, что услышали/перевели то, что хотели услышать: «канонической церковью» при переводе оказалась именно РПЦ.
Патриарха Варфоломея хорошо информированного об украинских церковных делах, трудно заподозрить в склонности к пустому сотрясанию воздуха – разве что в склонности к дипломатическим высказываниям. Он прекрасно понимает, что присоединение украинских автокефальных церквей к Московскому патриархату – даже в инкарнации УПЦ, а не собственно РПЦ, как было это представлено российскими СМИ – невозможно сейчас и вряд ли будет возможно в ближайшем будущем. Поддержка «киевской церкви» в украинских массах не падает, а по некоторым данным даже растет. Что, кстати, заставляет задуматься о своем будущем в Украине даже часть клира УПЦ МП. В то время как государственный (еще не де-юре, но уже де-факто) статус РПЦ заставляет задуматься о том, не станет ли присоединение к РПЦ равносильным присоединению – на «приходской основе» — к РФ. Ведь не секрет, что церковь и православие для «великих христианских руководителей» — что-то вроде пограничного столбца. И это касается не только Курильских островов, где строительством православного храма спорную территорию «застолбили» как «русскую землю».
Собственно, осуждение Вселенским патриархом «националистических тенденций» было адресовано украинской аудитории не в меньшей мере, чем российской. Он не мог позабыть о разочаровании 2008 года, когда вхождение УПЦ КП в Константинопольский патриархат сорвалось только из-за упрямого нежелания патриарха Филарета менять «московское ярмо» на «константинопольское» и требования о немедленном предоставлении автокефалии. Ведь тогда скорее это, чем «мудрая политика патриарха Алексия», как теперь принято говорить в Белокаменной, оставило УПЦ КП в ее прежнем каноническом статусе. У патриарха Варфоломея есть все основания упрекнуть руководство УПЦ КП в том, что свои «национальные» интересы оно поставило прежде церковных и указать на то, что в подобном «поглощении» нет ничего унизительного для «национального». Ведь «национальная церковь», если она состоялась, не «растворится», не «потеряет самобытность» и не «забудет себя», став частью вселенской церкви – у киевской традиции слишком глубокие корни, чтобы так просто было от нее избавиться и сделать вид, что на этом месте никогда ничего не было. Поэтому и воскресает постоянно «киевский проект» в разных видах и формах – от богословских трудов до фактического воплощения в Киевском патриархате и потребности в автономии для Киевской митрополии.
Во всей программе визита – а она, напомню, «была очень насыщенной», — лично для меня самым интригующим стало то, чего, по слухам, не было изначально в этой программе. Во время исполнения официальной части программы – посещения могилы учителя и наставника патриарха Кирилла митрополита Никодима (Ротова), патриарх Варфоломей выразил желание посетить могилу Федора Михайловича Достоевского – там же, на кладбище Александро-Невской лавры. Интересно, о чем молился Вселенский патриарх на могиле русского «искателя правды в человеке» в стране Великих Инквизиторов.