Глава Фонда госимущества Игорь БИЛОУС заметно нервничает. Причина очевидна: едва начавшаяся приватизация уже обернулась для него скандалом, судебным разбирательством и прокурорскими допросами. А ведь речь идет не об ОПЗ или облгазе, не о "Большевике" в центре столицы, а о достаточно заурядном объекте - НИИ электромеханических приборов.
И любопытен не столько конфликт вокруг этого НИИ, а сам прецедент - малоинтересный, казалось бы, объект вызывает неслабую публичную перепалку и противостояние министерств и ведомств. А ведь грядет большая приватизация куда более вкусных предприятий, не обещающая ничего хорошего ФГИУ, который не выглядит способным принимать серьезные удары и достойно на них отвечать. Игорь Билоус это, видимо, осознает и, как иконами, обкладывается выводами и заключениями консультантов, аналитиков, экспертов, оценщиков и т.п. Тут международный опыт, тут квалифицированная оценка, там независимый аудит и арбитраж. В итоге просится вопрос, как в старом анекдоте: "Вам шашечки нужны или ехать?", поскольку все это начинает напоминать классическую чиновничью попытку уйти от ответственности и, как щитом, закрыться от нападок тех, кто действительно ощущает себя хозяевами Украины.
Кто более прав - решать читателям, а тем временем глава ФГИ поделился с ZN.UA своим видением приватизационных процессов, запланированными изменениями в механизмах приватизации, планом по привлечению инвесторов. Впрочем, реализуемы ли все эти новшества, если Фонд не справляется даже с мелким конфликтом, развернувшимся вокруг незначительного объекта?
- Скандал вокруг столичного НИИ электромеханических приборов на пике. Прокуратура ведет расследование. Суд арестовал акции предприятия. Пока позиция Фонда в конфликте очень слабая.
- Все привыкли, что во всем виноват Фонд, в котором, по мнению большинства, сидят одни непрофессионалы. НИИ электромеханических приборов - давнее предприятие, начало его приватизационной истории уходит еще в 1999 г., тогда была осуществлена льготная продажа 5,56% уставного капитала. Потом все замерло. На сегодняшний день объект значится в 271-м постановлении правительства (в списке подлежащих приватизации. - Ю.С.). Еще до включения в постановление был проверен всеми спецслужбами. Четвертый год подряд объект убыточен. По-моему, целенаправленно загонялся в банкротство, чтобы украсть его после ликвидации. По статистике, за время существования Фонда 60% предприятий, вовремя не выставленных на продажу, становятся банкротами. На данный момент 96 из 365 хозяйственных обществ, которыми управляет Фонд, - в состоянии банкротства. Так называемая скрытая приватизация. Схема очень популярная, многие успешно ее использовали…
Но вернемся к предприятию. Оно, будучи "стратегическим", уже шесть лет не получает никаких госзаказов, вообще никаких. За землю не платит, земля вообще не оформлена. Основной вид его деятельности - сдача в аренду площадей. В частности, на территории много лет находится заведение "Корвет" - трехэтажный развлекательный комплекс с саунами, рестораном и прочим. Злачное заведение, которое с началом всей этой истории вдруг закрылось на ремонт.
- Сколько НИИ зарабатывает на аренде? Там же, кроме "Корвета", свыше 40 арендаторов?
- Вот это тоже вопрос. Мы не знаем. Сколько они платят? Что там за договоры аренды? Нам прокуратура поручила провести служебную проверку. Уже в третий раз нас не пустили на предприятие. Ситуация, на самом деле, не новая. Это происходит на каждом третьем объекте. Их директора уже давно возомнили себя собственниками, знать нас не знают, общаться не хотят. И никакой отчетности у нас толком и нет. При этом у самого института около 9 млн грн долгов. Это громадная для них сумма, они никогда в жизни ее не отдадут. Половина этих долгов накоплена за последний год. Еще немного - и все, вытащить предприятие из банкротства не получится. Да и денег у нас в фонде на это нет.
- Почему об объекте заговорили только сейчас. Ведь постановление №271 было принято еще в мае?
- Непонятно, все об этом знали. В июне мы составляли план размещения акций, планомерно выставляли объекты, общались с инвесторами. Вот дошел черед и до этого института. Мы его рекламировали, общались со всеми, кто был хотя бы теоретически заинтересован. И так как объект индустриальный, мы хотели все-таки сохранить его профиль хотя бы ради рабочих мест. В результате пришли девять инвесторов, которые ходили, смотрели, оценивали. Затем осталось только три компании, одна из них - "кучерявая" офшорка (ТОВ "АВЕНТА". - Ю.С.), и СБУ нам сразу сказала, что эту компанию пропускать нельзя по закону. В итоге осталось два претендента.
За несколько дней до проведения аукциона, когда уже были уплачены гарантийные взносы, к нам начали приходить письма от Укроборонпрома, от Минобороны, что это предприятие вдруг стало стратегическим. Вспомнили комплекс "Стугна". Мы обратились в СБУ, ведь все стратегические объекты должны проверяться первым отделом, а в СБУ ничего об этом не знают. Мы организовали проверку, записали в нее всех, кого можно было, включая КРУ и СБУ, а проверить не можем. Я уже встречался с Аваковым, он пообещал мне милицейскую поддержку, чтобы мы, вдумайтесь, зашли на наше же предприятие, чтобы проверить, что там действительно есть. Есть ли там документы и какие. Скорее всего, их нет.
- Претензии есть и к оценке стоимости объекта.
- Все говорят, что мы продали полстраны за три копейки. Но у нас есть экспертиза. Мы сделали оценку по той методике, которая у нас есть. Грубо говоря, балансовым методом. Оценили объект в 15 млн грн. Шаг торгов был 150 тыс., продали за 16 млн. Прокуроры говорят, что объект стоит 200 млн грн. А я вам говорю, что он не стоит
200 млн. Потому что "Президент-отель", который мы тоже будем выставлять, международные эксперты оценили только в 330 млн грн. Почему? Потому что в этом предприятии нет никакой экономики. И так везде. И если мы этот институт передадим куда-нибудь, я вам гарантирую, что он обанкротится за два месяца. Нет денег для его содержания, нет заказов, которые бы удержали его на плаву. И мы все это понимаем. Для того чтобы было одним банкротством меньше, мы и провели приватизацию.
И продаем мы корпоративные права, а не оформленную землю. Поймите, земля там не оформлена, это не земля предприятия, это земля города. Ее еще надо оформить, заплатить за аренду. Но уже говорят и о 17, и о 7 га, кому как нравится.
- А сколько же гектаров на самом деле?
- Семь гектаров промзоны. У нас есть предприятия и по 90, и по
60 га. Но о них почему-то никто не говорит. Видимо, они не так интересны. Оценка сделана абсолютно правильно. Я никому не мешал зайти и купить это предприятие за 17, 19, 25, 45 или, как пишут прокуроры, за 188 млн. Никто никому не мешал. Для этого и проводят открытый аукцион.
- Так кто же поднял волну? Ведь сам по себе институт - довольно заурядный объект.
- Волна пошла от директора института.
- А кто его поддерживает?
- Директора поддерживают разные люди, говорить о них я бы не хотел. Но эту акцию директор планировал давно. Мы его долго не могли сменить, он там находится уже почти сто лет. Прокуратура сделала выемку документов, там все есть. Вся наша официальная переписка, в которой сам директор писал, что предприятие не является стратегическим, не производит какую-то уникальную продукцию, да и производства как такового нет, а еще нет денег на содержание института. Это все есть. Это все уже в прокуратуре.
- Зачем же Укроборонпром хотел включить НИИ в состав госконцерна?
- Не знаю. И не понимаю, зачем им этот НИИ. Вот у нас есть реальный инвестор (выигравшее аукцион ПАО "Вентиляционные системы". - Ю.С.), который хочет там запустить производство двигателей. Абсолютно нормальная украинская компания с миллиардными оборотами, сотнями рабочих мест, с реальным производством, экспортной выручкой, уплаченными налогами. Приходит и, по большому счету, делает нам одолжение, покупая НИИ. И тут прибегают прокуроры, останавливают приватизацию, называют институт на грани банкротства стратегическим. И мы все сейчас заняты тем, что выясняем, действительно ли этот объект - стратегический.
- Может быть, лучше выяснить, почему прибежали прокуроры?
- Прокуроры прибежали после письма Укроборонпрома и жалобы генерального директора НИИ. Я этой жалобы не видел, но следователи нам сказали, что там контекст "грабят! отбирают!". Теперь вот разбираемся.
- Вы общались с Анатолием Матиосом лично?
- Конечно. Он рассказал мне о возражениях Укроборонпрома, считает, что надо разобраться. И я не против, только за. Но это предприятие четыре месяца "висело" во всех списках и приказах. Это предприятие четыре года загоняли в банкротство. Почему прокуратура на это внимания не обращала? Почему прокуратура и Укроборонпром не заметили, что стратегическое предприятие попало в 271-е постановление? Почему они еще тогда не захотели исключить его из приватизационного списка? Может, потому, что для этого надо было направить письмо не мне, а премьер-министру или президенту, которые и уполномочены останавливать приватизацию? Вот только для этого нужно иметь технико-экономическое обоснование данного решения. А тут просто пишут письмо на два абзаца: вот мы решили, что вы нам должны объект передать. Кто решил? Кому передать? Почему передать? И почему именно за три дня до аукциона? Уже после внесения гарантий? Сейчас мне прокуроры говорят, что я должен был остановить приватизацию. Как я должен был уже это остановить? Для остановки есть процедура, было четыре месяца времени. А в таком виде это просто-напросто манипуляция. И это все на фоне нашего угасающего инвестклимата. В условиях, когда мы боремся за каждого инвестора, чтобы человек хоть три копейки положил в нашу экономику, создал какие-то рабочие места и показал всем остальным, что у нас что-то происходит. Это был маленький, но правильный шаг к нормальному инвестиционному климату. Мы не так много продаем объектов, если вы заметили.
- Заметили. Большую приватизацию из каких соображений остановили?
- Скорее, перенесли. Приватизация Одесского припортового завода запланирована на февраль 2016-го, облэнерго - на весну. Решение мы принимали совместно с Кабмином и международными организациями, такими, как МВФ, ЕБРР. Мы пришли к выводу, что не можем продавать крупные объекты, оцененные по старой методике 2003 г., это откровенное преступление. По этой методике мы оценили 5% ОПЗ в 39 млн грн и прозрели. Это очень мало, хоть и по закону. Логики в этом никакой. В итоге мы решили, что все-таки надо сначала поменять хотя бы методику оценки. Она сейчас в КМУ. В Раде еще зависли поправки в закон о приватизации. Это все подготовка к большой приватизации.
- Но малую приватизацию вы решили проводить по старой методике. Целесообразно это?
- У нас таких объектов, как НИИ электромеханических приборов, полно. Мы впервые за 24 года провели инвентаризацию, там 907 объектов малой приватизации. В основном это недвижимость - столовые, проходные, полуиндустриальные объекты, небольшие. Мы для них впервые запустили голландские аукционы, там цена спускается до 100 тыс. грн и меньше. Мы должны их продавать. Они висели десятки раз в продаже, и их никто не покупал. А зарплаты тем же сторожам, бухгалтерам платить нужно. За электричество платить нужно. Деньги из госбюджета уходят, и никто их не считает, никто не знает этой цифры. Стоят себе эти объекты, налог на землю не платят, зарплаты минимальные, есть какие-то арендные договоры. Куда идут эти деньги за аренду, сколько? Как это проверить? Зачем государство тратит деньги на эти объекты? Нет других сфер для финансирования?
Смешно. У Фонда, например, нет денег для выкупа 13 акций Украинского банка реконструкции и развития (УБРР), который мы тоже будем продавать. Нет на счету 6,5 тыс. грн! И я не сомневаюсь, что продажи УБРР и "Президент-отеля" - это будет второй НИИ. А следом будет еще и продажа "Киевпассервиса", который тоже обязательно окажется стратегическим объектом. Нам всем нужно собраться и подумать о стране.
- К сожалению, Фонд госимущества Украины никогда не был сильным игроком, вряд ли к вашему призыву прислушаются. Минэнергоугольпром, например, в истории с "Центрэнерго" вас "посылает" практически прямым текстом. Вы поддерживаете с ними какие-то контакты?
- Стало лучше. Они нам передали ТЭЦ, ГЭС, облэнерго и так уже у нас. А "Центрэнерго" - это политика.
У меня, я вам честно скажу, уже есть ряд серьезных конфликтов, практически на личном уровне, с директорами многих предприятий, и не только энергетических. Я, по их мнению, пытаюсь забрать у кого-то предприятие. Но это наши предприятия, мы ничего ни у кого не забираем.
- Относительно "забрать". Есть точка зрения ФГИУ и точка зрения Минэкономразвития и торговли, которое призывает создавать холдинг и им управлять.
- Это разные вещи. Мы все это разрабатываем с Минэкономразвития вместе. Уже пришел от них первый список предприятий. Они, конечно, немного поторопились с холдингом, мы должны отталкиваться от цели. Цель - забрать у министерств и ведомств предприятия, которыми они не должны руководить. Если все эти предприятия взять за сто процентов, то из них добрых 80% должны уйти в частные руки. Вопрос: что же оставить в госсобственности? Атомную энергетику, железную дорогу, критическую инфраструктуру, космос, военку. И когда мы определимся с тем, что мы оставляем и как мы оставляем, нужно понять, в какой форме и где эти предприятия будут работать. Если это больше не министерства и не ФГИУ, значит, это должна быть какая-то новая структура. Холдинг - это теоретическое название того, что может быть.
- Сколько примерно предприятий там будет?
- Не более 200.
- Это неуправляемая структура.
- Вы поймите, это оболочка. Это не компания с одним директором, который руководит всеми и вся, нет. Это оболочка, которая живет по совершенно новым, западным законам корпоративного управления. Где будет совет директоров, правление, нишевые линии. Мы ничего нового не придумываем, так работают многие страны. Тот же Сингапур, Казахстан, Азербайджан. Мы ищем ту модель, которая будет нам понятна и у нас применима. Все это мы обсуждаем вместе с ЕБРР, Фондом Сороса, USAID. У нас достаточно много организаций, которые в этом участвуют. Сейчас мы решили, чтобы не будоражить общественное сознание, действовать от обратного. Сначала определим список. Минэкономразвития уже свою селекцию компаний провело. Сейчас мы это сделаем. Вынесем все это на обсуждение в правительстве, администрации президента и будем искать какие-то общие знаменатели. Никому скандал не нужен. Да и многие министерства уже осознали, что они не могут управлять этими предприятиями.
- Если никому не нужен скандал, зачем вы создаете абсолютно скандальный объект? Понятно же, что за каждым из 200 предприятий есть колоссальные интересы.
- Вы знаете, именно поэтому я не являюсь каким-то единственным двигателем прогресса. Все это будет выноситься под флагами международных организаций, их опыта и взглядов. Но это нужно сделать в любом случае.
- А о своей позиции заявить не хотите? Сейчас уже полгода идет абсолютно открытый конфликт по предприятию "Запорожьеоблэнерго". У ФГИУ там более 60%, но о вас там даже не вспоминают.
- Да, есть у нас такое предприятие.
- И что? Там два наблюдательных совета, два офиса, интенсивное противостояние. Но ФГИУ там еще ни разу не упоминали.
- "Запорожьеоблэнерго" - не единственный скандальный объект, за который идет война. Еще есть Харьков, Черкассы, Тернополь.
- Да в Тернополе никакой войны нет. Там за всю историю было одно собрание, в 1999 г., после чего о государстве просто забыли и больше вас там не ждут. А у вас там, между прочим, 51%.
- Вот для того, чтобы закончить эти войны, нам нужно продавать эти предприятия. Потому что руководить всем этим хозяйством достаточно сложно. Ресурсов мало и у фонда, и у любого другого министерства. Или вы думаете, что Минагропрод эффективно руководит своими предприятиями?
- Кстати, у вас в плане приватизации были 80 предприятий АПК. Что с ними?
- Министерство понемногу нам их передает. Но в этих предприятиях и передавать нечего. Стул, стол и куча кредитов.
- А земля как же? Это же в них самое ценное.
- У некоторых и земли нет.
- А у некоторых по 5 тыс. га.
- Смотрите, мы пока агроприватизацию остановили. У нас готовится специальный закон о приватизации всех аграрных предприятий. Денег там нет, нынешний закон очень социальный, все эти предприятия мы будем "раздавать". Пока у правительства такое мнение, что нам нужно сначала внести изменения в методы продажи предприятий АПК, а потом уже спокойно их продавать. Спрос на аграрные предприятия есть. Это точно.
- В этом мы как раз не сомневаемся. Вопрос: кому это будет продаваться? Кто, кроме агрохолдингов, сможет эту землю купить?
- Я вам скажу откровенно: все крупные агрохолдинги уже давно купили все, что хотели. Они покупают корпоративные права тех компаний, которые имеют землю в аренде. Все крупные игроки уже владеют сотнями тысяч гектаров земли - по 300, по 400 тыс. Они органически прирастают к границам своих хозяйств. Масштабных покупок нет, это вам подтвердят на рынке. Интерес проявляют новые фермеры, новые предприниматели, которые готовы что-то взять, что-то купить. За пять месяцев моей работы у меня не было ни одной встречи с представителями крупного аграрного бизнеса, которые бы интересовались какими-либо сельхозпредприятиями.
- То, что люди предприимчивые, это наверняка. Но это точно реальные фермеры? Ходят настойчивые разговоры, что сейчас через подставных лиц, чуть ли не стартаперов, землю скупают в интересах третьих структур и персон. И со временем эти земли все равно останутся в банках крупных и крупнейших агрохолдингов, которым сейчас легально расти просто неприлично. Так как среди их собственников влиятельные политики, чиновники и сам президент. Вам об этом ничего не известно?
- Это только прогнозы и догадки. Мне об этом ничего не известно.
- По новому законодательству, под приватизацию подпадает до 11 млн га земель. Как вы планируете всем этим заниматься?
- Это существенная цифра, это треть наших земель. И, скорее всего, все эти земли в работе.
- Далеко не все. Большая часть, напротив, пустует.
- Сложно пока дать оценку, до этого еще не добрались. Но продавать их надо, мы не можем ждать. Вот вы говорите, что нет климата. А вы думаете, инвестклимат сам по себе возникнет? Надо что-то делать для того, чтобы он появился. Нам нужно искать инвесторов уже сейчас. Даже в этом плохом климате нужно попытаться продать хоть что-то. Я не говорю о продаже за копейки. Надеюсь, что ОПЗ всем нам покажет, что даже в этом климате мы можем хорошо продавать предприятия.
- Показательная продажа, понятно. А что там будет с предыдущим аукционом, который выиграл "Приват"?
- Не выиграл.
- Они считают, что выиграли.
- Если бы они выиграли, они бы подписали договор купли-продажи. Но договор не подписан, а суд они проиграли. Пока у нас, наверное, нет ни одной простой и не скандальной продажи.
- И не будет.
- Мы к этому готовимся.
- Как именно?
- Мы написали новый закон, который в корне меняет все на рынке. Пока его грамотно игнорируют люди, которым он не очень интересен. Сейчас нам его вернул Минюст. Вносим правки. Но мы за него будем бороться. Мы пришли и поняли, что на старой базе сделать что-то толковое будет тяжело. И мы полностью переписали закон об оценке, внесли изменения в закон о приватизации и внесли поправки в закон об аренде. Мы же еще и арендой занимаемся. И вот у нас проблема - индексация арендных ставок. Вы понимаете, что это означает при такой инфляции. Некоторые наши ставки превышают рыночные, и арендаторы просто уходят. Мы же сдаем далеко не самые интересные объекты, да еще и дороже, чем в среднем по рынку. И чтобы не потерять клиентов, ищем варианты. Но ни по этой, ни по другим нашим инициативам движения пока нет.
- Что конкретно вы хотите менять в процедуре оценки?
- Мы хотим привлекать внешних экспертов. Чтобы это делал не фонд, а специалисты с мировым именем. Закон описывает, как это все должно происходить. Западные подходы, применяемые международными инвестиционными банками: методы дисконтированных денежных потоков, сравнение аналогов, сделок и т.д. Вещи, которые анализируют с точки зрения рынка.
- Но это стоит денег.
- Объясню вам на примере. По старой методике мы оценили 5% ОПЗ и вышли на 39 млн грн, затем оценили эти же 5% ОПЗ по новой методике - почти 500 млн. Стоит оно затрат? Мы еще хотим привлекать арбитров по оценке, выставлять оценки на внешние слушания. Чтобы не было предвзятого отношения, что вот Фонд оценил что-то в три копейки. Если мы можем хоть как-то запустить рыночные механизмы, то должны это сделать. Да, может быть, не лучшее время…
- Не лучшее, это мягко говоря.
- Да, но пока мы ничего не продаем, мы теряем объекты один за другим. Наша статистика - 60% компаний, которые не были выставлены на продажу, обанкротились. После чего реализацией активов занимался уже арбитражный управляющий. Никаких условий продажи, никакого сохранения деятельности, никаких рабочих мест.
- Гарантий, что все это будет после продажи, тоже немного. Опыт показывает, что олигархи - такой же неэффективный собственник, как и государство.
- В случае несоблюдения инвестиционных условий мы просто будем возвращать акции государству. У нас уже есть опыт - возврат 68% Запорожского алюминиевого комбината. Это должно стать примером для тех, кто думает, что инвестиционные условия существуют только на бумаге. Поймите, у нас очень много крупных предприятий, у которых кредиторка больше, чем выручка. Например, "Электротяжмаш" - отличное, красивое предприятие. Но где оно сейчас? Что ему светит, кроме банкротства? Мы хотим приумножать эту грустную статистику или мы хотим работать над инвестклиматом? Мы должны показать, что с нами можно сотрудничать. Мы сидим и, как голубей в парке, прикармливаем инвесторов. Покупаем булки, разбрасываем крошки, делаем все, чтобы нам доверяли. Но достаточно одного хлопка, как в случае с этим НИИ, и все инвесторы разлетаются.
Справка ZN.UA
В управлении ФГИУ находится 402 объекта: 37 государственных предприятий и 365 хозяйственных обществ с корпоративными правами государства, 96 из них на момент инвентаризации (август 2015 г.) уже находились в состоянии банкротства.
11 предприятий, находящихся в управлении фонда, не подлежат приватизации и банкротству.
За девять месяцев 2015 г. от приватизации госимущества в государственный бюджет поступило 128,117 млн грн. Поступления от аренды госимущества составили 886,3 млн грн.
По состоянию на 1 октября 2015 г. хозяйственными обществами, находящимися в сфере управления Фонда, были перечислены дивиденды на корпоративные права государства в объеме 384,9 млн грн.