Сегодня Бельгия входит в число таких театрально активных государств, как Швейцария, Германия, Франция, Великобритания и др. Во многом благодаря деятельности издателей, а если точнее - одного издателя-энтузиаста Эмиля Лансмана. Почти четверть столетия назад он основал издательство, специализирующееся исключительно на драматургии. Нынешний каталог Lansman Editeur содержит почти тысячу названий. Поскольку в Украине издание драматургии (да и сама драматургия) - огромная проблема, разговор с господином Эмилем может быть весьма познавательным для всех, кто интересуется театральной жизнью и "выживанием" театра.
- Среди наибольших успехов вашего издательства - пьесы лауреата Нобелевской премии по литературе 2000 г. Гао Синцзяня. Они вышли еще до присуждения ему премии. Как вы угадали?
- Ничего я не угадывал. В тот день, когда Гао вручали премию, у нас даже его толкового фото не нашлось! Впервые я напечатал Синцзяня в 1992 г. Издательство мы создали в 1989 г., однако как журналист и автор программок я давно уже жил в театральном мире. О китайском творце, нашедшем приют во Франции, мне рассказывали неоднократно, однако знали его скорее как художника. Но иногда Гао представляли по меньшей мере как "изобретателя экспериментального театра в Китае". Поскольку по специальности он был переводчиком с французского на китайский, общение не составляло трудностей. Нам устроили встречу в одном из парижских ресторанов, и Синцзянь рассказал все, о чем позже мир узнал из романа "Гора души". Он околдовал меня, но тогда у Синцзяня была лишь одна пьеса на французском языке, он сам перевел ее совместно со студенткой (речь идет о "Бегстве"). Гао попросил обработать текст, учитывая его представление о театре, - честно говоря, в то время я не очень понимал, о чем идет речь. Так вышла из печати его первая книга на Западе. Потом я издал еще пять пьес Гао и три, написанные непосредственно на французском. О, это была та еще авантюра! Позже инициативу перехватили друзья из ассоциации "Бомарше" и брюссельского Театра на Рынке. Нобелевская премия стала приятной неожиданностью, но она же и положила конец нашему сотрудничеству: Гао перешел к другому, более почтенному издателю.
Я рад, что мне выпала в жизни такая возможность, и поскольку тогда мы печатали пьесы без предварительного согласия на постановку, малоизвестных и совсем неизвестных авторов, у нас было больше шансов выявить таких способных и необыкновенных драматургов, как Гао. Например, то же произошло и с 23-летней канадкой Эммой Аше: ее первая пьеса, напечатанная у нас ("Интимность"), получила литературную премию генерал-губернатора Канады - одну из крупнейших литературных наград этой страны.
- Создание вашего издательства тесно связано с одним очень известным африканским автором, неоднократно номинированным на Нобелевскую премию. Поделитесь с нами этой историей.
- Действительно, издательство родилось из призыва присылать театральные тексты в ассоциацию "Театр-Образование", которой я тогда руководил. Мы увидели, что в Бельгии многие пишут пьесы, не имея никаких шансов на признание. Специализированных издательств просто не было, произведения бельгийских авторов в театрах не ставили. Тогда мы с женой решили создать театральное издательство с весьма скромными амбициями: издавать в год два текста молодых малоизвестных бельгийских авторов и продвигать их на международном уровне. Я поехал с этим замыслом на Международный фестиваль Франкофонии в провинции Лимузен. И там мне предложил свою пьесу конголезский автор - главная звезда фестиваля Сони Лабу Танси; ему пророчили Нобелевскую премию, но в том году ее получил другой африканец - англоязычный Воул Соинка. Пьеса называлась "Кто съел мадам Д'Авуан Бергота?" Сначала я сопротивлялся - это не вписывалось в мой проект. Но доводы автора победили, я согласился. Сони нуждался в не "печатнике", а в "издателе". Так что мне пришлось буквально собрать рукопись в кучу, и за три недели я ее издал. Сразу же появилась репутация издателя африканских авторов и авантюриста.
- Можно ли назвать ваше дело прибыльным? Как вашему издательству удается выживать?
- Естественно, прибыли нет. Мы с женой решили, что издаем пьесы для собственного удовольствия, однако эта страсть вскоре стала целью жизни. Мы инвестировали в дело много времени и средств. Только через десять лет после учреждения издательства мне удалось получить субвенцию от Федерации Валлония-Брюссель, позволившую нанять еще одного человека. Получал я и помощь на совместные издательские проекты. Теперь создана новая структура Emile&Cie, которая даст возможность зарабатывать консалтингом и партнерскими проектами. Это позволит сводить концы с концами.
- Какие жанры, по вашему мнению, сейчас наиболее популярны в театральной Европе?
- Сегодня принято говорить, что широкой публике хочется смешного. Я не согласен. Считаю, что если покопаться в глубинах чувств зрителя, он пойдет за вами. Публика любит, когда ей рассказывают истории, ценит, когда считаются с ее знаниями и ощущениями. И менее склонна к сугубо эстетическим экспериментам. Скажу, что наиболее востребованные тексты - это, наверное, трагикомедии, где серьезные темы трактуют с юмором.
Также следует сказать, что сегодня особенно заметно в Европе внимание к документальному театру. Речь идет об использовании реальных событий и персонажей в выдуманной истории. Я издаю несколько авторов, работающих в этом жанре. Определенный успех есть.
Наконец, все чаще авторы пишут пьесы исключительно для юной публики. Хотя это и нельзя назвать отдельным жанром. Наше издательство было в числе первых, кто начал издавать такие пьесы, и мы продолжаем уделять им большое внимание.
- Насколько вы ощущаете разницу между бельгийским и французским театром?
- О, это очень сложный вопрос! Если я на него отвечу, это автоматически будет означать, что отдельно существуют бельгийский и французский театры. Но на самом деле это не так. Можно сказать, что во Франции зарождаются тенденции, направления, появляется мода, происходят эпохальные постановки. Во франкоязычной Бельгии, как я иногда шучу, стиль драматургии отличается тем, что... его как такового нет. Авторы двигаются в разных направлениях, это касается как формы, так и содержания. Впрочем, можно отметить усиление общественно-политической окраски произведений, непривычное чувство юмора и склонность постоянно напоминать о том, что наша страна является одной из прародительниц абсурдизма и сюрреализма...
- Кто из бельгийских драматургов, на ваш взгляд, самый интересный?
- Если кого-то назову, а кого-то нет, у меня будет куча врагов. Скажем так: из старейших и до сих пор творчески активных сразу приходят в голову трое: Жан Луве, работающий в русле пролетарского театра, который с помощью ярких историй из жизни низших слоев критикует возврат к дуалистическому обществу богачей и нищих и сложность перехода из одного класса в другой; Жан-Мари Пьемм, утонченный наблюдатель большого и малого, его постановки всегда отмечаются юмором и фурором; Поль Эмон, талантливый адаптер и специалист любовной интриги.
Что касается следующего поколения, достоен упоминания по крайней мере десяток авторов. Конечно, это прежде всего Тьерри Дебру, отслеживающий разнообразнейшие сферы и умеющий каждый раз поразить и восхитить зрителя. Но, бесспорно, настоящее международное признание получили Станислас Коттон и Эрик Дюрнез. Их тексты ставят в разных театрах, им постоянно заказывают пьесы и в Бельгии, и за рубежом. Добавлю еще несколько женщин: Виржини Тирион, Веронику Мабарди, Женевьев Дама и др. Можно продолжать, называя Сержа Крибю, Доминик Витторски, Жан-Пьера Допаня (его "Просвещенца" ставили десятки раз!), Филиппа Бласбанда, Режи Дюке и др.
В конце концов, из самого молодого поколения до 30 лет следует вспомнить быстрый взлет талантливой Селин Дельбек - в ее активе пока что пьес немного, но ее активно раскручивают международные структуры.