«Усиление независимости НБУ — это моя цель», — заявил глава Нацбанка Украины Андрей Пышный в своем первом интервью на должности, продолжив таким образом столетнюю традицию борьбы за независимость центрального банка от давления со стороны правительства/политиков.
Never explain, never regret, never apologise — таким был «лозунг» Банка Англии сто лет назад. Казалось бы, идеальный пример для наследования, несмотря на разницу в сто лет. Что там говорить, если даже Дж. М.Кейнс полностью поддерживал (в то время) идею «независимости» центрального банка. Но тут из поля зрения может выпасть (и, к сожалению, выпадает) несколько принципиальных моментов.
Во-первых, сто лет назад Банк Англии был частной корпорацией (национализирован только в 1946 году), поэтому мог себе позволить даже не такую риторику. В то же время Национальный банк Украины принадлежит (точнее, должен был бы принадлежать) государству, то есть Украинскому народу. А значит, должен был бы зависеть от потребностей украинского общества.
Во-вторых, упомянутая дискуссия о «независимости» центрального банка проходила после Первой мировойвойны, тогда как мы находимся в разгар «третьей» мировой. То есть прежде чем перейти к отстаиванию «независимости» НБУ, что бы это ни означало, следует одержать победу в войне.
И здесь надо учитывать одно важное обстоятельство: миссия центрального банка в мирное время и вовремя войны может кардинально отличаться. Если в мирное время целью обычно является обеспечение стабильности денежной единицы, то война на первое место ставит финансирование военных расходов. И это становится общей задачей для правительства и центрального банка.
Интересная деталь: центральный банк как явление — это непосредственное «детище войны». Тот же Банк Англии возник в конце XVII века фактически как инструмент финансирования государственных расходов на войну. Со временем эту функцию выполняли большинство центральных банков стран, имевших несчастье быть вовлеченными в войны.
В-третьих, независимость НБУ уже некуда усиливать. Осенью 2021 года в закон о НБУ были внесены ряд изменений, сделавших Правление НБУ практически неприкосновенным, а за Советом НБУ оставили только церемониальные функции.
В частности, Совет НБУ лишили полномочий анализировать влияние денежно-кредитной политики насостояние социально-экономического развития Украины и разрабатывать предложения по внесениюсоответствующих изменений в нее (бывший пункт 3 статьи 9 закона о НБУ). Фактически это был основной ипостоянно действующий инструмент контроля над проведением денежно-кредитной политики, о котором идет речь в статье 100 Конституции Украины.
Ни для кого не секрет, что Совет НБУ не проявлял особой настойчивости в отстаивании собственной позиции, но закон оставлял шансы на то, что в будущем ситуация может измениться к лучшему и денежно-кредитная (монетарная) политика НБУ станет более лояльной к украинской экономике. Но не случилось, соответствующий пункт просто изъяли из текста закона.
Сейчас Национальный банк Украины никто не контролирует. По крайней мере формально.
Основные функции конституционного органа (Совета НБУ) взял на себя Комитет по монетарной политике — фактически расширенное Правление НБУ, созданный решением того же Правления НБУ.
В упомянутом выше интервью глава НБУ говорит, что будет стремиться к тому, «чтобы коллегиальный принцип обсуждения решений и формирования позиции не размывал понимания ответственности каждого члена команды».
Стремление, безусловно, хорошее. При этом можно смело предположить, что стремление действующего главы НБУ прямо противоречат мотивам одной его предшественницы, которая «продвинула» принцип коллегиальности в закон о НБУ (летом 2015 года), как раз чтобы избежать собственной единоличной ответственности за деятельность Национального банка.
В целом остается загадкой, как реализуется коллегиальный принцип принятия решений в учреждении, структура которого «строится по принципу централизации с вертикальным подчинением» (статья 22 закона о НБУ).
Но для чего Национальному банку независимость? Очевидно, для как можно более результативного достижения определенных целей. Вроде бы все понятно. Но и тут есть нюансы.
Глава НБУ утверждает, что у Нацбанка есть мандат, предполагающий обеспечение ценовой и финансовой стабильности. О преданности НБУ мандату по обеспечению ценовой и финансовой стабильности недавно заявлял также его заместитель Сергей Николайчук.
А где сказано, что у НБУ есть именно такой мандат? Статья 6 закона о НБУ, «расшифровывающая» егоосновную конституционную функцию, содержит не две, а три цели: кроме ценовой и финансовой стабильности, вней присутствуют также содействие соблюдению устойчивых темпов экономического роста и поддержкаэкономической политики правительства. Да, при условии, что это не препятствует достижению первых двух целей, но все же есть.
На каком основании руководство НБУ перефразирует закон, игнорируя одну из целей регулятора? Если в понимании персонала Нацбанка третья цель не вписывается в логику режима инфляционного таргетирования, то о таком монетарном режиме в законе нет ни слова.
Впрочем, у «избирательности» руководства НБУ может быть банальное объяснение. Значительно проще иприятнее рапортовать об операционной эффективности банков и их прибыльности (которую обеспечил самНБУ через выплаты по депозитным сертификатам), абстрагируясь при этом от множества проблем и потребностей реального сектора экономики.
Ведь, вспомнив о третьей цели, НБУ придется вспомнить о потере трети ВВП в 2022 году, более чем 1000 ракет и снарядов — по энергетической инфраструктуре (что ставит под сомнение возможность хоть какого-то роста экономики в следующем году), дальнейшем падении деловой активности и безработице на уровне 30%.
Придется также учитывать тот неудобный факт, что еще до начала массированных обстрелов энергетической инфраструктуры свыше половины бизнеса (56% юридических лиц и 51% ФЛП) нуждалась в доступе к кредитным и финансовым ресурсам.
Понадобились смена главы НБУ и посредничество МВФ, чтобы несколько сблизить позиции Нацбанка и Минфина в оценке потребностей государства во время войны. Среди согласованных целей в рамках будущей «Мониторинговой программы» отдельного внимания заслуживает оживление внутреннего рынка заимствований и сдерживание монетарного финансирования дефицита бюджета.
По словам главы НБУ, «МВФ четко заявил — Украина должна максимально использовать все возможные внутренние источники». Также Андрей Пышный несколько неожиданно отметил, что для безэмиссионного финансирования дефицита бюджета НБУ готов «критически осмыслить операционный дизайн и некоторые подходы к проведению монетарной политики».
Слова руководителя Нацбанка давали надежду на то, что наконец лед тронется и НБУ уберет барьеры для привлечения государством средств на внутреннем рынке. Ведь эти барьеры появились именно в тот момент, полгода назад, когда Нацбанк повысил учетную ставку с 10 до 25%, а ставку по депозитным сертификатам — с 9 до 23% годовых.
Даже больше, глава НБУ фактически признал, что вложения банками средств в депозитные сертификаты превратились для них в прибыльный бизнес: «депозитные сертификаты некоторыми банками рассматриваются как инструменты срочного размещения ресурсов».
Но не судилось. 8 декабря Правление НБУ объявило решение о сохранении учетной ставки на уровне 25%. «Дизайн» монетарной политики (в частности, ставки по депозитным сертификатам) также остался неизменным.
Единственным результативным итогом последнего в этом году заседания Правления НБУ по вопросам монетарной политики стало повышение нормативов обязательного резервирования по текущим счетам на 5 п.п. вместе с предоставлением банкам разрешения покрывать до 50% от общего объема обязательных резервов за счет ОВГЗ.
Таким образом, в январе 2023 года нормативный объем обязательных резервов удвоится (сейчас составляет 69,4 млрд грн), и фактически весь прирост банки смогут покрывать за счет ОВГЗ определенных серий.
В ходе пресс-брифинга Андрей Пышный указал, что, по оценкам Нацбанка, эта мера поможет Минфину привлечь в бюджет около 50 млрд грн. Для оценки действенности такого шага достаточно сравнить указанный объем с остатками средств, которые банки держат в депозитных сертификатах, по состоянию на 8 декабря — 381 млрд грн. То есть из почти четырех сотен миллиардов, которые есть у банков, бюджету перепадет только пятьдесят.
В ответ Минфин якобы согласился откорректировать доходность ОВГЗ на первичных аукционах таким образом, чтобы они соответствовали «запросу со стороны участников рынка». В такие моменты создается впечатление, что НБУ воспринимает себя банковской ассоциацией (лоббирующей интересы своих членов), а не «особым центральным органом государственного управления», который должен заботиться об интересах всей экономики и общества.
Напрашивается неутешительный вывод, что Национальному банку все же удалось, при посредничестве МВФ, «победить» Министерство финансов в долгой дискуссии о размере вознаграждения банкам за предоставление в заем свободных средств государству в состоянии войны. Кавычки здесь необходимы, потому что за такую «победу» заплатит каждый из нас.
И все мы вместе заплатим за «независимость» НБУ.
Недаром всемирно известный экономист Майкл Д.Бордо писал, что «независимость центрального банка может быть вредной, если она базируется на ошибочной политической доктрине или структурно несовершенном учреждении».
Больше материалов Михаила Джуса читайте по ссылке.