Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) на прошлой неделе представило ведущим странам отчет, подтверждающий готовность Ирана начать производство металлического урана с обогащением 20%, который рассматривается как пригодный для создания атомного оружия. Его еще нет, и он вряд ли появиться в ближайшее время, но Иран продемонстрировал наличие у него базовых технологий.
Иран все еще связан международным соглашением 2015 года, закрепленным резолюцией Совета Безопасности ООН, которое запрещает ему обогащение урана свыше 3,67%. Выполнение соглашения юридически, но не всегда практически, защищает его от международных санкций. Разрешенный Ирану уровень обогащения уместен для производства ядерного топлива для энергетических реакторов, но непригоден для производства ядерного оружия.
После того как в 2018 году США вышли из этого соглашения и возобновили санкции, требуя подписания нового, более жесткого, документа, Иран сделал символические шаги по выходу за установленные соглашением лимиты. Например, обогащение было поднято до 4,5%. Но в целом Иран остался в рамках договоренностей. Совершенная США в январе 2020 года ликвидация в Ираке командующего спецназом иранского Корпуса стражей исламской революции Касема Сулеймани усложнила выполнение соглашения Ираном, но не привела к выходу из него.
Наконец, анонимная ликвидация физика-ядерщика Мохсена Фахризаде, отвечающего за ядерный проект, недалеко от Тегерана в конце ноября 2020 года привела к появлению в Иране внутреннего законодательства, устанавливающего дедлайн для снятия американских санкций, после которого Иран оставляет за собой право ограничить работу международных инспекторов. Дедлайн назначен на 21 февраля.
Анонсирование Ираном начала обогащения урана до 20% совпало с годовщиной ликвидации в Ираке Касема Сулеймани. Одновременно Иран совершил еще один угрожающий маневр — задержал в Персидском заливе южнокорейский танкер под предлогом угрозы с его стороны экологического загрязнения. Все это произошло накануне оглашения в Конгрессе США победы Джо Байдена на президентских выборах, сопровождавшегося попыткой сторонников Дональда Трампа сорвать оглашение результатов силовым путем.
При существующем положении в анонсе Ирана политики больше, чем физики. С одной стороны, металлический уран с обогащением изотопа U-235 в 20%, по критериям МАГАТЭ считается высокообогащенным и пригодным для создания ядерного оружия. Но с другой стороны, даже для создания хотя бы одного взрывного устройства Ирану потребовались бы годы и десятки килограммов такого урана. В странах, обладающих ядерным оружием, уран такого обогащения используется не для боеголовок, а для энергетических реакторов подводных лодок. Используется он и в исследовательских реакторах многих стран мира. Оружейным, с точки зрения военных, считается металлический уран с обогащением изотопа U-235 свыше 90%. Для одного взрывного устройства потребовался бы десяток килограммов. Но чтобы их получить, нужно больше времени, которого у Ирана нет.
Тем не менее, объявление Ирана о начале производства урана с 20% обогащением, да еще в металлическом виде (в энергетических реакторах используется, как правило, оксид урана, но может использоваться и металл) стало триггером для международной реакции. Инспекторы МАГАТЭ в Иране были приглашены на место производства в Исфахане и изложили увиденное в своем отчете. Они констатировали, что Иран имеет некоторое оборудование для начала работ по производству высокообогащенного металлического урана. Речь идет об оборудовании, обеспечивающем, как было заявлено, «первую фазу» производства. Его установка для этой фазы завершится в течение четырех-пяти месяцев. Оборудование для еще двух фаз производства лишь проектируется и временных рамок его установки нет.
Согласно данным МАГАТЭ, у Ирана нет высокообогащенного металлического урана, как нет и четкого временного диапазона, когда он может появиться хотя бы в символических количествах. То есть, пока речь идет о демонстрации Ираном технологической возможности его производства.
Вообще, публичное создание ядерного оружия (если предположить у Ирана такие цели) выглядит новацией в международной политике, да еще со стороны страны, связанной обязательствами неядерного государства в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия. Страны, создавшие ядерное оружие вне Договора о нераспространении ядерного оружия (Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, в значительной степени Южно-Африканская Республика), так не поступали. Они без лишней огласки шли к цели, пока ее не достигали. Так же до них действовали узаконенные обладатели ядерного оружия — США, СССР, Великобритания, Франция и Китай.
Похоже, что Ирану нужно снятие санкций, а не ядерная бомба. Санкции со стороны США уже ощутимы, особенно в условиях пандемии COVID-19 (эпидемиологическая ситуация в Иране хуже, чем во многих других странах). В то же время, создание ядерного оружия — технологически все еще отдаленная перспектива. Иран повышает ставки и доказывает, что может пойти ва-банк. Может, но вряд ли хочет.
В июне в Иране пройдут президентские выборы. Действующий умеренный во взглядах президент Хасан Рухани не может в них участвовать, поскольку отбыл уже два срока и исчерпал лимит. Вместе с уходом Рухани может сойти на нет реформаторский тренд развития Ирана. Коалиция реформистов, ориентированных на Рухани, на парламентских выборах 2020 года потерпела сокрушительное поражение от коалиции принципалистов, ориентированных на ценности исламской революции. Во многом это произошло потому, что потерпел неудачу объявленный Рухани курс на реформы и примирение с Западом, в том числе через соглашение о ядерной программе 2015 года.
Уступки мировому сообществу, в глазах иранцев, были сделаны, но результатов не принесли. Вполне ожидаемо, что кандидаты на пост президента Ирана будут соревноваться, скорее, в жесткости позиции по вопросам внешней политики и безопасности, чем в разрядке напряженности. Мобилизационные настроения внешней политики вполне могут привести к ужесточению внутриполитических нравов.
Снижение напряжения в отношениях между Ираном и США после инаугурации Джозефа Байдена выглядит шансом. Тройка европейских стран — участников соглашения по ядерной программе Ирана (Великобритания, Германия и Франция) выпустили по этому поводу совместное заявление. Прозвучала традиционная европейская «глубокая озабоченность», на этот раз в отношении планов Ирана производить металлический уран с 20% обогащением, который, как считают европейцы, вряд ли имеет гражданское применение. Но в этом, казалось бы, банальном заявлении прозвучало важное условие для начала урегулирования — Иран должен вернуться к соблюдению соглашения 2015 года.
В высказываниях Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля и министра иностранных дел Франции Жан-Ива Ле Дриана можно было услышать, что возвращение Ирана к соглашению — это возможность изменить политику США, в том числе при содействии европейских стран. Выдвигать Байдену ультиматумы по поводу политики Трампа вряд ли будет правильным подходом, даже если исходя из динамики внутренней политики Ирана, он кажется правильным.
В сентябре 2020 года Джозеф Байден заявлял, что собирается вернуть США в соглашение 2015 года, которому он содействовал будучи вице-президентом при Бараке Обаме. Ближе к инаугурации Байден номинировал на должность заместителя госсекретаря США Уинди Шерман, которая была переговорщиком по этому соглашению. Таким образом, снижение напряжения остается основным трендом новой политики США в отношении Ирана.
Но найти решение проблемы Ирана для новой администрации США может оказаться непросто. Дело не только в 20%, пока имеющих гибкую политическую природу не воплощенную в металле. Иран волею судьбы оказался общим негативным знаменателем арабо-израильского урегулирования, эффективно осуществленного администрацией Дональда Трампа. Рисковать этим достижением Трампа новой администрации США будет сложно.
Вероятно, США и содействующие примирению европейские страны предъявят Ирану дополнительные требования помимо возвращения к соглашению по ядерной программе. Некоторые из них лежат на поверхности — согласование ограничений на ракетную программу Ирана и его отказ от военной деятельности на территориях, примыкающих к Израилю и Саудовской Аравии.
Достаточно ли будет для мотивации Ирана одной лишь перспективы снятия американских санкций, покажут переговоры.
Больше статей Алексея Ижака читайте по ссылке.