Очевидно, что из последней пресс-конференции президента Украины для иностранных СМИ ее участники и те, кто смотрел телетрансляцию действа, должны были вынести железобетонное убеждение, что в Украине и на ее границах «штатная ситуация» и все под контролем Верховного главнокомандующего и его офиса.
На самом деле услышанное — как по смыслу, так и по способу изложения — лишь усилило тревогу. Прежде всего тревогу о будущем наших отношений с партнерами, чья действенная поддержка крайне необходима для противодействия российскому нападению и обеспечения национальных интересов нашего государства. Особенно сейчас, когда после передачи 26 января письменных ответов США на ультиматум Кремля европейский кризис вследствие угрозы нового вторжения России в Украину перешел в стадию миттельшпиля. Именно на этой стадии развернутся основные события, которые будут иметь далеко идущие последствия для европейской безопасности и развития нашей страны.
Судя по соответствующему брифингу госсекретаря США Энтони Блинкена и выступлениям других американских высоких должностных лиц, содержание этого документа не противоречит предыдущим заявлениям представителей Соединенных Штатов о недопустимости компромиссов по принципиальным для США и североатлантического сообщества вопросам. (Например, о поддержке суверенитета и территориальной целостности Украины и права государств свободно выбирать союзы ради собственной безопасности.) Также ответ США ожидаемо содержит перечень сфер возможных договоренностей по безопасности с Россией на основе взаимности — транспарентность в вопросах размещения ракет и повышение уровня доверия к военным учениям и маневрам в Европе, усиление контроля над ракетами средней дальности и заключение нового договора о сокращении стратегических вооружений. Важно, что текст ответа был скоординирован с Украиной (в части, касающейся нашего государства) и европейскими союзниками США.
Согласно Блинкену, цель ответа США заключалась в том, чтобы продемонстрировать их приверженность дипломатии и возможности диалога с Россией, но только при условии деэскалации ее агрессии против Украины, прекращения подстрекательской риторики.
Очень трудно представить себе, что в России всерьез рассчитывали услышать от США и НАТО что-то иное, хотя недавняя история и знание пружин трансатлантической политики могли дать российскому руководству надежду вытрясти из союзников хотя бы некоторые заверения, необходимые Кремлю для внутрироссийского потребления и дальнейшей геополитической игры. Так или иначе, считаю, что сценарий, который следовал из негативного ответа на российские «прихоти», является основным, в частности для того, чтобы продолжать формировать casus belli, обоснование для новой интервенции.
Недаром глава российской дипломатии оперативно заявил об отсутствии в ответе США реакции на главный вопрос России — дальнейшего нерасширения НАТО на Восток и размещения ударных вооружений, которые могут угрожать территории РФ, а его подчиненный сообщил о якобы подготовке со стороны НАТО ядерных ударов против России. Вероятно, вскоре мы увидим, как российская пропаганда будет использовать отклонение фактически ультимативных требований путинского режима для усиления тезиса о несправедливо униженной России, которая должна защищаться от НАТО и Украины. Для этого активно будут использоваться сети агентов российского влияния, развернутые во многих странах Европы.
Конечно же, самый актуальный для нас вопрос: насколько возросла в последние недели реальность широкомасштабной военной российской операции против Украины? Приходится констатировать, что ситуация радикально не изменилась. Путин продолжает удерживать стратегическую инициативу, принуждая своих противников в основном к реактивным действиям. Это, почти по определению, дает ему выигрыш во времени и качестве.
Впрочем, я по-прежнему уверен: роковой неизбежности новой агрессии нет при условии эффективного и одновременного использования триады средств — суперсанкций, военной помощи (по выражению одного американского обозревателя, в форме воздушного моста, то есть регулярных и больших по размерам поставок оружия и военного оборудования) и дипломатии.
Что касается последнего. Дальнейшие разговоры с Путиным, переговоры с Лавровым или другими российскими официальными чиновниками, попытки реанимировать существующие или придумать новые форматы выглядят как своеобразная обязательная программа. Через нее надо пройти, но даже ее безупречное выполнение не гарантирует успеха, особенно если оппонент все время пытается навязать свои темп и правила игры. (Об этом, в частности, свидетельствуют итоги последнего совещания политических советников Нормандского формата в Париже.) Между тем непонятно, почему вне дипломатических усилий оказалась ООН, ведь использование таких ее механизмов, как Генеральная Ассамблея или Совет Безопасности, позволяет Украине и ее союзниками перейти от реактивных к проактивным (хоть и в коммуникативном измерении) действиям. Утешает, что США 27 января объявили об инициативе созвать заседание Совбеза, посвященное «угрожающему поведению РФ» относительно Украины.
События двух последних месяцев свидетельствуют о том, что единственная сила на международной арене, которая реально может привести в действие описанную выше триаду, — это США, как бы ни было досадно это слышать нашим европейским партнерам. Главная проблема, которую сейчас пытается решить на международной арене администрация Джо Байдена и которую он немного неосмотрительно признал на своей последней пресс-конференции, — отсутствие единства среди трансатлантических союзников по конкретному содержанию реакции на наступление российской армии против Украины. Именно конкретного, а не на уровне заявлений о «серьезной озабоченности». Нельзя не видеть нюансов в понимании отдельными государствами последствий, которые ощутит путинский режим в случае дальнейшей агрессии.
Наиболее показательно поведение европейской суперсилы — Германии, которая фактически пытается найти возможность вывести «Северный поток-2» из-под санкций (заявления ее руководства в этом смысле напоминают качели), снять с повестки дня вопрос об отключении SWIFT и, пренебрегая какой-либо логикой, отказывается поставлять или давать разрешение на поставку оружия из других государств в Украину. Другое ведущее государство — Франция, председательствующая в Европейском совете, заявляет о необходимости отдельного диалога европейцев с Россией. В Париже еще не исчез неприятный осадок от отмены субмаринового контракта и исключения Франции из процесса создания нового пакта по безопасности в АТР.
Привлекает к себе внимание и появление даже в это тревожное время русофильских или антиукраинских заявлений некоторых ведущих европейских политиков. Что еще должна сделать путинская Россия для усиления разногласий в ЕС и на Западе в целом и подрыва европейских принципов, чтобы на старом континенте поняли, что российско-украинская война имеет экзистенциональное значение не только для Украины. Возможно, с некоторым преувеличением, но язвительно высказалась по этому поводу в своей редакционной статье «Вашингтон пост»: «Германия и другие страны Европы не могут все время рассчитывать на политическую волю Соединенных Штатов. Они должны иметь собственную [политическую] волю».
Со своей стороны, Джо Байден и его команда понимают, какой высокой окажется цена их слабости в нынешнем противостоянии с Путиным. И дело здесь не только, а может, и не столько в симпатии к Украине и понимании ее значения для европейской геостратегии. Кремлевский хозяин создал вызовы, без преодоления которых невозможно достичь одной из программных целей Байдена — восстановить лидерские позиции США в мире, особенно после хаотичной эвакуации американских сил из Афганистана. Значительное усиление напряженности в Европе мешает также сконцентрировать усилия новой администрации на противостоянии с основным конкурентом — Китаем и усилении присутствия США в АТР.
Существенное значение имеет положительное решение современного кризиса для позиций Байдена внутри страны на фоне дальнейшего падения его популярности (по данным последнего опроса общественного мнения, 56% американцев негативно оценивают его деятельность на должности президента), что может повысить вероятность потери демократами по крайней мере одной из палат Конгресса и положит конец реализации амбициозных политических инициатив нынешнего президента США.
Многие в США воспринимают Байдена как слабого президента. Проигрыш в противостоянии с Путиным относительно Украины может усилить такие настроения. Это дополнительно мотивирует американского президента к решительным действиям, учитывая как интересы его партии, так и то, что он вряд ли захочет войти в анналы истории Америки как президент-слабак. Надо иметь в виду, что, несмотря на сосредоточенность американцев на материальных аспектах бытия (как, скажем, состояние экономики или здравоохранения), они болезненно воспринимают любое унижение международного престижа своего государства.
По мнению бывшего командующего силами НАТО в Европе адмирала Джеймса Ставридиса, Путин пытается «создать линии раздела в США и повлиять на будущие выборы. Команде Байдена нужен сильный, решительный и успешный ответ Путину как решение украинского кризиса». Сейчас всего 37% американцев одобряют работу Байдена в сфере внешней политики.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в этот крайне тревожный для Украины момент звезды на американском политическом небосклоне расположились весьма благоприятно для нее. Это подтверждается и устойчивой двухпартийной поддержкой нашего государства в противостоянии с агрессором в Конгрессе США, и результатами опроса по заказу Ялтинской европейской стратегии (YES), согласно которому 65% американцев считают важной для США поддержку Украины.
Впрочем, как всегда, реальность не монохромна. Как я уже писал, в американском истеблишменте есть течение, выступающее за оперативные договоренности с Путиным, чтобы снизить его зависимость от Китая и высвободить силы для работы на китайско-азиатском направлении. Нельзя не увидеть в американских СМИ публикаций и заявлений, осуждающих действующую администрацию за чрезмерную ангажированность в защите Украины, хотя сейчас они составляют очевидное меньшинство. Согласно тем же опросам YES, количество тех, кто хотел бы избежать серьезного ухудшения отношений США с Россией, всего на 6% ниже количества тех, кто считает защиту Украины очень важной при любых условиях. Было бы также преувеличением сказать, что у администрации Джо Байдена есть консенсус по применению всех самых болезненных санкций и дальнейшему расширению номенклатуры и объемов военных поставок. Непонятно и нежданное повышение интереса США к минским договоренностям.
В связи с этим хочу подчеркнуть: сохранение и усиление международной коалиции в поддержку Украины является делом, требующим постоянной работы и компетентности. Впрочем, складывается впечатление, что последние действия нынешней власти, сознательно или неосознанно, направлены на создание зоны напряжения в отношениях с нашими ключевыми партнерами. Прежде всего это касается оценки уровня угроз со стороны РФ: попытки преуменьшить риски, свести дискуссию до уровня «приготовление шашлыков» представляются абсурдными, как и попытки фактически обвинить США и другие западные страны в генерации панических настроений. По меньшей мере это создает благоприятные условия для распространения Россией ее антизападного нарратива и дает аргументы тем на Западе, кто хочет свести помощь Украине к минимуму и продолжать «чутко относиться» к обеспокоенности России.
Но разве в этом заключается украинский интерес? При таких условиях для всех нас миттельшпиль может завершиться цугцвангом, когда любой ход ведет к ухудшению ситуации.
Больше статей Олега Шамшура читайте по ссылке.