Первые конкретные дипломатические консультации, предметом которых являются российские претензии относительно европейской безопасности, прошли в понедельник,10 января, в Женеве и длились более семи часов. Далее 12 января в Брюсселе последуют консультации в рамках Совета НАТО—Россия и 13 января в Вене — консультации в формате ОБСЕ. Это не является переговорами, где стороны работают с конкретными текстами, которые могут быть превращены в соглашения. Пока речь идет о выяснении, чего хочет Россия в реальном мире международных отношений, а не в воображаемом мире ее собственной пропаганды.
Точно не известно, что именно обсуждалось в течение многих часов: США настояли, чтобы дипломатические контакты не превращались в информационные кампании, к чему в последнее время склонна Россия. Тем не менее некоторые заявления накануне и сразу после консультаций снизили неопределенность. Ясность появилась хотя бы в понимании того, что является невыполнимым, а в отношении чего дипломатические консультации могут перерасти в переговорный процесс с конечным результатом в виде международных соглашений.
Ключевой вопрос состоял в том, готова ли Россия в ближайшее время предпринять очередную военную эскалацию против нашей страны, если очевидно невыполнимые российские требования не будут немедленно удовлетворены со стороны США, стран НАТО и Украины. Вашингтон обозначил пункты российских требований, являющихся non-starters, то есть тем, что не может не то что обсуждаться, но даже быть принято к обсуждению. К этому относятся суверенные права стран — членов Альянса принимать коллективные решения о своей безопасности. В частности, не может быть принято к рассмотрению требование России запретить НАТО принимать в свой состав страны, ранее входившие в канувший в лету СССР. Политика открытых дверей НАТО не может быть изменена. Однако возможны нюансы. США готовы обсуждать свои намерения и планы присоединения к Альянсу новых стран.
Обозначилась и сферы, где возможны результативные переговоры на условиях взаимности. Информационные «сливы» российской стороны, в том числе с использованием американских СМИ, указывали на готовность Вашингтона обсуждать российские требования ограничить военный потенциал членов НАТО в Центральной и Восточной Европе, принятых в Альянс после 1997 года. Государственный департамент США вынужден был выступить с официальным опровержением. В нем среди прочего прозвучала рекомендация не воспринимать односторонние российские интерпретации результатов начавшихся консультаций в качестве согласованной позиции.
США проявили готовность двигаться вдоль линий прекратившего действие Договора о ракетах средней и меньшей дальности в вопросе ограничения развертывания таких ракет в Европе. В прошлом году Россия обратилась к западным столицам и НАТО с требованием объявить мораторий на такие ракеты в Европе, обозначив собственную готовность к взаимности.
Другая линия возможных переговоров — поставки Украине ударных ракетных систем, представляющих угрозу России. Но вряд ли на этом треке стороны смогут продвинуться без встречных ограничений с российской стороны, в том числе относительно ударных ракетных систем в Калининградской области, формально не относящихся к ракетам средней и меньшей дальности.
Наконец, предметные переговоры с выходом на соглашения возможны в вопросе военных развертываний, прежде всего в ходе военных учений, с обеих сторон границ между странами НАТО и Россией.
По результатам консультаций со США 10 января Россия согласилась продолжать их, как и было ранее согласовано, с НАТО 12 января и в рамках ОБСЕ — 13 января. Это означает, что Россия согласна с обстоятельством, что значительная часть ее требований является non-starters, то есть не будет обсуждаться вообще, другая значительная часть претензий — не имеет переговорных перспектив за пределами консультаций, проясняющих позиции. Это позитивный результат.
Однако России удалось сохранить значительную степень неопределенности касательно ее дальнейших действий в отношении Украины. Лидер российских переговорщиков — заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков заявил для прессы после консультаций 10 января, что Россия не имеет планов и намерений вторжения в Украину. Это определенный позитив, достигнутый под американским давлением. Ранее сам Рябков, другие официальные российские спикеры и собственно Владимир Путин вообще уклонялись от ответа на этот вопрос.
Но с другой стороны, высказывания Рябкова повторяют язык Основополагающего документа НАТО—Россия от 1997 года, который Москва теперь трактует как нарушенный. Тогда, в 1997 году, Альянс провозгласил отсутствие планов и намерений осуществлять значительные развертывания войск в своих — новых членах в Центральной и Восточной Европе. После нападения России на Украину в 2014 году восточный фланг НАТО был усилен и значительные развертывания войск имели место. Более того, комплекс мер противодействия, объявленный Белым домом Кремлю в случае нового нападения России на Украину, включает дальнейшие существенные развертывания на восточном фланге НАТО.
С учетом этих обстоятельств российские слова об отсутствии планов и намерений нового вторжения в Украину могут быть формой троллинга. Россия фактически ничего не обещает, пока не получит «гарантий». Сергей Рябков обозначил их после консультаций 10 января с новой настойчивостью. По его словам, России в отношении Украины и Грузии «необходимы железобетонные, юридически значимые гарантии, не обещания, а именно гарантии — со словами «должны», «обязаны» — никогда не становиться членами НАТО».
Вообще перспективы реализации подобных требований могли обсуждаться 10 января и могут обсуждаться далее в рамках закрытых дипломатических консультаций. Но понятны и условия, на которых подобные требования России могут рассматриваться со стороны НАТО. Это, повторяя слова Рябкова, «железобетонные гарантии» восстановления территориальной целостности Украины и выполнения Россией всего того, что она ранее обещала и нарушила в рамках Будапештского меморандума 1994 года.
По результатам консультаций 10 января в Женеве позиции сторон выглядят следующим образом. Россия поддерживает неопределенность относительно возможности нового военного нападения на Украину, пока не получит гарантий ее невступления в НАТО и ограничения военного потенциала. Россия называет это требование ключевым и увязывает с ним возможность обсуждения любых других вопросов. Тем не менее Россия готова вести переговоры по некоторым практическим мерам безопасности, касающимся ограничения ударных ракетных систем в Европе, проведения учений и развертывания войск. При этом Россия опосредовано согласилась, что значительная часть ее требований по поводу европейской безопасности даже не будет рассматриваться.
Остается неясным, почему Россия настаивает на срочности удовлетворения, по крайней мере, части ее откровенно экстравагантных требований. Сергей Рябков заявил по результатам консультаций 10 января, что Россию не устраивают сроки не то что месяцев, даже недель. По его словам, речь идет о неких нераскрытых им военных потенциалах, которые могут быть реализованы Соединенными Штатами. И если они будут реализованы, Россия предпримет, снова-таки, нераскрываемые «военно-технические меры», которые ослабят безопасность США и НАТО.
Вашингтон не имеет ответа на этот вопрос о внезапной стратегической торопливости Москвы. Еще недавно Владимир Путин вел себя так, будто у России впереди вечность и она готова терпеливо ждать, пока мимо нее «проплывет труп врага». Теперь все изменилось. В США выдвигаются разные версии о причинах. Одна из них говорит о том, что намеренно создавая угрожающую неопределенность, Россия «торгует воздухом» для получения односторонних уступок со стороны США.
Согласно другой версии, Москва уже приняла решение о новой эскалации и, выдвигая неприемлемые ультиматумы, создает casus belli. В этой ситуации США сделали то, что могли сделать. Они очертили перед Россией две перспективы: одна — дипломатическое разрешение противоречий, другая — кардинальное увеличение цены дальнейших агрессивных действий. Цена названа и принята Россией во внимание, иначе она бы не продолжала бы дипломатические консультации.
Согласно комментариям с американской стороны, переговорный прогресс там, где он возможен, будет результативным, только если Россия предпримет меры военной деэскалации вокруг Украины. Если же Россия начнет новый этап войны с Украиной, она окажется в финансовой изоляции (и много большей, чем отключение от SWIFT), ей придется воевать со страной, получающей массированную военную помощь союзников, и противостоять еще более усиленному восточному флангу НАТО.
Но неизвестно, что произойдет, если Россия не предпримет мер деэскалации, не начиная при этом полномасштабную войну. Кто «моргнет первым», возможно, покажут дипломатические консультации 12 и 13 января в формате Совета НАТО—Россия и ОБСЕ.
Больше статей Алексея Ижака читайте по ссылке.