Продолжительный диалог Европейского Союза с восточными соседями приближается к важному промежуточному событию и своеобразной точке бифуркации, после прохождения которой дальнейшая траектория развития отношений ЕС-Украина какое-то время будет непредсказуемой.
Весьма много сказано о том, насколько важно для Украины подписание Соглашения об ассоциации. Уникальность ситуации состоит во временном наложении факторов, определяющих долгосрочную и краткосрочную значимость события. Тезис о желательности сближения с Европой уже давно не встречает серьезного отрицания в украинском политическом дискурсе. Но сегодня эта, уже почти само собой разумеющаяся, констатация обрела реальные контуры и потребовала конкретных политических решений. Евроинтеграция Украины превратилась из удаленного магнита во внешней политике в предмет внутреннего политического процесса. Сделавшись таковой, она приводит к общему знаменателю экономические, политические и социальные интересы; объединяет стремления политиков, бизнесменов и туристов; становится частью внутренней жизни страны.
Немногим меньше говорится о значимости Вильнюса для самих авторов Восточного партнерства, государств-адвокатов интересов Украины в ЕС и европейских чиновников. Собственно, во многом тактика Украины в переговорах с Еврокомиссией построена на использовании этой значимости. Провал проекта будет означать для ЕС утрату инициативы на восточных границах и поставит под сомнение его способность формировать вокруг себя благоприятное окружение.
Пожалуй, меньше всего говорится о том значении, которое приобретает Вильнюсский саммит этого года для внешнеполитической идентичности Европейского союза или, другими словами, для определения его роли в современной мировой политике. Такое молчание не случайно - до недавнего времени такое "спрятанное" значение отсутствовало. Соглашение об ассоциации с Украиной было обычным инструментом в длинном ряду подобных документов, а использовать его планировалось следующим образом. Идеальная картина мира в намерениях авторов Восточного партнерства выглядела бы как расширенное до пределов Центральной Азии пространство демократии, верховенства права и экономических свобод. В таком пространстве высокий уровень взаимозависимости, солидарные нормы и общие ценности выступали бы гарантами безопасности - как для отдельных государств, так и для мега-региона в целом. Такое окружение создает наиболее благоприятную сферу для реализации интересов ЕС, усиления его позиций в мировой экономике и политической системе. Основная идея Восточного партнерства состоит в том, чтобы способствовать усилению в странах-соседях "европейских ценностей" - совокупности норм, выступающих ядром европейской идентичности и основанных на принципах демократии, прав человека и правового государства. Вместе с экономической и финансовой поддержкой, предусмотренной проектом для целевых стран, это должно привести к трансформации последних в европейские по своему духу общества. Что, в свою очередь, позволит свести к минимуму вызовы, связанные с транснациональными и мягкими угрозами.
Стремление распространять и укреплять ценности - явление нечастое даже в современном мире. Особенно если речь идет не о конкретном наборе цивилизационных или религиозных ориентиров, а о достаточно абстрактных и универсальных демократии и правах человека. В случае с ЕС именно такая абстрактность позволила европейским ценностям стать основой внешнеполитической стратегии организации, объединяющей достаточно широкий круг великих, в прошлом и настоящем, держав. Другими словами, нормативная сила, полностью основанная на идейной и экономической привлекательности Европейского Союза, является на сегодняшний день основой его общей внешней политики. Часть которой - Восточное партнерство и саммит в Вильнюсе.
Взглянув на грядущий саммит под таким углом зрения, мы столкнемся со следующим вопросом: что будет означать для ЕС, положившего в основу своей внешней политики демократические ценности, подписание Соглашения об ассоциации с Украиной - государством, не соответствующим демократическим стандартам Европы?
Как минимум, это будет означать для ЕС выбор между сохранением нынешней концептуальной основы общей внешней политики и переводом ее на какую-либо иную основу. В Украине часто недооценивают важность и сложность этого выбора, а между тем именно он оказывает решающее влияние на процесс принятия решений.
Видимо (и это является нашей основной идеей), для ЕС подписание Соглашения об ассоциации с Украиной именно в Вильнюсе будет означать глубокие изменения во внешнеполитической идентичности. Место норм и ценностей в ней займут геополитические расчеты. И окончательное решение о судьбе Соглашения будет зависеть от исхода этой, очень концептуальной по своему характеру и важной с точки зрения стратегических последствий, борьбы внутри самого ЕС.
Европейский Союз хотел избежать этого выбора. Давление на Украину, дабы та выполнила требования списка Фюле, было вызвано желанием к нему (выбору) не приближаться. Но, очевидно, избежать его было нельзя. Даже реформировав судебную систему, пересмотрев статус Генеральной прокуратуры и изменив избирательное законодательство, Украина не совершила бы стремительного скачка ни в одном из рейтингов демократического развития государств. Отдельно в этом контексте стоит отметить, что дело Юлии Тимошенко, естественно, носит символический характер, и его решение никак не связано с развитием демократии в стране. Все это означает для ЕС одно: решая судьбу Соглашения об ассоциации, он вместе с тем выбирает "язык" своей будущей внешней политики.
Значение этого выбора важно. Перевод на геополитические рельсы превратит внешнюю политику ЕС в сумму внешних политик и интересов его государств-членов. Зададимся следующим вопросом: с чем связано усиление роли геополитических соображений, и каковы могут быть последствия этого для Европы?
Европа была так же далека от уступок в отношении Украины, как и Украина - от реальных шагов, направленных на выполнение требований соответствия европейским стандартам. Вплоть до лета текущего года казалось, что каждая из сторон останется на своих позициях. Решающее влияние на изменение ситуации оказал российский фактор - не только и не столько "торговая война", сколько активизация усилий Кремля по воссозданию сферы влияния в формате Таможенного союза.
Российское влияние всегда присутствовало в отношениях Украины с ЕС, а Россия всегда говорила с Европой на "геополитическом" языке. Европа на таком языке говорить не очень хотела и, по-видимому, не очень могла, учитывая разнообразие интересов государств-членов. Однако именно энергичные действия России по реализации геополитических проектов оживили порядком подзабытую в Европе логику геополитического торга.
С одной стороны, это опасно - и вот почему.
Общая картина европейской безопасности неоднородна на сегодняшний день. Процветающие и благополучные регионы Западной и Центральной Европы свободны от военных конфликтови сталкиваются лишь с транснациональными угрозами - миграцией, экологическими проблемами, демографическими рисками. Страны Южной и Восточной Европы испытывают большее влияние соседних нестабильных регионов - Северной Африки, Кавказа, Ближнего Востока. Удельный вес традиционных, "жестких" проблем безопасности для них выше.
Характеризуя состояние европейской безопасности в целом, можно отметить, что явных симптомов проблем в этой сфере не так много: "замороженные конфликты" на постсоветском пространстве, этнические и социальные конфликты внутри отдельных стран, различие подходов к энергетическим вопросам и отдельные проблемы на двустороннем уровне. Но в то же время для европейской безопасности не меньшее значение имеют непрямые, не явные на сегодняшний день, вызовы структурного и нормативного характера. К ним относятся, главным образом, намечающаяся биполярность и идеологические расхождения. Именно они несут в себе основные риски, и именно для их нейтрализации наименее приспособлены существующие на сегодня институты безопасности. Влияние этих тенденций ощутимо сегодня при решении старых, традиционных проблем региональных конфликтов, но они также могут привести к возникновению новых. Это не обязательно будет носить открытый характер, как при событиях в Грузии в 2008 г., но в любом случае ухудшит общее состояние безопасности в Европе.
Но, с другой стороны, еще более опасным может быть разговор на разных языках - когда один партнер мыслит нормативно, а другой - геополитически. Использование языка геополитики может обернуться для самой России непредвиденными последствиями.
Безопасность в Европе может быть построена на основе либо общих нормативных ценностей, либо точного геополитического расчета. В первом случае речь идет, по сути, о расширении позитивного опыта интеграции в Западной Европе на пространство всего континента. В основе такой модели безопасности лежит высокий уровень взаимозависимости, а ее основные преимущества в целом описываются теорией неолиберализма. Во втором же случае безопасность создается на основе realpolitik. Силовые соотношения и коалиционные обязательства играют ключевую роль, а нормам, в том числе демократическим, отведена второстепенная роль. Восточное партнерство, хоть и не ставит безопасность в качестве приоритетной цели, призвано косвенно ей способствовать путем укрепления нормативного единства Европы и использования политического веса ЕС с этой целью. Это сочетание неминуемо приводит к внутренним противоречиям, когда геополитические интересы ЕС или отдельных его государств-членов сталкиваются с нормативной необходимостью.
Подталкивая ЕС к выбору геополитического подхода, Россия делает рискованную ставку. Сохраняя шансы сыграть на противоречиях между крупнейшими государствами-членами, она "платит" за это вероятностью того, что, достигнув консенсуса, они получат решающее преимущество. И тогда ключевая задача для евроинтеграции Украины будет состоять в том, чтобы стать частью такого консенсуса. Ну и, естественно, в том, чтобы и самой научиться говорить на геополитическом языке.
Статья подготовлена в рамках проекта "Украина-ЕС: восприятие и реальность" при поддержке Фонда Маршалла