Мохсен Фахризаде, высокопоставленный руководитель иранской ядерной программы, был убит незадолго до важной международной встречи в Вене. 16 декабря там должны собраться представители стран — участниц Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), согласованного в 2015 году. Этот план легализовал мирную составляющую ядерной программы Ирана и сделал невозможной военную. В 2018 году администрация Дональда Трампа остановила участие США в этом соглашении, ставшем возможным благодаря усилиям администрации Барака Обамы. Но Джо Байден дал понять, что его администрация намерена вернуть Америку в соглашение. Собственно эта перспектива и станет предметом обсуждения Великобритании, Германии, Китая, России и Франции. Пока без участия Соединенных Штатов.
У Дональда Трампа есть своя неопровержимая история достижений на Ближнем Востоке. Она значительно шире простого переноса в Иерусалим американского посольства в Израиле. США за последние годы удалось достичь прорыва в урегулировании отношений Израиля с арабскими странами. Благодаря этому было легализовано развитие в арабском мире современных технологий, в том числе ядерных. Объединенные Арабские Эмираты этим летом запустили атомную электростанцию и отправили исследовательский зонд к Марсу. Саудовская Аравия строит два ядерных энергетических реактора и США предоставляют ей необходимые технологии. Но Иран оставался изгоем для США, Израиля и большинства арабских стран.
За неделю до убийства Мохсена Фахризаде свой прощальный визит на Ближний Восток совершил госсекретарь Майк Помпео. Он провел переговоры в Израиле и Саудовской Аравии. Причем, утверждают израильские и опровергают саудовские источники, когда Помпео после переговоров с премьером Израиля Биньямином Нетаньяху отправился на переговоры с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом Аль Саудом, к ним в «умном городе» Неом тайно присоединился и Нетаньяху. Несложно предположить, что в ходе этого визита обсуждались пути сохранения взаимовыгодных арабо-израильских достижений Дональда Трампа после его ухода с президентского поста.
Политика Вашингтона в отношении Ирана последних лет состояла в том, чтобы заменить СВПД на новое соглашение, которое не только обнулило бы иранскую ядерную программу в любом ее виде, но также поставило под контроль ее ракетную программу и привело к прекращению активности иранских сил и прокси. В первую очередь в Ливане, Сирии и Йемене. Бенефициарами такого соглашения, будь оно достигнуто, были бы не только Соединенные Штаты, но также Израиль и Саудовская Аравия.
Основным средством реализации политики Трампа в отношении Ирана были санкции, которые начали возобновлять США (но не остальные участники СВПД) с прошлого года. Тегеран в ответ на действия Вашингтона снизил в обратимых пределах свои обязательства в рамках этого соглашения, но не вышел из него. Этого было достаточно, чтобы остальные участники начали процедуры контроля, но СВПД устоял.
По сообщениям The New York Times, в последние недели Трамп, уже смирившись с поражением на президентских выборах, искал варианты нанесения удара по Ирану с целью уничтожения инфраструктуры его ядерной программы, пока еще сохраняются его полномочия (инаугурация нового президента пройдет 20 января 2021 года). Советники отговорили действующего главу Белого дома от таких рискованных действий.
Убийство Мохсена Фахризаде, кто бы его ни совершил, далеко не столь жесткая опция для остановки иранской ядерной программы, как те, которые мог рассматривать Дональд Трамп со своими советниками. Более того, это вообще не опция, если говорить о цели остановки программы. Вряд ли Фахризаде унес с собой тайну создания ядерной бомбы. Он был скорее организатором, чем ученым. Косвенным доказательством может служить то, что когда Иран охватила пандемия COVID-19, именно Мохсен Фахризаде возглавил национальный проект по созданию тестов и лекарств (он успел довести до ума создание иранских тестов коронавируса).
Можно строить версии, зачем было совершено это убийство. В отношении того, кто это сделал, сомнений мало. Израиль считает угрозу, исходящую от ядерной программы Ирана, экзистенциальной. Фахризаде попал в международные санкционные списки еще в 2000-х, но по-настоящему его роль стала известна лишь когда израильская разведка сумела вывезти из Тегерана часть архивов его ядерной программы. В 2018 году, на пресс-конференции по поводу удачного проведения этой операции, Биньямин Нетаньяху со словами «запомните это имя» назвал Мохсена Фахризаде ключевой фигурой иранской ядерной программы.
С другой стороны, когда в 2010–2012 годах в результате покушений гибли иранские ученые, связанные с ядерными исследованиями, — мало кто сомневался в израильском следе — это могло затормозить иранский ядерный проект. Но к настоящему времени проект уже достаточно институализирован, чтобы не пострадать от гибели пусть важного, но только одного из его участников.
Убийство было достаточно хорошо организовано, чтобы уверенно утверждать: организаторы хорошо понимали, что они делают. Независимо от того, какая из озвученных версий верна, — действие группы хорошо организованного спецназа или работа управляемого через спутник пулемета, замаскированного на припаркованном автомобиле, — операция требовала незаурядных возможностей. Причем возможностей демонстративных, аналогичных тем, которые США продемонстрировали в Ираке при ликвидации прославленного иранского генерала Касема Сулеймани.
Отличие лишь в том, что ликвидация Сулеймани была предметом публичной гордости Дональда Трампа, а ликвидация Фахризаде осталась анонимной с косвенным указанием на интересанта этой акции. Но в обоих случаях расчет не мог быть опрометчивым. Иран был публично унижен и спровоцирован на быструю эмоциональную реакцию. Авторитарное руководство этой страны было поставлено перед выбором: или потерять авторитет в глазах своих граждан, и без того страдающих от санкций и пандемии COVID-19, или втянуться в чужую внешнеполитическую игру, которая с высокой вероятностью лишь усилит позиции тех, кто выступает за жесткое давление на Тегеран, вплоть до военного.
Ирану достаточно поддаться соблазну вендетты, чтобы новый американский президент оказался крайне ограничен в своем желании вернуть США в Совместный всеобъемлющий план действий. Поэтому «стратегическое терпение», о котором говорит верховное руководство и исполнительная власть Исламской республики, выглядит разумным ответом на унижение. Даже инспекторы МАГАТЕ, которые следят за выполнением СВПД и которых в Иране считают шпионами, не были изгнаны из страны.
Тем более, стратегическое терпение Тегерана требует от него скорее тактических талантов. Ирану важно без эскалации дождаться благоприятного обсуждения СВПД представителями европейской тройки (Великобритания, Германия, Франция), Китая и России в Вене, а затем быть готовым, что после 20 января новая администрация США присоединится к этим консультациям.
Нет сомнений, что возвращение США в СВПД способствовало бы восстановлению трансатлантических отношений, снизило риски американо-китайских и американо-российских отношений. С другой стороны, именно консолидированное противодействие реализации СВПД сблизило Израиль и арабский мир. Это и есть та стратегическая проблема, которую Иран вряд ли сможет решить без уступок.
Больше статей Алексея Ижака читайте тут.