О подушке безопасности, политических занятиях и «оранжевой совести»
«Отчего вы такой пессимист?» - укорил меня на днях знакомый. Ну, какой же я пессимист, право слово? Пессимист на моем месте изменил бы ремеслу. Или (и) сменил страну. А я обычный скептик. Мой скептицизм - не врожденное качество, а приобретенное свойство. Своего рода профессиональная болезнь. Легкая деформация, не утрудняющая, а упрощающая работу.
В студенчестве мне доводилось подрабатывать фасовщиком сухарей на хлебозаводе. Две дебютные смены для нас, четверых спудеев, превратились в сущую пытку. Пористая поверхность свежеизготовленных «Украинских», «Молочных», «Школьных» и «Туристических» была сродни наждачной бумаге. Пальцы кровоточили, решительно отказываясь заживать. Изолента и пластырь, с помощью коих мы наивно пытались защитить Богом данный «инвентарь», в считанные минуты превращались в лохмотья. Уже на третьи сутки на пучках пальцев образовались небольшие уплотнения, превратившие форменное истязание в легкое неудобство. Мы в шутку окрестили спасительные мозоли подушками безопасности.
Здоровый журналистский скепсис, IMHO, служит именно такой подушкой безопасности. Для меня и тех моих коллег, которые давно перестали быть романтиками, но упорно отказываются превращаться в циников. Вот уже третий десяток лет мы все так же едем в тех же санях в затридевятиземельное светлое будущее. Дерзновенно рассчитывая доехать. Едем все по той же ухабистой дороге, на которой без надежной AirBag ну никак.
Не припомню, кто именно (но определенно кто-то неглупый) сказал, что скепсис облегчает процесс отделения правды от лжи. А еще смягчает неизбежный шок от полученного результата.
Автору этих строк накопленный производственный скепсис в свое время здорово помог. С 2005-го по 2010-й многим моим разочарованным коллегам было мучительно больно за бесцельно прожитые страной годы. Мне было просто больно. Ибо я Виктором Андреевичем никогда особо не очаровывался. Тем, кто вовремя не обзавелся хотя бы такой немудрящей «подушкой», доводилось тяжче.
Помню, в армейской учебке, я, как всякий нормальный молодой боец, обожал политзанятия. Изнуренные вечным недосыпом, мы воспринимали познавательные лекции о курсе партии и правительства как вполне законный шанс немного подремать. Скверно приходилось лишь бедолагам, занимавшим места в первом ряду. Им, горемычным, впору было гильзы в глаза вставлять, чтобы (не дай Господь) не отключиться под убаюкивающую скороговорку замполита. Подлость ситуации заключалась в том, что рассадка происходила раз и навсегда. Оказавшиеся «на передовой» воины претерпевали двойную муку. Их снедали усталость и зависть. Они ненавидели мурлыку-политработника за то, что не спали. Они ненавидели нас за то, что спали мы. Подобную пытку каждый переносил по-своему. Но все переносили ее тяжело.
Политические журналисты оказались в схожей ситуации. Нам есть за что возненавидеть свое прекрасное ремесло. За необходимость вести ежедневный счет приобретенным потерям и утраченным шансам. За невозможность сбежать от вечных тем, приевшихся фраз и надоевших лиц. Мы лишены дарованного многим прочим счастья хотя бы на время спрятаться от всего этого, например, в работе. Ибо наш скорбный труд, к несчастью, собственно из этого и состоит. Некоторые мои коллеги намеренно засиживаются на работе, избегают тусовок. Из-за почти агрессивного нежелания говорить и думать все о том же даже за семейным ужином или дружеским пивом. Мы лишены удовольствия позволять себе активную гражданскую позицию в качестве хобби, протестовать в охотку. Честно написанный материал или сделанный сюжет требует ежедневной демонстрации позиции. Именно поэтому запас гражданственности и ресурс активности у многих, даже крайне энергичных и весьма принципиальных, иссякает раньше, чем хотим мы и требуете вы. Мы обречены на вечное пыточное сидение в первом ряду на бесконечных изнуряющих политзанятиях. Бойцов, дезертировавших с передовой или записавшихся в полицаи, наверное, не стоит оправдывать. Но, наверное, можно понять. А тех, кто остался в окопе, - тем более. Способных, по возможности, честно исполнять свой профессиональный долг - отнюдь не легион. Они не требуют сочувствия или соучастия. Думаю, они заслуживают понимания и внимания.
Необходимость высказаться об этом возникла в связи с участившимися упреками в адрес журналистов. Попрекать прессу в последнее время стало трендом. В принципе, есть за что. Разговор о душевном здоровье журналистики вообще и политической в частности рискует быть долгим и неприятным. Но не следует требовать от пишущих, вещающих, снимающих и редактирующих сверх обусловленного профессией. Не стоит ложно принимать чьи-то искреннюю рассудочность за нытье, честное предостережение - за кликушество, оправданную сдержанность - за боязливость. Только потому, что сторонний скепсис не гармонирует с вашим порывом.
Настоящая журналистика (а, к счастью, таковая еще сохранилась) - это всего лишь детектор чувств и тренажер для мозгов. Страждущий полного утешения должен искать его в церкви, ищущий верного рецепта - записываться на прием к врачу, жаждущий точного прогноза - обращаться к астрологу, разыскивающий полновесных сомысленников - тралить социальные сети. Ожидающего легких решений ожидают звонкоголосые политики.
Не так давно в Раде стал невольным свидетелем умильной сцены. Один среднего уровня узнаваемости борец с режимом с гордостью известил двух собеседников, что при встрече с Ющенко он демонстративно обратится к нему на «ты» и принципиально не подаст руки. Экая доблесть! И не суть важно, верил сей тип в то, что говорил, или нет. Вполне возможно, что приступ принципиальности был вполне искренним. По крайней мере, один такой припадок в его исполнении я уже наблюдал. В 2006-м этот же персонаж при встрече шумно возмущался моей критикой в адрес Виктора Андреевича. Взывал к моей «оранжевой совести» (мне тут же пришли в голову «бело-синяя честь» и «красный ум». Распекал за отсутствие социального оптимизма (мой визави его просто изрыгал).
Он сам тогдашнему президенту умиленно заглядывал в рот. И, казалось, из последних сил боролся с неистовым желанием расцеловать гаранта. Но не в те уста, которые говорили, «що ці руки нічого не крали». А в те уста, которые не говорили по-украински.
Если такой «нонконформист» позовет вас за компанию свергать антинародный режим (а он, кстати, уже зовет), вы за ним пойдете? Я - нет. Имею право.
Замечено, что чемпионы по части крика достаточно редко становятся первыми в драке. Во всяком случае, мой скромный личный опыт (школьный, дворовой, армейский и собственно журналистский) не единожды подтверждал подобную теорию.
С пониманием и даже почтением относясь к такой штуке, как баррикады, я всегда с некоторым подозрением относился к тем, кто излишне зажигательно на них приглашает. Среди подобных зазывал всегда находилось изрядное количество особей, торопящихся взобраться на баррикаду только тогда, когда она превращалась в праздничную трибуну.
Как по мне, нарочито громогласный клич должен вызывать тихое сомнение в искренности голосящего. Не всегда, но ой как часто издающий подобный вопль оказывается болтуном, трусом или провокатором. В 1942-м на Кавказе моего 17-летнего отца оставили прикрывать отход выходящей из окружения вдребезги разбитой бригады. Компанию ему составили пулемет «Максим» и два однополчанина. Два здоровых взрослых мужика, до того всячески демонстрировавших свою воинственность и подчеркивавших свою мужественность. Батя отлучился по необходимости в близлежащую «зеленку». А когда вернулся, обнаружил потери. Пулемет был, бойцов не было. Вербальный героизм стоит недорого. Но иной раз дорого обходится.
Плачи о новом Майдане, стенания о восстании, мантры «Сколько можно говорить - надо действовать!» вызывают легкую озадаченность. Надоело говорить - действуй! Баррикады неизбежны? Ну, так не плачь, иди строй! Торжественно возложи себя на жертвенный алтарь. Зарази примером, начни, как завещал Горбачев, перестройку с себя. Кто-то же должен быть первым. Глядишь, чего и получится…
На вопрос о судьбе режима, будущем Януковича можно ответить недавними словами Барака Обамы о будущем Башара Асада. Вопрос не в том, уйдет или нет. Вопрос в том, когда и какой ценой. И что будет дальше.
Можно сидеть на берегу реки и сосредоточенно ждать, когда воды неспешно пронесут мимо тебя труп врага твоего. Можно суматошно призывать завалить все речки без разбору трупами без счета. А можно попытаться сделать процесс и энергичным, и осмысленным. К примеру, заняться нужными расчетами, чтобы найти искомую реку и правильно выбрать берег. Чтобы ненароком не превратиться в труп, проплывающий мимо бережка, на котором восседает ваш враг.
Цели и средства
Всякая борьба предполагает ясность цели. Четко очерченная мишень облегчает процесс выбора средств.
Ответ на вопрос, сформулированный еще Леонидом Кучмой, что мы, собственно, строим, так и не удостоился вразумительного ответа. Набор пошлостей, присутствующий в программе почти всякой партии и в речи любого вождя, таковым считать, наверное, не следует.
Недавние исследования социологической службы «Рейтинг» вроде бы дали ответ на вопрос о востребованности объединения оппозиционных сил. Осознание этого обстоятельства вроде бы принесло свои плоды: окрыленные чаяниями протестной части электората лидеры Фронды активизировали переговорный процесс. Вожди «Батьківщини» и «Фронту змін» (согласно отрывочной, требующей дополнительной проверки, информации) предварительно договорились. Об общем списке (в соотношении 60/40). О первом номере списка (Яценюк. Хотя формально впереди Арсения Петровича, скорее всего, могут оказаться Тимошенко и Луценко, фамилии которых, естественно, безжалостно вымарают из партийного реестра в ЦИК). О готовности согласовывать выдвижение кандидатов в мажоритарных округах (якобы исходя из рейтингов конкретных персонажей и с гипотетическим учетом интересов союзной «Свободы», идущей отдельной колонной). О намерении сообща защищать результаты выборов (особенно в Центре, и, по возможности, на Востоке и Юге). Диалог с «ударником» Кличко не завершен, однако носит большей частью ритуальный характер. Максимально возможный успех - пакт о ненападении.
Радоваться бы. Но грызет червячок сомнений. Объединение усилий безусловно облегчит борьбу с действующим антинародным режимом. Но не воспрепятствует установлению нового антинародного. Такая у нас в стране традиция - что ни режим, так обязательно антинародный.
Худой мир между фрондерами грозит обернуться доброй ссорой после выборов. Независимо от результатов кампании. Вы уверены в тождественности целей Яценюка, Турчинова, Кличко и Тягнибока? Задам более сложный вопрос: вы можете сформулировать эти цели? Ответы о свержении ига Януковича, утверждении демократии, экономическом процветании и европейском векторе не принимаются. Поменяйте в предыдущем предложении фамилию «Янукович» на фамилию «Ющенко» и получите прошлые предвыборные лозунги Виктора Федоровича и его родной партии. Многие из вас знакомились с программами политических организаций? Для вас является тайной, что туда можно записать любую ерунду? Кто из вас помнит, что в день рождения Партии регионов (в марте 2001-го после слияния пяти разных структур) ее лидер Азаров объявил идеологией партии «новый центризм» и расшифровал это как «эффективную технологию, философию созидания, культуру политического компромисса, самосохранение нации». Кто-то из вас рискнет перевести эту цветистую ересь на доступный язык? Кто помнит, с чего начиналась официальная программа ПР на выборах-2006? С лозунга «Благосостояние - народу! Власть - регионам!» Выполнено это обещание или нет? По мне, так нет. Учитывая падение уровня жизни и хроническое нежелание хоть как-то организовать местное самоуправление. Но размытость формулировки оставляет простор для дискуссий. А дискуссий уже не хочется. Хочется результатов.
Многие партбонзы, начитавшись Википедии, на вопрос об идейном фундаменте их деятельности заученно повторяют, что нынешний век - могильщик идеологий. Пусть так. Но я, скептик, в этом, простите, часто вижу неловкую попытку уйти от ответа и в конечном счете от ответственности.
Знакомый идеалист-политолог сформулировал единственную, с его точки зрения, справедливую и востребованную национальную идею - «Не лгать!» Красиво, просто. И нежизнеспособно. До этого надо дожить, дозреть, дорасти и добороться. Но дело не только в этом. Подобное способно сыграть роль мечты, но не способно сыграть роль цели. Во-первых, мы сами провоцируем политиков на ложь, с легкостью реагируя на популизм. Во-вторых, необходимо вынудить политиков играть по четко определенным правилам. Глупо требовать от них соблюдения обещаний, когда эти обещания толком не сформулированы.
Тот же политолог убеждал меня, что сила личности способна заменить силу идеи. Приводя в пример того же, прости Господи, Ющенко. Каждый из нас остался при своем мнении. Он пребывает в убежденности, что страна была бы иной, кабы Виктор Андреевич не утонул в собственной лжи. Я считал и считаю, что бывший глава государства - попросту баловень судьбы. Потому что его, во многом придуманный образ, был востребован сразу двумя многочисленными протестными сообществами. Теми, кого тянуло к истокам, к романтичному национал-патриотическому возрождению. И теми, кого манило будущее, кто воспринимал его как проводника в энергичный европейский мир. (Сразу несколько моих приятелей ожесточенно спорили со мной, убеждая, что Ющенко в совершенстве знает несколько иностранных языков. Они отказывались верить, что он даже английского не знает.) И те, и другие, додумали за него цели, которые он и не собирался ставить перед страной. И тем, и другим казалось, что они слышали обещания, которых он никогда не произносил. Он не стал ни новым Шевченко, ни вторым Саакашвили. Он не был ни идейным романтиком, ни жестким яппи. Он был ничем и ушел в никуда. Какой смысл всей стране спешить вслед за ним?
Ну, неужели не надоело голосовать за дорогие голограммы на циклопических билбордах, за андроидов на ток-шоу, запрограммированных политтехнологами? Сколько можно ориентироваться на цветовую дифференциацию штанов, знамен и совести? Тем более что их материальное положение позволяет с легкостью менять первое, а нравственное состояние - без труда изменять второму. А совесть - она или есть, или нет. Она цвета не имеет.
Упоминавшаяся выше социологическая группа «Рейтинг», по моему глубокому убеждению, сделала крайне полезную работу. Она не только проанализировала отношение общества к целому ряду проблем, но и перевела их в плоскость партийного позиционирования и электоральных предпочтений. То есть привела конкретные данные, как именно приверженцы каждой из ведущих политсил относятся к членству Украины в НАТО, ЕС и Таможенном союзе, к признанию Голодомора геноцидом, к ОУН-УПА, к срокам пребывания ЧФ на территории Украины et cetera.
Политолог Игорь Дебенко, опубликовавший в «Украинской правде» достаточно подробный разбор данной статистики, сделал естественный вывод: «Лидерам и спикерам отдельных политических сил на общенациональном уровне стоит если не воздерживаться от отдельных тем, то во всяком случае высказываться достаточно сдержанно… Целесообразнее избегать однозначных и категорических реверансов…» Подобное разумно с точки зрения политической технологии.
Но лично меня, как избирателя, подобное воздержание изрядно утомило. Я наоборот, считаю, что прямая обязанность каждой партии формулировать предельно четкую позицию по каждому болезненному вопросу и неукоснительно ей следовать. И что перечень проблем должен быть максимально широким - от возможной продажи земли до гипотетической химической кастрации насильников. От формы избрания (назначения) губернаторов до права курения в ресторанах. Да что я, собственно, фантазирую? Наверное, не мешало бы поинтересоваться у самого населения, что его волнует, источник власти как-никак. Сформулировать вопросы, ответы на которые и должны стать собственно программой партии. Тогда там не останется места для «философии созидания» и вечной борьбы с вечно антинародными режимами. Тогда избирателям не доведется додумывать за вождей обещания, а политикам и организациям будет труднее уходить от ответов, избегать ответственности. Появится эффективный инструмент механизм уличения во лжи, механизм отделения правды от вранья. Электорат будет знать, кого и за что выбирает. Политики - на кого, где и почему опираются. Тем, кто пытается понравиться всем сразу, не стоит удивляться, что в лихую годину защищать их оказывается некому. Тем, кто говорит, что муссирование острых тем - преступление, отвечу, что преступление - считать собственный народ баранами. Если узкий круг о чем-то молчит, сие не означает, что этого не обсуждают широкие массы.
Рискну предположить, что при подобном подходе голосование «против всех» исчезнет как явление. Как естественная реакция на отсутствие позиции, дефицит последовательности.
И пресловутым поствыборным ссорам «заклятых союзников» из-за вечных предвыборных недомолвок, боюсь, предстоит отмереть. Поскольку недомолвок не будет. Не имеешь позиции, боишься ее обозначить - занимайся чем-то другим.
Возможно, ошибаюсь, но, думаю, установление честных отношений между избирателем и политиком - лучший способ к восстановлению доверия. Пускай, и несколько болезненный. Нашему общению всегда не хватало ясности. А когда знаешь, с кем и во имя чего, проще. Определяться. Идти на баррикады. Просто жить.
Такая схема небезупречна. Вопрос, как заставить все политические силы играть по этим правилам, остается открытым. Но решаемым. Если эти правила воспримет избиратель.