Первые же выстрелы полномасштабного вторжения России в Украину, казалось, должны были поразить по крайней мере одну цель: доктрину «русского мира» в Украине. Вместе с ее носителями и промоутерами. В частности, в первые недели войны казалось, что УПЦ Московского патриархата доживает в Украине последние деньки. Самые большие романтики ожидали «пробуждения» душ и совести у священноначалия самой УПЦ МП. Кто-то ждал массового перехода приходов из УПЦ МП в ПЦУ. Кто-то уповал на власть, которая должна была прекратить деятельность церковного филиала «русского мира» в Украине так же, как она перекрыла вещание для некоторых телеканалов. Свобода совести — ценность не большая и не меньшая, чем свобода слова.
Нельзя сказать, что совсем ничего из ожидаемого не произошло. Но не произошло ничего, что было бы хоть сколько-нибудь соразмерно ожиданиям и, что важнее, масштабам катастрофы, которую мы переживаем. Спустя полгода войны церковная ревизия в Украине так и не случилась. И есть все основания полагать, что она и не планируется.
Хроники пикирующей церкви
Война, которая началась восемь лет назад, продолжает разрушать УПЦ МП — и физически, и морально, не щадя ни имущества, ни репутации, ни человеческих жизней. Преданность имперской идее «единства Святой Руси» на фоне национально-освободительной войны ставит эту церковь в крайне неудобное положение. Ее начальство — патриарх Московский Кирилл — благословляет сограждан убивать украинцев. Среди священства УПЦ МП на оккупированных территориях (и не только) фиксируют немалое количество коллаборантов. Причем не только из числа священников и рядовых монахов, но и среди владык.
Это, конечно, никого не удивляет — начиная с 2014 года все уже почти привыкли. Но на фоне масштабных военных действий все эти факты и события воспринимаются особенно остро и требуют объяснений. До которых в УПЦ МП никто не снисходит.
Впрочем, до репутации ли тут? УПЦ МП несет куда более ощутимые, тревожные и трагичные потери: «русский мир» с дьявольским аппетитом пожирает, в первую очередь, сам себя — огонь войны полыхает главным образом в регионах, где Моспатриархат традиционно имел самый большой вес. И эти количественные потери особенно болезненны для УПЦ МП, потому что количество (приходов и верующих) всегда было главным козырем этой церкви в ее спорах и с властью, и с конкурентами. Теперь же множество приходов разрушено. Множество верующих снялись с места и рассеялись по другим регионам и заграницам.
Та же часть, которая оказалась в оккупации, тоже уплывает из рук УПЦ МП: Моспатриархия довольно откровенно заявляет, что в «новых субъектах федерации» (т.е. на украденных украинских землях) нет нужды в УПЦ МП — там должна действовать РПЦ. Более того, судя по документам патриаршей канцелярии, многие священники УПЦ МП не смогут запросто «сменить работодателя» и вернуться/остаться на своих приходах в случае их присоединения к РПЦ, потому что «невозможно получить доказательства их рукоположения». На их приходы РПЦ назначит своих священников. Оно и понятно: во-первых, богатые (традиционно богатые) украинские приходы — лакомый кусок, во-вторых, в обычаях империи — присылать на завоеванные земли своих «варягов».
В общем ситуация абсурдная: те, кто верой и правдой работал на «русский мир», рассказывал о «гонениях на каноническую церковь» и т.д. теперь могут рассчитывать только на то, что мифические «гонители» сумеют отвоевать и вернуть законным владельцам то, что украли «освободители».
На дне
На фоне этих потерь переходы приходов из УПЦ МП в ПЦУ выглядят немногочисленными и эпизодическими. Относительно небольшое количество переходов может показаться странным, но у нежелания что-либо менять в своей духовной жизни есть причины, на которых я не буду сейчас останавливаться. Скажу только, что руководство УПЦ МП со своей стороны приняло меры, призванные уберечь церковь от массового оттока верующих в «конкурирующую фирму».
Напомню, что в начале войны в рядах священства УПЦ МП зрел бунт против Москвы и «переходы», казалось, вот-вот прорвут плотину и польются нескончаемым потоком. Но обстановку разрядил Собор УПЦ МП, который позволил священникам не поминать патриарха Кирилла и вообще припрятал московскую «прописку» этой церкви поглубже под спуд. СМИ тогда дружно — подозрительно дружно и почему-то почти одинаковыми словами — грянули «перемогой»: УПЦ МП якобы разорвала свои связи с РПЦ и стала совершенно независимой.
Это отчасти сработало: священники перестали бузить, голоса спикеров УПЦ МП окрепли. Началась работа над укреплением пошатнувшегося имиджа церкви: в сеть и эфир полились «человеческие истории» о героических священниках УПЦ МП, совершающих свое служение в нечеловечески трудных условиях, о верующих-волонтерах, рискующих жизнью во имя ближних, о спасительных стенах монастырей, об опеке над израненными душами на линии фронта, в эвакуации и заграницей. Главный месседж этих историй — не столько личный подвиг конкретных людей, сколько то, что «церковь с народом» и «УПЦ — никакая не московская, а настоящая украинская церковь».
Факты коллаборации — в том числе епископата, — конечно, никто не педалирует. Как официальные спикеры, так и церковные ЛОМы стараются их «не замечать».
На фоне активности «неофициальных» церковных спикеров особенно заметно отсутствие каких-либо официальных комментариев, разъяснений и позиций церкви. Если кого из «князей церкви» и выхватывает светом софитов, то все как-то невпопад. То митрополит Онуфрий принимает у себя российских пленных, как добрый дядюшка племянников. То митрополит Павел Лебедь везет за границу товарную партию ширпотреба из церковной лавки. То митрополита Алчевского Пантелеймона по белой митре безошибочно определяешь в массовке на путинском праздновании аннексии украинских территорий... Епископат УПЦ МП, кажется, затаился в ожидании «лучших времен». И можно только гадать, какие времена с их точки зрения «лучшие».
Не видно также главного диакона этой церкви — Вадима Новинского. И только по ряби на ковровых дорожках высоких кабинетов можно судить о том, что главный спонсор и лоббист УПЦ МП, хоть и залег на дно вместе со своим священноначалием, но от дел не отошел.
Хорошие русские православные
Что ж, можно позволить себе лежать на дне, когда находится энергичный союзник, готовый помочь тебе выйти из неудобного положения. Для УПЦ МП таким союзником оказалась украинская власть. Кого-то это может удивить, но поверьте человеку, достаточно долго наблюдающему за церковной политикой в Украине: ничего удивительного. Этого следовало ожидать.
Готовность власти подхватить пикирующую репутацию УПЦ МП проявилась сразу после Собора, на котором УПЦ МП якобы «порвала» с Москвой. Власть подставила УПЦ МП плечо моментально — и сама стремительность этого жеста выдала ее с головой. Еще не остыло помещение, где происходил Собор, еще не были опубликованы его документы, а в Государственной службе по этнополитике и свободе совести (ГЭСС) уже занялись продвижением в массы нового имиджа УПЦ, которая «уже больше не МП».
Когда документы Собора оказались доступными, стало ясно, что никакого «полного и безоговорочного разрыва с Москвой» в УПЦ МП не произошло. Но кому интересно читать документы? Особенно, когда фасон «нового платья первосвященника» уже утвержден на самом высоком уровне.
Не все, конечно, идет гладко — во власти ощутим острый голод на профессионалов. Жертвой непрофессионализма пал, например, замначальника ГУ СБУ по Киеву и области Юрий Палагнюк. Около месяца тому назад он подписал документ, призванный препятствовать переходам приходов из УПЦ МП в ПЦУ, потому что переходы эти якобы несут в себе угрозу национальной безопасности Украины. В экспертных кругах высказывалось мнение, что Палагнюка намеренно «подставили». Не стану спорить с экспертами. Одно могу сказать: документ, который он подписал — чистый вздор.
Но вот что интересно: точно такой же (и всякий другой) вздор регулярно озвучивает глава ГЭСС Елена Богдан. И это вздор первосортный, проверенный временем, выдержанный, как хорошее вино. Как девочка-заучка, глава ГЭСС слово в слово повторяет методички, написанные в УПЦ МП (или в СПЖ Новинского, или в самой Москве) еще до войны. О том, например, что УПЦ МП нельзя трогать, потому что это «самая многочисленная конфессия в Украине» и у нее «больше монахов, чем у ПЦУ». Напомню, в Украине идет война и боевые действия охватывают как раз ту территорию, на которой УПЦ МП была наиболее массовой. В данный момент невозможно посчитать, сколько у сколько у этой церкви (и не только у нее) осталось приходов и верующих, по-прежнему ли она «самая многочисленная». А уж о том, что монашество — это не о количестве, а о качестве человеку, который у нас в стране «главный по религии», даже напоминать неловко. Качество же монахов Киево-Печерской лавры, за которых особенно яро «вписывается» пани Богдан, в полной мере отражено в светлом образе настоятеля монастыря митрополите Павле Лебеде. Любуйтесь и помните: там их таких много. А еще они коммуналку аккуратно оплачивают (еще один неотразимый аргумент в пользу УПЦ МП от главы ГЭСС).
Одно могу сказать в защиту Елены Богдан: поток манипуляций, которые она озвучивает, почти наверняка не отражает ее личных симпатий. Она всего лишь чиновник в структуре Министерства культуры, отвечающий за направление, в котором плохо разбирается. Обычное дело: некомпетентность чиновника — удобный способ держать всю отрасль на ручном управлении.
Можно быть уверенным в одном: в сохранении УПЦ МП и реабилитации ее имиджа заинтересована власть. И речь уже не просто об отдельных людях в офисе президента, имеющих в церкви бизнес-интересы или личные симпатии. В «хорошей УПЦ без МП» заинтересован сам президент.
Конечно, он несколько залечил травму, нанесенную «термосом». Одно дело паясничать на сцене, другое — быть президентом, тем более воюющей страны. Отношения Владимира Зеленского с ПЦУ более-менее выровнялись. Но холодок и недоверие наверняка никуда не делись. Советники президента, как и он сам, прекрасно понимают, что им вряд ли удастся заключить прочный политический союз с ПЦУ. И не только потому, что эта церковь обязана его главному политическому конкуренту. Но и потому, что для большинства тех, кто поддерживает ПЦУ, Владимир Зеленский никогда не был «своим» и вряд ли станет.
Зато УПЦ МП может сыграть для нынешнего президента ту же роль, какую она играла для многих его предшественников — роль противовеса ПЦУ. Конечно, без глыбы патриарха Филарета «национальная церковь» сильно потеряла в весе. Но на фоне национально-освободительной войны ее авторитет растет и крепнет. А потому хорошо бы иметь в руках какой-то встречный аргумент. Ничего особенного, повторюсь: на протяжении всей новейшей истории Украины церковное разделение активно использовалось в политической борьбе. А если инструмент работает — зачем же его ломать?
Власть заинтересована в том, чтобы сохранить белое пальто УПЦ МП, потому что рассчитывает использовать ее в дальнейших политических баталиях. А потому кривые методички, по которым работает в данный момент ГЭСС, рано или поздно будут исправлены и переписаны. И мы с вами еще услышим массу человеческих историй о том, как священники и верные УПЦ МП проявляли героизм, защищая свою страну, и о том, какие ужасные потери эта церковь понесла во время военных действий и в оккупации. Многое из этого будет правдой. Но эта правда будет использована с совершенно определенными политическими целями. Мы еще услышим о том, что «церковь лечит души» (хотя хорошо знаем, что она же их успешно отравляет). О том, что церковь объединяет (хотя новейшая история украинской православной церкви — прямое отрицание этого тезиса). О том, что церковные каналы помогают вернуть наших депортированных или пленных сограждан. В общем, мы услышим много аргументов в пользу того, что Украине совершенно необходимо сохранить УПЦ («они больше не МП!»).
И ни слова о том, какую роль эта церковная структура сыграла в подготовке этой войны. Могу предположить, что этот вопрос станет таким же «провокационным» или даже «вредительским», как вопросы о неготовности к войне, разминированном Чонгаре и прочих «шашлыках». У нашей власти и УПЦ МП, как видите, много общих проблем. Так почему бы им не помочь друг другу?
Больше статей Екатерины Щеткиной читайте по ссылке.