Чтобы сдержать Россию и Китай, США и Европа могут быть стратегически прямолинейными или неоднозначными, но они не должны позволить себе нерешительность. Одним из самых тонких инструментов дипломатии является концепция «стратегической неоднозначности». При правильной реализации этой стратегии можно достичь много внешнеполитических целей и даже предотвратить войну. В случае допущения ошибок, все может привести к обратным последствиям и повлечь катастрофу. Вопрос в том, какой контекст сегодня применяется к обострению на границе Украины и России, а также к ситуации на Тайване, пишет Bloomberg.
Китай под руководством президента Си Цзиньпина и Россия президента Владимира Путина держали своих конкурентов в напряжении, намеренно не объявляя четко о своих намерениях. В отличие от этого, Запад, США и Европейский Союз, в последнее время прибегал к «стратегической неоднозначности» скорее случайно, а не «по плану» - и это должно измениться.
Бряцая оружием вблизи Украины, Кремль недавно объявил, что отводит свои военные силы от украинской границы. Вероятно, целью Путина на этот раз было лишь напомнить Киеву и Западу о том, что он хочет контролировать темпы эскалации и деэскалации конфликтов в регионе, от Беларуси до Грузии.
В своем недавнем обращении к нации Путин предупредил Запад не пересекать никаких «красных линий», иначе западные страны получат «асимметричную» реакцию Кремля. Пр этом, он добавил, что «Россия сама будет определять» упомянутые красные линии. Это стратегическая двусмысленность: «мы можем отомстить вам, но не будем говорить, когда и почему, потому что мы хотим, чтобы вы - Киев и Запад - продолжали догадываться».
Напротив, президент Украины Владимир Зеленский, очевидно, стремится к стратегической ясности, а также ждет твердых заверений от Запада в том, что он будет защищать Украину. Кроме того, Зеленский хотел бы сделать следующий шаг к членству в НАТО, что было бы окончательным сдерживающим фактором против России.
Но любой шаг к членству в НАТО, вероятно, может стать именно той красной линией, о которой говорил Путин. В таком случае это может спровоцировать катастрофу, которую США и Европа надеются остановить: полномасштабное вторжение. Это заставило бы Запад встать перед выбором, остаться в стороне или вступить в военный конфликт. Поэтому НАТО, США и Европейский Союз остаются «стратегически неоднозначными» в том, как они будут реагировать на российское агрессивное вторжение.
Что касается ситуации на Тайване, то она предлагает архетип относительно успешной стратегической двусмысленности. На бумаге США всегда признавали только Китай. В 1979 году Америка «перевела» свой дипломатический протокол с Тайваня в Пекин, одновременно приняв Закон об отношениях с островом. В законе сказано, что «любые усилия по определению будущего Тайваня не с помощью мирных средств» могут вызвать «серьезное беспокойство со стороны США».
Эта нарочитая неоднозначность относительно того, будут ли США вступать в конфликт с Китаем, если Пекин начнет вторжение на Тайвань, вероятно, сохраняла мир в течение четырех десятилетий. Это заставило китайцев опасаться войны с Америкой. Но в то же время это напомнило Тайваню, что у острова не было много возможностей для провозглашения независимости, поскольку США могут и не прийти на помощь.
Два примера показывают, как работает стратегическая неоднозначность - когда одно и то же сообщение должно одновременно отправлять разные сигналы. В этих примерах Запад говорит, соответственно, Москве и Пекину, не начинать вражеское вторжение, одновременно призывая Киев и Тайвань не поддаваться на провокации. Полученный результат должен предотвратить войну.
Но все это работает только до тех пор, пока все стороны чувствуют, что время играет в их пользу. Например, Китай давно понял, что ему следует усилить собственную военную мощь, прежде чем бросать вызов США. Пекин также надеялся убедить Тайвань добровольно присоединиться к Китаю, предлагая экономическое сотрудничество и обещания политической автономии.
Оба предположения изменились. Пекин в последнее время чувствует, что может выиграть потенциальную войну против США, и одновременно опасается, что население острова все чаще считает себя независимым.
Последние опросы показывают, что рекордные 83% населения Тайваня рассматривают себя отдельно от Китая. Си Цзиньпин также осознает, что его несоблюдение обещаний относительно автономии Гонконга убедило Тайвань в том, что мирное воссоединение никогда не принесет пользу острову.
Именно поэтому многие аналитики считают, что Вашингтон должен изменить американскую стратегическую двусмысленность относительно Тайваня на ясность. Президент Совета по международным отношениям Ричард Хаас утверждает, что США должны однозначно показать свою готовность защищать Тайвань, чтобы в дальнейшем сдерживать Китай и не допустить войну.
Сохранение стратегической неоднозначности может напугать других союзников Америки в регионе, в частности Японию и Южную Корею, которые будут заниматься собственной безопасностью, возможно даже, начнут разрабатывать свое ядерное оружие.
В Восточной Европе подобная линия рассуждений является менее прямолинейной. Такие союзники США, как Польша или прибалтийские республики, также обращают большое внимание на позицию Запада в отношении Украины и, таким образом, чувствуют собственную уязвимость перед агрессией России. Но они, скорее всего, не начнут создавать собственные ядерные вооружения или искать альтернативные союзы. При этом, защищать Тайвань будет трудно, но отбить атаку России против Украины может быть еще сложнее.
Очевидно, что выбор между стратегической неоднозначностью и ясностью является критическим вопросом высшей степени дипломатического искусства государства.
Вызывает волнение, когда президент не оценивает концепции стратегической двусмысленности. Например, в 2001 году американский лидер Джордж Буш прямо заявил, что «сделает все возможное», чтобы защитить Тайвань.
Но не менее тревожно, когда президент не понимает механизма развертывания стратегической ясности. В 2012 году Барак Обама предупредил сирийского диктатора Башара Асада не переходить «красную черту» использования химического оружия, но затем Обама фактически ничего не сделал, когда Асад нарушил условие.
В Восточной Азии сегодня убедительным остается вопрос перехода от стратегической неоднозначности к ясности. В Восточной Европе ситуация сложнее. Но самая большая проблема заключается в том, что неоднозначность Запада по ситуации в обоих регионах все чаще кажется скорее незапланированной, а не стратегической, что демонстрирует нерешительность, резюмирует издание.
Напомним, 22 апреля Россия объявила о завершении «внезапной проверки боеготовности», под предлогом которой стягивала войска к границам Украины, и отводе войск с 23 апреля.
Эксперт по вопросам национальной безопасности и обороны Украинского института будущего Глен Грант считает, что отвод войск не является поражением Путина: «Во-первых, блокировка Азова остается. Во-вторых, он запугал США и заставил их вывести два корабля из Черного моря и устроить ему саммит с Байденом. В-третьих, россияне всегда врут, поэтому не верьте Шойгу, что они возвращаются на базы - много оборудования останется».
Российский лидер получил от развертывания свою выгоду: отработал готовность к большой мобилизации и готовности к войне С2 (командование и контроль), проверил авиацию и флот, оценил возможности украинской армии и силу решимости украинских политиков. Большая часть этого развертывания остается готовой к быстрому восстановлению с учетом выученных уроков.
Подробнее о том, что произошло в последние дни во временно оккупированных районах Донбасса, возле границ и вокруг Украины, и как это следует понимать, читайте в статье Сергея Немырыча «Военная тревога апреля 2021: несколько простых выводов» и Алексея Ижака «Таежный casus belli» в ZN.UA.
В последнее время Пекин усилил свою вооруженную активность вблизи Тайваня, это может свидетельствовать о намерениях Китая осуществить военное вторжение на остров.
Угроза вторжения Китая на Тайвань является серьезной и неизбежной, предупредил американский адмирал Джон Аквилино, которого назначили главой Индо-Тихоокеанского командования вооруженных сил США.