Министр юстиции Денис Малюська на публичном мероприятии «Власть против бизнеса: как остановить давление на предпринимателей?» фактически сказал, что отмена так называемых поправок Лозового (а отменили их лишь частично законом, который вступил в силу 1 января этого года) открыла возможность для усиления давления на бизнес.
«Отмена таких правок, то есть сроков на расследование до момента вручения подозрения, открыло возможность правоохранителям сейчас достать из шкафов уголовные производства, которые были бесперспективными и лежали там последние десятки лет. И поверьте, в этих шкафах лежит много. И сейчас можно, по сути, в отношении любого бизнеса, нарушившего закон 15 лет назад, 20 лет назад, 30 лет назад, открыть уголовное производство, арестовать активы, сделать несколько «масок-шоу» и приглашать на допросы. Закон это позволяет. Это негативное последствие отмены «поправок Лозового», о котором мы предупреждали. Это было неизбежно. Если этот фактор прибавить к совокупности факторов, которые были до этого, не убирая факторы, о которых я сказал до этого, отмена ограничений по срокам дала зеленую дорогу для того, чтобы любой бизнес зашел на риск уголовных производств». (Переведено дословно.)
Почему такие тезисы министра — манипуляция?
Так называемые поправки Лозового в части сроков следствия действовали с марта 2018 года до 1 января 2024 года. На протяжении всего этого времени бизнес жаловался на давление силовиков, многочисленные «маски-шоу», незаконные аресты имущества и уголовные производства. И «поправки Лозового» абсолютно никого не спасали, не мешали открывать дела по нарушениям 10-летней давности, расследовать их и оказывать давление.
Но теперь по пунктам, потому что, очевидно, пану министру нужно напомнить принципы уголовного процесса и права.
Цитата 1. «И сейчас можно, по сути, в отношении любого бизнеса, который нарушил закон 15 лет назад, 20 лет назад, 30 лет назад, открыть уголовное производство, арестовать активы, сделать несколько «масок-шоу» и приглашать на допросы. Закон это позволяет».
Что на самом деле.
В Уголовном кодексе есть такое понятие, как «срок давности», — его никто не отменял, и сроки давности были и есть во всех уголовных законах времен независимости и даже до этого.
Итак, Уголовный кодекс (ст. 49) говорит, что если с момента совершения преступления прошел определенный, установленный кодексом, промежуток времени, то лицо освобождается от ответственности. Самым большим сроком давности сейчас является 15 лет — это для особо тяжких преступлений, 10 лет — для тяжких преступлений, далее — пять, три и два года.
Давность не распространяется лишь на отдельные виды преступлений против национальной безопасности (например государственную измену) и некоторые преступления против мира и безопасности человечества (например геноцид, нарушение правил и обычаев войны).
Уголовный процессуальный кодекс (п. 3-1 ч. 1 и ч. 7 ст. 284) говорит, что если срок давности истек и не установлено лицо, совершившее уголовное правонарушение, дело подлежит закрытию.
Даже если дело направлено в суд в рамках срока давности, но этот срок истек, дело закрывают в суде, если это поддерживает обвиняемый. Последний может и имеет право требовать оправдания и решения дела по сути, что очень часто случается, когда лицо уверено в своей невиновности.
Следовательно, министр должен был бы знать, что начинать следствие за нарушения 30- или 20-летней давности — незаконно. Это абсурд, и даже если подобное будет иметь или имеет место, то такое дело нужно немедленно закрыть в связи с истечением срока давности. «Поправки Лозового» не имеют к этому никакого отношения и никак этого не меняют.
Если же пан Малюська имел в виду ситуацию, когда какой-то недобропорядочный следователь или прокурор хочет кошмарить бизнес и с нарушением закона открыть дело относительно событий, произошедших 20–30 лет назад, несмотря на то, что срок давности давно истек, то откроем министру тайну: они это делали и будут делать как раньше, так и теперь. И какое отношение имеют к этому «поправки Лозового», — остается непонятно.
Здесь нужно объяснить отдельно, что «сроки давности» и «сроки следствия до подозрения» (упраздненная часть «поправок Лозового») — это абсолютно разные вещи. Сроки давности есть в уголовном законе как раз для того, чтобы разграничить приоритеты правосудия. С одной стороны, если государство не смогло разоблачить тяжкое или особо тяжкое преступление за 10 или 15 лет соответственно, то нет смысла «гоняться за призраками». То есть сроки давности всегда были и есть гарантией того, чтобы система правосудия не занималась проблемами 20- и 30-летней давности. И именно сроки давности являются главным ориентиром для следствия во всем цивилизованном мире. Важно, что в рамках сроков давности должны не только расследовать дело, но и вынести приговор, который вступит в законную силу.
Но в Украине в 2017 году решили принять «поправки Лозового», согласно которым ограничить следователям время на расследование и сбор доказательств тяжкого или особо тяжкого преступления до полутора лет (так называемый срок до подозрения). Этот срок можно было продлевать, но только у следственного судьи. А также обязательно надо было закрывать дело, если следствие не успело все исследовать в этот срок или судья решил не продлевать его. Эти отдельные сроки, по мнению как тех, кто их продвигал, так и действующего министра, должны были бы помогать условному бизнесу не находиться на крючке у правоохранителей бессрочно.
Но ирония в том, что помогли эти сроки только «бизнесмену» Коломойскому и другим фигурантам топкорупционных дел. Эти дела начали массово закрывать не столько из-за какого-то нарушения срока расследования, как из-за создания искусственных и ручных подходов к его подсчету (подходов, которых, конечно, нет в кодексе).
Навредили «поправки Лозового» также многим пострадавшим, которые требовали от правоохранителей расследований в делах о злоупотреблениях, коррупции, кражах и даже изнасилованиях. Ведь, не желая вести следствие, недобросовестный следователь или прокурор просто не совершал никаких действий в деле и ждал, пока не истечет срок расследования. Или наоборот — активно вел расследование, чтобы иметь возможность «обилечивать» фигурантов дел, обещая им затянуть следствие и дать возможность закрыть дело на основании «поправок Лозового». То есть возникала ситуация, когда сроки давности давали возможность успешно завершить расследование и со временем добиться справедливости в суде, но ограниченные «поправками Лозового» сроки следствия заставляли такие дела закрывать.
Реальному бизнесу новые сроки следствия тоже никак не помогли. По банальной причине: в случаях реальных попыток спланированного давления и «обилечивания» бизнеса, когда правоохранители действовали незаконно, для них не было проблемой продлить срок следствия в таком же нереформированном суде или начать еще несколько новых производств, открывая их хоть ежедневно.
Кстати, ярким примером является недавняя история с подозрением и задержанием бизнесмена Игоря Мазепы. Много возмущения было по поводу того, что дело, по которому он получил подозрение, было начато еще в 2014 году. Некоторые отмечали, что якобы именно отмена «поправок Лозового» в части сроков до подозрения и сделало возможным существование этого кейса.
Но это — сплошная бессмыслица. Это дело, наоборот, демонстрирует аргументы в пользу того, что «поправки Лозового» никогда не спасали бизнес от незаконного давления. И вот почему.
В реестре судебных решений есть ссылки на ряд определений в этом уголовном производстве. Из текста определений вытекает, что в конце ноября 2023 года в этом же производстве от 2014 года пять человек получили сообщение о подозрениях и в декабре в отношении них избирали меры пресечения. К тому времени «поправки Лозового» в части ограничения срока расследования до подозрения еще действовали. Но они никак не помешали появлению подозреваемых в деле. Это дело не закрыли по срокам и, избирая меры пресечения, суд не установил никаких нарушений сроков.
Аналогично и с уведомлением о подозрении самому Мазепе, которое произошло в январе этого года. К тому времени «поправки Лозового» в части ограничения срока расследования до подозрения уже были отменены. Суд не указал на нарушение сроков следствия до подозрения.
То есть подозреваемые в деле появлялись как с «поправками Лозового», так и без них. И поправки никак этому не помешали.
Цитата 2. «Отмена таких правок, то есть сроков на расследование до момента вручения подозрения, открыло возможность правоохранителям сейчас достать из шкафов уголовные производства, которые были бесперспективными и лежали там последние десятки лет. И поверьте, в этих шкафах лежит много».
Эта цитата Малюськи очень показательна.
Министр, очевидно, намекает, что правоохранители могут переоткрыть или реанимировать старые производства и начать по ним активное следствие. Но непонятно, какое отношение к таким потенциальным действиям имеет уже упраздненная часть «поправок Лозового». Почему это — манипуляция, понятно на примере того же дела бизнесмена Мазепы: его условно расследовали и в нем сообщали о подозрениях как во время действия «поправок Лозового», так и после того.
Даже больше, ничто и никогда не мешало СБУ, ГБР или Нацполиции просто открыть новое дело или в рамках другого дела с другим фактажом кошмарить людей, вообще мало с этим делом связанных.
Можем вспомнить свежий пример слежения за командой журналистов Bihus.Info. До сих пор так и неизвестно, в рамках какого дела это имело место и вообще было ли хоть какое-то дело. Следили за всей редакцией, а в официальных объяснениях СБУ отметила, что одна из операторов фигурировала в каком-то деле о наркотических веществах. Поэтому здесь недобропорядочные представители органов правопорядка, как всегда, действовали по принципу «был бы человек, а дело найдется».
Следовательно, частичная отмена сроков до подозрения точно не будет иметь последствием всплеск атак на бизнес. Если даже вернуть недавно упраздненную часть «поправок Лозового», это никак не поможет бизнесу отбиваться от атак недобропорядочных следователей или прокуроров. Как говорят, «это же было уже».
А вот что действительно может уменьшить всплеск давления и атак на бизнес — так это институционные реформы по устранению политического влияния на прокуратуру и правоохранителей, а также создание действенных и эффективных механизмов привлечения к ответственности следователей, прокуроров и судей за незаконные действия. Это в долгосрочной перспективе. В краткосрочной — например увольнение заместителя главы ОП Олега Татарова, который и является ответственным за ручное влияние на правоохранителей и увеличение количества дел, связанных с давлением на бизнес.
Почему «поправки Лозового» нужно окончательно отменить?
Месседж министра о необходимости вернуть упраздненную часть «поправок Лозового», вероятно, имел целью заговорить участников встречи и отвлечь внимание от другой, действительно важной проблемы.
Речь идет о недоупраздненной части «поправок Лозового», предусматривающей обязанность безусловно закрыть дело в случае истечения срока следствия после подозрения. Эта норма превратила уголовный процесс в обычную формальность, когда никто не разбирается ни в сути доказательств, ни в сути обвинений.
Напомним, что дело «Роттердам+» закрывали, в частности, из-за того, что в срок расследования искусственно засчитали срок между его незаконным закрытием и последующим возобновлением.
Во многих других делах основной предлог для закрытия — путаница с тем, какой субъект имеет право продлевать сроки расследования. Сначала сроки в делах, открытых до появления «поправок Лозового», и в объединенных производствах продлевал прокурор. Позже появилась практика, что это якобы должен был делать исключительно следственный судья, хотя закон определял обратное правило. Самое плохое то, что во всех этих делах суды даже не начинали разбираться в доказательствах возможной виновности лица, а просто каждый судья по-своему определял подход к тому, как считать срок.
По-хорошему, даже если срок следствия действительно был нарушен, то должно ли это быть автоматическим основанием для безусловного закрытия дела? Ведь если все следственные действия проведены с соблюдением порядка и в надлежащий срок и никаких существенных нарушений основополагающих прав и свобод человека не было, то почему пропуск срока должен вызывать закрытие всего дела? Означает ли это, что все расследование тогда должно кануть в небытие? Конечно, нет. Но сейчас, согласно «поправкам Лозового», закон требует именно этого.
В то время как суд должен был бы разобраться с каждым доказательством по сути, и если какое-то из доказательств действительно было получено вне срока, то его должны были бы признать недопустимым. Но сегодня легче найти причину, почему пропущен один день следствия, и отпустить известного контрабандиста или закрыть дело с убытками на 20 млрд грн, не разбираясь в его сути.
Неужели создание искусственных оснований для закрытия дел действительно более действенный метод, чем привлечение к ответственности конкретных следователей или прокуроров, намеренно пропустивших срок расследования?