«Россию невозможно победить»; «Стоит ли какая-то земля этого?»; «Зачем вливать сотни миллиардов в эту войну?»; «Хватит убивать, время для мира». Такие нарративы о безвыиграшности войны регулярно появляются в западных медиа и политическом дискурсе. Основные, но, к сожалению, не единственные двигатели продвижения этих идей — Россия и ее сторонники.
Благоприятной почвой для попыток сформировать такое общественное мнение в западных странах стали как отсутствие значительного прогресса в освобождении оккупированных территорий, так и постоянный страх перед распадом России или началом ядерной войны. Кроме того, новостей о реалиях российской оккупации недостаточно даже в украинском медиапространстве, а в иностранном их еще меньше. Вакуум информации создает ошибочное впечатление, что лучше уж плохой мир, чем продолжение войны.
Тактическая цель такой российской пропаганды — демонстрация бесперспективности западной поддержки Украины. Цели врага — замедлить и уменьшить военную и финансовую помощь, а также добиться ослабления санкций. Стратегически же эти идеи призваны обеспечить паузу на текущем этапе войны, чтобы Россия смогла лучше подготовиться к следующему.
В таких условиях обществам наших ключевых партнеров необходимо системно напоминать и объяснять, почему перемирие не принесет настоящего мира ни Украине, ни Европе, и это один из приоритетов коммуникационной работы нашего Центра на международной арене. Оккупация — это не мир, а российская агрессия начинается задолго до того, как танки пересекают границу или ракеты нарушают авиапространство. Правильно эту тему партнерам объясняет бывший премьер-министр Эстонии, а ныне кандидат на должность главы европейской дипломатии Кайя Каллас: «Все знают, что война — это плохо, а мир — это хорошо. Но есть разница между миром и миром. После Второй мировой войны у нас был мир, во Франции и Германии тоже был мир. Мир у них означал развитие их стран и благосостояние людей, а нас депортировали и убивали, уничтожали наши элиты, язык и культуру запрещали — это был тоже мир. И это будет мир на оккупированных территориях».
Такие системные коммуникации — задача как украинской власти, официальной и публичной дипломатии, так и гражданского общества, лидеров мнений в разных сферах, украинских громад и друзей за границей. Эти нарративы нужно доносить через все возможные каналы — иностранные медиа, соцсети, акции прямого действия, демонстрации, культурные мероприятия и т.п.
Десять лет назад Украина подписала Минские соглашения. За это время Россия не прекращала войну ни на один день, готовясь к еще более масштабному наступлению и совершая репрессии на оккупированных территориях. Вместе с тем наши партнеры жили в иллюзии, что углубление экономических связей и торговля с Западом способны цивилизовать Россию, и реализовывали, например, такие проекты, как «Северный поток-2». Теперь Россия открыто заявляет через должностных лиц типа Медведева и других пропагандистов, что единственный приемлемый для нее результат войны — это капитуляция Украины и ее поглощение. Даже больше, у России более масштабные территориальные амбиции, выходящие за пределы Украины.
Нет никакой реальной предпосылки к тому, чтобы новое перемирие уняло российские империалистические аппетиты, особенно если не будет наказания за войны — трибунала за преступление агрессии, выплаты репараций и компенсаций жертвам войны, а также деимпериализации и демилитаризации России и т.п.
Больше того, в 2014 году против Украины воевала только Россия, а сегодня за ее спиной стоят Беларусь, Иран и Северная Корея, растет поддержка со стороны Китая. Коалиция авторитарных режимов тестирует «красные линии» западных партнеров, наблюдая за их реакцией на обстрел среди белого дня больницы для онкобольных детей, оккупацию атомной электростанции или подрыв дамбы. Эти диктатуры совершенствуют оружие, обмениваются военными технологиями и наращивают производство ракет и дронов, с помощью которых будут разрушать и убивать, пока будут видеть безнаказанность.
Именно безнаказанность в течение десятилетий, как и политика умиротворения агрессора, привели не только к российской геноцидной войне против украинцев, но и к существенному усилению ее подрывной деятельности в Европе сейчас. Это включает поджоги военных объектов, попытки саботажа критической инфраструктуры, глушение GPS в районе Балтийского моря, использование мигрантов как оружия, вмешательство в выборы, массированные кибератаки, шпионаж, убийства и покушения. Одной из недавних громких историй, по данным CNN, был российский заговор с целью убийства генерального директора одного из самых крупных производителей оружия в Германии.
Подробнее всего риски для Европы в случае поражения Украины описал профессор Йельского университета Тимоти Снайдер, проводя, как и Каллас, параллель со Второй мировой войной. «Это 1938 год, если бы Чехословакия решила бороться... Если бы чехи оказывали сопротивление, а французы, британцы и, возможно, американцы наконец начали помогать, то конфликт, конечно, был бы, но Второй мировой войны не было бы. Германия вторглась в Польшу в 1939 году с использованием чешской оборонной промышленности, которая была лучшей в мире, со словацкими солдатами, с более выгодного географического положения… Если украинцы сдадутся, или если мы сдадим Украину, это будет совсем другая Россия, которая будет воевать в будущем... Тогда мы окажемся в 1939 году».
Именно поэтому сейчас нужно как никогда активно напоминать партнерам, что обеспечение и усиление помощи Украине и переход от «столько, сколько надо» к «все, что нужно для победы», — это не акт их солидарности или благотворительность, а инвестиция в их собственную национальную безопасность. Много общаясь с западными чиновниками, дипломатами, экспертами, которые являются друзьями Украины, часто слышу, что одна из их самых больших мотиваций помочь Украине победить — наличие у них сыновей-подростков. Они понимают, что их ребята, вероятно, будут воевать на этой самой войне, если сейчас Запад позволит России победить.
Важный аргумент для противодействия российскому нарративу — ресурсы. Откуда брать деньги на оборону и победу в затяжной войне? Сейчас Украина в большей степени полагается на внешнюю поддержку за средства западных налогоплательщиков. Но последние новости из Германии, где в бюджете на 2025 год предусмотрено вдвое меньше военной помощи Украине, чем было в 2024 году, напоминают: ежегодно удерживать надлежащий уровень такой поддержки будет все сложнее, поэтому надо работать над альтернативами. Одной из них является использование российских активов. Несколько недель назад первый транш из доходов на замороженные российские активы в размере 1,5 млрд евро был направлен на потребности Украины, а до конца года нам должны выдать кредиты на общую сумму 50 млрд долл., которые будут погашаться доходами на замороженные активы в будущем. Хотя такие шаги приветствуются, этих денег совсем недостаточно для того, чтобы переломить ход войны, именно поэтому важно и в дальнейшем работать над полной конфискацией всех 300 млрд долл. активов российского центробанка. Даже больше, российские прибыли от продажи нефти и газа, как и прибыли от торговли с Западом в целом, тоже могут и должны формировать фонд поддержки Украины, вместе с тем лишая российскую военную машину ресурсов.
Поддержать победу Украины означает не только спасти украинцев от геноцида сегодня, но и спасти европейцев от большой войны через несколько лет. Возможное поражение Украины обойдется нашим западным партнерам намного дороже.