Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла резолюцию «Смерть Алексея Навального и необходимость противодействия тоталитарному режиму Владимира Путина и его войне с демократией». Документ охватил широкий круг вопросов, осудив, в частности, доктрину «русского мира» и назвав руководство Русской православной церкви и лично патриарха Московского Кирилла соучастниками преступлений путинского режима.
Этот документ стал, таким образом, своего рода ответом на недавний «Наказ» Русского народного собора, возглавляемого патриархом Кириллом. Документ, который с порнографической откровенностью обнажил и подчеркнул не только давно известные притязания РФ на все постсоветское пространство (и не только), но и заявил о «священном» характере этих притязаний.
Концептуальная политическая дискуссия между Россией и Западом на третий год российско-украинской войны в Киеве может показаться странной. Оба документа откровенно грешат декларативностью: «Наказ» Русского народного собора может иметь вес разве что в кабинете психиатра, резолюция ПАСЕ носит глубоко рекомендательный характер. Но юридически «невесомые» документы обладают одним преимуществом — в них можно четко очертить свои политические позиции и хотя бы отчасти объяснить их мотивы.
Так Русский народный собор «объяснил», каково место России в мире, каковы ее намерения в отношении ближайших соседей (в первую очередь Украины) и в отношении Запада. Документ в целом не блеснул новизной идей — что нового мы можем узнать о «русском мире», «исторической роли России» или Московском патриархате после 24 февраля 2022 года? Но он подвел черту под дискуссиями о политическом статусе Московского патриархата и роли РПЦ в политике России (как сейчас, так и в исторической ретроспективе). Черта оказалась настолько жирной, что ее стало видно даже из Брюсселя.
Роль и место РПЦ и «неоимпериалистической» доктрины «русского мира» удостоились отдельного параграфа в резолюции ПАСЕ, посвященной преступлениям путинского режима, самому президенту Путину и Алексею Навальному. Авторы резолюции указывают на то, что «иерархи РПЦ МП, в том числе Патриарх Кирилл, пропагандируют идеологию «Русского мира», объявляя войну против Украины и «сатанинского» Запада «священной войной всех русских». В документе подчеркивают «злоупотребление религией и искажение православной традиции режимом Владимира Путина и его доверенными лицами в иерархии Московского Патриархата». Ассамблея напомнила руководству РПЦ, что подстрекательство к агрессии, геноциду и военным преступлениям само по себе — преступление. В связи с чем ПАСЕ призывает все государства относиться к Патриарху Кириллу и русской православной иерархии как соучастникам военных преступлений и преступлений против человечности, совершенных во имя идеологии «русского мира».
Европе надо отдать должное — она долго сопротивлялась попыткам втянуть ее в церковные и даже околоцерковные дискуссии. Я не стану никого в этом винить — религиозные войны оставили на теле Европы очень глубокие шрамы, да и наша церковная ситуация вовсе не так проста, как то кажется телезрителям «Марафона єдиних новин». Но совершенно откровенное участие РПЦ в военной пропаганде и оккупации украинских территорий проломало-таки барьеры секулярности, принятые в европейском политическом дискурсе.
Каким бы «легковесным» ни был статус Резолюции ПАСЕ, он все же не является совершенно «невесомым». Его формулировки можно использовать и принимать как рекомендации. В нашем случае тот факт, что доктрина «русского мира» получила официальную оценку как империалистическая и в целом преступная — хороший козырь. А признание РПЦ МП соучастницей преступления режима — просто подарок украинским законодателям, которые никак не могут выпутаться из затруднительной ситуации вокруг законопроекта «о запрете УПЦ МП». На фоне и со ссылкой на резолюцию ПАСЕ формулировки этого законопроекта можно сделать куда более жесткими и бить прямо в Московский патриархат и его агентов в Украине, а не размывать цель туманными формулировками о «церквях с руководящим центром сами-знаете-где».
Но первой и главной целью следовало бы сделать доктрину «русского мира» — это позволило бы подойти к церковному вопросу более подготовленными. Можно замести следы в документах, побелить-покрасить табличку при входе, но содержание проповедей и публикаций, специфический набор литературы в церковной типографии или свечной лавке «замести» сложнее (а найти проще). Наши правоохранительные органы регулярно находят подобные вещи, не имеющие никакого веса как доказательства, потому что доктрина «русского мира» осуждена у нас только молвой и медиа. Но не законом.
Может теперь, когда даже ПАСЕ рекомендовала, и у нас — на третий год полномасштабной войны — дойдут руки до «русского мира»?
Это, увы, не точно. Для подобного решения нужна определенная политическая смелость и готовность рискнуть рейтингом. А это для нашей власти почти святотатство. Даже при том (или именно потому), что борьба с влиянием московской церкви в Украине без осуждения доктрины русского мира будет очень затруднена и, скорее всего, малоэффективна. Просто потому что русское православие — органическая часть этой доктрины. О том, может или не может русское православие быть деполитизированным, может ли оно не быть частью имперской доктрины и инструментом имперской политики, мы можем лишь догадываться.
Увы, история ни разу не предоставляла нам шанса увидеть это деполитизированное, очищенное от национального мессианства русское православие в реальности. Даже самые большие мечтатели о «чистом русском православии» ассоциируют его с туманным «прекрасной России будущего». Любопытно, что даже документ ПАСЕ отчасти перекликается с этой идеей: оценка деятельности РПЦ и ее руководства изложена в контексте «резолюции по Навальному». Дело в том, что Алексей Навальный стал культовой фигурой для русских православных либералов. Образцовым православным верующим, мучеником и праведником, через которого «все спасемся» — и русское православие, и «прекрасная Россия будущего», и, конечно, ее церковь, к которой принадлежат хорошие.ру. Очень русский взгляд на преступление и искупление. Классически литературный.
Вопрос об искуплении, впрочем, и для нас не праздный. Стоит, наверное, напомнить о том, что руководство УПЦ МП на протяжении десятков лет было частью руководства РПЦ — теперь обвиняемого в преступлениях против Украины, причастного к преступлениям против человечности. Интересно, что думает и как чувствует себя по этому поводу «святой старец» митрополит Онуфрий? Ведь он только после начала полномасштабной войны — т. е. два с небольшим года назад — отказался от места «второго человека» в РПЦ. А перед этим в течение восьми лет войны исправно служил живым воплощением единства «триединой РПЦ» и всея «Святой Руси», молчаливо поддерживал миф о «гражданском конфликте» и не делал ничего, чтобы его «святая церковь» не превратилась в соучастника военных преступлений.
То же касается других епископов УПЦ МП, которые послушно съезжались на заседания Архиерейских соборов РПЦ в Москву — участвовали, голосовали, подписывали. Тех отцов и пропагандистов «единства», которые сотрудничали с преступным — уже тогда, за много лет до резолюции ПАСЕ, до полномасштабного вторжения и «расчехления» Московского патриархата — режимом. И, главное, какая мера ответственности лежит (и, кажется, ничуть не давит) на их душах?
Судя по всему, они не чувствуют ни тяжести, ни какой-либо ответственности. Окрепшими голосами они спрашивают «а нас за что?» и разносят по миру ламентации о «гонениях на веру в Украине». На протяжении тридцати лет священноначалие, клирики и миряне УПЦ МП осознанно или бессознательно, намерено или по ошибке поддерживали свое руководство и руководство РПЦ, вели свою церковь по пути преступления. Теперь многие из них платят за эту ошибку (если это была ошибка) по самому большому счету — разбитыми и потерянными жизнями родных и близких. Но без осознания ошибки никакие жертвы не приведут к пониманию, тем более — к раскаянию. А значит, не помогут предотвратить подобную ошибку в будущем.
Если вопрос об ответственности за участие в строительстве русского мира, в поддержании и распространении идей, оказавшихся на поверку людоедскими, неразрешим в моральном поле, по всей видимости, нужно вводить для него юридические рамки. Иначе мы никогда не выберемся из «русского мира» — даже при помощи всего «коллективного Запада».