Войны в современном мире — показатель кризиса культуры. Причина же кризиса — отсутствие доступа к качественному образованию. Так считает доктор социологических наук, преподаватель Ягеллонского университета (г.Краков), а также Европейского университета (г.Киев) Ирина Чудовская, известная своими смелыми педагогическими идеями и экспериментами.
На своей малой родине, в небольшом городке Коростышев недалеко от Житомира, в 2016 году Ирина Чудовская основала лицензированную школу по финской модели. Назвала именем польского педагога и писателя Януша Корчака. Проект просуществовал пять лет, но в связи с пандемией, а также возросшей тенденцией к онлайн-обучению было принято решение его закрыть.
Ирина Чудовская была одним из идеологов ставшего известным на всю страну Радовельского биотехнологического лицея — пятизвездочного общеобразовательного учебного заведения (бесплатного и даже с бесплатными обедами для школьников) в полесской глуши.
ZN.UA спрашивало Ирину Чудовскую о том, какие исследования она проводит сейчас, а также о ее научных планах.
Сфера научных интересов доктора социологических наук Чудовской — коммуникативные и образовательные практики. В Ягеллонском университете она ведет спецкурсы, касающиеся политических и бизнес-коммуникаций в Восточной Европе. Еще одно направление — история и современность Украины. Читает авторский курс о современном состоянии украинского общества и его культуры.
— Пани Ирина, педагогика — основное направление ваших исследований?
— Проблематика именно школьного образования — это лишь последние семь лет моей жизни. Она связана с основанной мною школой. Подтолкнуло к такому эксперименту то, что сыну нужно было идти в первый класс. В Киеве есть прекрасные частные школы, но это очень дорого — от 500 до двух тысяч долларов в месяц (что дороже годичной оплаты за обучение во многих вузах Украины). Мне захотелось понять, что и как происходит в школьном образовании и основать свою школу.
— Школа, которую вы основали, для постсоветской Украины была нестандартной. Как сформировалась ее концепция?
— Для начала я промониторила все, что есть у нас: качество и цену вопроса. Опыт с детским садом, когда я пыталась включаться и давать советы, показал — это вызывает недовольство, и тебе прямым текстом говорят: «Вот сами бы сделали, а не рассказывали, как и что». Ну, я и решила сделать сама. Знакомилась с системами школьного образования в Финляндии (было две поездки), в Эстонии, Израиле. В итоге получилась школа имени Януша Корчака, основанная на финской модели с некоторыми элементами Вальдорфской системы образования, созданной австрийским философом и педагогом Рудольфом Штайнером.
— Мне приходилось сталкиваться с уровнем школьного образования в некоторых странах Центральной Европы. Складывалось впечатление (возможно, ложное), что в школах там ничему не учат. В «обычных» школах США — похожая история.
— Я бы сказала, что сейчас мы имеем дело с тотальным глобальным кризисом образования на всех уровнях. Это касается как доступности образования, так и его качества. Проблемы финансирования школьного образования существуют даже в странах с весьма высоким ВВП. А от состояния финансового блока зависят методологический и педагогический блоки.
— Каковы главные «болевые точки» образования в целом и украинского в частности?
— Если четко выделить три базовые проблемы в образовании, то это: доступность, качество и финансирование.
— Если это — глобальные проблемы, то что же говорить об Украине, которая борется с российской широкомасштабной агрессией…
— Войны в современном мире — показатель того, что культура у агрессора практически отсутствует. Не только в массах, но и в так называемых элитах она сохраняет симуляцию присутствия, а по сути отсутствует. Может ли быть культура при такой доминации идеологической составляющей?! Когда идеология замещает культуру, это приводит к общему упадку. Становление доминирующей идеологии ведет к подавлению творчества и, соответственно, к упадку культуры — главного мерила «разумности» биологического вида.
Количество конфликтов растет во всем мире. О многих мы даже не знаем. Это — кризис глобального интеллекта, в том числе и кризис образования. Одни из основных факторов, его породивших, — это недоступность и качество образования. Если вернуться к нашим реалиям, то по результатам уже второго замера PISA в Украине, городские школьники показывают намного лучшие результаты, чем сельские. Это говорит о том, что качественное образование сельским детям недоступно.
— К счастью, в Украине есть проект «Радовель», к концепции которого вы имеете отношение — сельская школа на уровне элитной столичной...
— К сожалению, это пока единичный исключительный проект.
— А может, наших детей чрезмерно нагружают — заталкивают в них часто излишнюю информацию, которую они не воспринимают? Скажем, старшеклассник проявил хорошие способности в изучении иностранных языков, участвовал в олимпиадах. Он избрал свой путь. Зачем ему зубрить алгебраические функции? Он просто игнорирует математику, а педагоги «рисуют» ему какие-нибудь оценки. Такая перегруженность — наследие советской системы школьного образования?
— Я бы так не сказала. Если бы сохранилась даже советская система, то она давала бы результаты. Любая система, даже не самая прогрессивная, дает результаты. Но у нас — эклектическая смесь разных фрагментов. Качество образования неуклонно падает. И это означает, что система разрушается.
— Есть ли какие-то доказательства в цифрах подобной «энтропии»?
— Это результаты международного тестирования 15-летних подростков по математике, естественным наукам и чтению — PISA. Исследования, координируемые Организацией экономического сотрудничества и развития, проводятся раз в четыре года. Первый замер в Украине был проведен в 2018 году, второй — в 2022-м. Единственный в истории PISA замер, проведенный в стране, ставшей жертвой агрессии. И если в 2018-м Украина, набрав от 453 (математика) до 469 баллов (естественные науки), была «середнячком», где-то между Турцией и Люксембургом, то в 2022-м откат на 12–19 баллов очевиден. Около трети испытуемых не имели базовых навыков чтения, а именно способности анализировать информацию. Причины понятны: пандемия, широкомасштабная российская агрессия и… слабо работающая система образования. Общая тенденция характерна и для других стран, но для нас она более драматична.
— То есть старая, советская система образования ушла, а новая, более совершенная, не пришла?
— Именно так. От министра к министру добавлялись какие-то элементы из европейских образовательных систем, и сейчас абсолютно неясно, к какой системе мы ближе. Имеем некоего непонятного кентавра.
— Какие страны занимают стабильно первые места в замерах PISA?
— КНР, Сингапур. В десятку входят, в частности Эстония, Финляндия, Южная Корея, Япония, Ирландия, Нидерланды, Польша. США, кстати, — в «середнячках».
— Каковы, по вашему мнению, тренды в системе высшего образования Украины?
— Вижу тренд в сторону капитализации вузов на англо-американский манер. Для бедной страны, каковой является Украина, это означает все меньшую доступность высшего образования для большинства и все большее расслоение нации не только по материальному, но и, скажем так, интеллектуальному и культурному признакам. Это означает также отток талантливой молодежи в те страны Европы, где высшее образование бесплатно. В частности, в Германию, Чехию, Словакию. А это чревато еще и усилением демографических проблем в Украине.
— Какие еще проекты и исследования в ваших планах?
— Сейчас очень актуальна проблема детей, которые находятся за границей. Они обучаются через онлайн-платформы в Украине, а также в школах стран пребывания. Напомню: в ряде стран ЕС, в частности в Германии, ребенок обязан посещать школу, в противном случае родителей штрафуют. Но в Польше таких строгостей нет. В Кракове 12 тысяч украинских детей обучаются дистанционно в украинских школах и не адаптируются в местный социум. Кроме того, в Польше немало украинских детей — полных сирот. Их родители погибли на войне. О сиротах заботятся, но они как бы зависают на пограничье. С польскими коллегами мы разрабатываем проект сотрудничества по работе с сиротами. Особенно сложно с подростками, до которых часто трудно достучаться — пограничное состояние, пограничный возраст… Многим очень непросто влиться в другую культуру. Они — сами по себе со своими переживаниями, в информационно-социальном пузыре. Одна из девочек-сирот после гибели мамы вообще перестала говорить, и только три месяца назад произнесла первые слова...
— Как планируете пробить этот пузырь?
— Начну с того, что образование — это не только занятия в школе. Это несколько компонентов: обучение, воспитание, жизненный опыт, те или иные переживания. Это особое психологическое состояние, которое ты обретаешь в процессе обучения. Когда и если отсутствует какой-либо из компонентов, возникают проблемы. С краковскими коллегами мы работаем над тем, чтобы объединить украинских детей в общем культурном пространстве. Для меня стало недостаточным участие в различных международных семинарах, конференциях, которые посвящены именно образованию во время войны. Иногда возникает ощущение, что это — площадки, где происходит озвучивание проблем, но отнюдь не их решение. Сейчас все больше усилий я направляю в практическое участие в жизни детей, особенно подростков.
Второй проект, который мне очень интересен, — это психологическая поддержка украинских детей. Если ребенок говорит только о войне, — он однозначно травмирован.
Но часто дети носят переживания в себе, чтобы не расстраивать родителей. Вопрос — как раскрыть душу ребенка и смягчить его переживания? Я пишу об этом книгу. Сфокусировалась на проблемах детей, травмированных войной, на позитивных моментах в нашем образовании и прогрессивных системах образования мирового.
Волнует вопрос, как искусственный интеллект будет «реформировать» мировую систему образования. Он — джокер, и когда будет брошен на зеленый стол, не заметить этого не получится.