Российское вторжение 24 февраля 2022 года разделило жизни миллионов украинцев на «до» и «после». Отдавая дань памяти погибшим во Второй мировой, мы прямо сейчас опалены своей войной. Собрать, сохранить и осмыслить этот опыт важно, чтобы почтить память мертвых и предостеречь живых.
В этом тексте мы поговорим о первых наблюдениях и предварительных выводах, которые удалось сделать Фонду «Демократические инициативы» в результате общенационального опроса в марте 2023 года и 12 фокус-групповых дискуссий по всей Украине при поддержке Украинской биржи благотворительности Dobro.ua.
Исследование выявило две интересные и важные тенденции в формировании новейшей национальной памяти.
Война, ставшая битвой за национальное выживание, создала большой кредит общественного доверия к руководству государства и Силам обороны. Именно Владимира Зеленского и Валерия Залужного люди наделяют правом отмечать события как успешные и трагические, отмечать других людей как героев или негодяев. Это право признает большинство граждан, которые доверяют им и высоко ценят их вклад в борьбу. Хотя это и не входит в круг прямых обязанностей президента и главнокомандующего Вооруженными силами, тем не менее их слова формируют так называемую официальную версию хода войны.
В то же время многие сотни тысяч, миллионы людей — мы пока еще говорим о гражданских — стали очевидцами и непосредственными участниками событий войны. Их опыт уже ложится в основу народной летописи о сопротивлении российской агрессии.
Оба взгляда на войну пересекаются и переплетаются в СМИ, которые круглосуточно как цитируют национальных лидеров, так и рассказывают жизненные истории граждан. Высокий уровень доверия к главнокомандующим спустя 15 месяцев испытаний свидетельствует: «высокая» и «низменная» правды о войне в основном дополняют друг друга. Очень важно, что в народной памяти нет «белых пятен» в отношении как успехов, так и неудач.
Есть еще одна, солдатская правда, основана на воспоминаниях и свидетельствах ветеранов, добровольцев и волонтеров, работающих на фронт. Это чрезвычайно важная часть национальной памяти, которая начала формироваться еще в 2014 году. Хотя в этом тексте мы опускаем ее исключительно по методологическим соображениям, поскольку изучение этого сегмента требует особого внимания. Сейчас можно только подчеркнуть, что с 2014-го по 2021 год именно она выполняла важную функцию поддержания внимания и повышения осведомленности об угрозе со стороны России, подготовила почву для массового организованного добровольческого движения в первые месяцы войны.
Мы же предлагаем посмотреть, как разные воспоминания и впечатления очень разных людей со всех уголков Украины творят память о войне с первых дней полномасштабного вторжения и какие задачи стоят сейчас перед обществом и властью.
Растерянность и страх
Мужчина, Чернигов: «Наступление идет, обстреливают все воинские части, военные объекты... Ну, конечно, какая-то такая... Не сказать, чтобы паника... Не знаю, может, и ступор в какой-то степени: а с чего же начинать, куда? Нас никто к этому не готовил, нам никто ничего не рассказывал. Возможно, и по месту не готовы были, скажем так, куда бежать. Что с собой взять, где скрываться в такой ситуации? Ну что остается?»
В первую очередь отметим, что 45,7% респондентов признали: начало войны застало их врасплох, они не верили и не ожидали этого. Еще 29,4% опасались, что война будет, но до конца надеялись на лучшее. 12,2% были склонны полагать, что война начнется, но не знали, что с этим делать. Всего 9,8% так или иначе готовились к худшему.
Это очень важные показатели, свидетельствующие о нескольких вещах. Во-первых, это полностью опровергает российскую пропаганду, что «Украина готовилась напасть», а НАТО «разжигало агрессию». Это еще один аргумент и доказательство того, что Россия совершила преступление агрессии, поскольку никто не угрожал ее безопасности.
Во-вторых, это показывает, насколько эффективными могут быть гибридные инструменты дезинформации и маскировки агрессии. Ведь важным фактором успеха современных операций молниеносной войны является введение противника в заблуждение о намерениях, характере и сроках атаки. Должны понести наказание все, кто сознательно отрицал и распространял выгодную врагу дезинформацию.
В-третьих, это ставит вопрос об ответственности государственных институтов, которые должны были подготовить общество к борьбе, обучить людей не просто выживать, но и организованно эвакуироваться и эффективно сопротивляться. Речь идет не только о последних месяцах перед вторжением, но и о годах, когда необходимо было заложить основу для национального сопротивления, что делалось преимущественно силами ветеранского и волонтерского движения после 2014 года.
Это крайне важная часть национальной памяти, которую нельзя стереть или приуменьшить, чтобы в будущем не допустить новой трагедии. Это также урок для наших западных союзников. Если вы полагаетесь на статью 5 Вашингтонского договора, но большинство ваших граждан не верит в угрозу, система коллективной безопасности в кризисный момент может и не сработать.
Боль и сожаление
Женщина, Харьков: «На следующий день, когда я вышла, я увидела, как будто бы откусил кусок дома великан. Просто подошел и откусил кусок дома, как печенье».
Мужчина, Киев: «Что меня больше всего расстраивало, — это когда какой-то город попадает в оккупацию. Последствия этой оккупации для гражданского населения — вот что расстраивает больше всего. Почему? Потому что очень города наши страдают и от обстрелов, и от разрушений».
Мы задали несколько открытых вопросов, чтобы выяснить, какой будет спонтанная реакция граждан, свидетельствующая о наиболее памятных событиях, связанных с болью и отчаянием, гордостью и победой, надеждой и оптимизмом. Опрос подтвердил, что война в народной памяти остается в первую очередь в виде воспоминаний о гибели людей (23,8%), разрушениях, вызванных обстрелами и ракетными ударами (21,9%), зверствах российских войск в Буче, Ирпене, Мариуполе, Изюме и других городах (16%). Особенно врезались в народную память преступления россиян в Буче, разрушение драмтеатра в Мариуполе, казнь заключенных из гарнизона «Азовсталь» в Оленовке, преступления в Изюме, ракетные атаки на жилые многоэтажки в Одессе, Днепре, Запорожье, Кривом Роге, Краматорске, массовые похищения детей с оккупированных украинских территорий.
Наши боль и горе не нуждаются в переводе на другие языки. Это измерение войны, наряду с подвигом наших военных, вероятно, сыграло ключевую роль в создании важнейшей международной коалиции — морального давления миллионов европейцев и американцев на свои правительства с требованием встать на сторону добра, дабы не позволить злу восторжествовать, не допустить победы геноцида.
И это вызывает много вопросов к так называемым хорошим и не очень русским и нашим западным союзникам. Может ли возникнуть «другая Россия» после войны, если русские не признают свою коллективную ответственность за совершенные преступления? Ведь даже в Европе, где за ними не следит путинская охранка, русские добровольно выходят с лозунгами и флагами, под которыми их соотечественники с февраля 2022 года уничтожают соседнюю страну и «братский народ». Без этого не стоит и надеяться на устойчивый мир и бесполезно вести переговоры в любом формате с режимом военных преступников.
Ярость, решимость и сплоченность
Женщина, Харьков: «25 февраля, перекресток, сейчас Героев Харькова. Идет женщина из церкви. Я так думаю, Покровский собор, скорее всего. Громко говорит по телефону, останавливается и рассказывает кому-то в трубку: «Ой, там нам сказали, мы вот ходили молиться сейчас, там ход делали вокруг церкви. Но нам сказали, что надо три дня подождать, и все будет в порядке. Они бьют типа точечно, и придут, и наведут здесь порядок. А то от этих бандеровцев…», что-то в таком плане... Первая мысль: может, какая-то провокаторша ходит… Как можно ждать русский мир и ходить кругами Богу молиться? На вас бомбы сбрасывают. А вы тут кого-то ждете...»
Мужчина, Запорожье: «Я был очень удивлен, что, несмотря на катастрофическую ситуацию, мы очень хорошо справлялись и очень большой отклик был именно со стороны гражданского общества. То есть Запорожье долгое время было ватным городом, но в этот критический момент, 24 февраля, и в первые две недели войны все волонтерские пункты, все военкоматы были переполнены добровольцами, которые хотели помочь».
Да, это правда, мы как общество выстояли, потому что наши Силы обороны сумели одержать важные маленькие и большие победы с первых дней войны. Так считают 78% респондентов. Благодаря воинам люди поверили и в себя как в единый народ (62%). А пример работы волонтеров и добровольцев (46%), а также партизан (18%) показал, насколько важен ежедневный вклад каждого в будущую победу.
«Русских, как и любого врага, нужно уничтожать. Только уничтожать», — слова Валерия Залужного в интервью The Economist наглядно отразили кредо украинской войны за независимость. Успехи на поле боя убеждают простых граждан в способности выиграть битву со страшным врагом и не опустить руки. Память о потоплении «Москвы», освобождении Киевской, Черниговской, Сумской и Харьковской областей, важность движения сопротивления во временно оккупированном Херсоне укрепляет веру в окончательную победу. А воспоминания об обороне Мариуполя и тяжелых боях под Бахмутом закладывают основу для всеобщего и длительного уважения к погибшим, раненым, пленным и их родственникам.
«Мне нужно оружие, а не эвакуация», — эти слова Владимира Зеленского сформировали императив в отношениях с союзниками. Теперь украинцы знают, как отличить друга от врага, союзника от равнодушного созерцателя. Память о большой поддержке и помощи станет залогом взвешенной, рассудительной дипломатии, направленной на расширение круга друзей и постоянное укрепление доверия и связей с союзниками.
Несколько выводов
Во-первых, большинство украинцев в полной мере ощутили свою субъектность, осознали себя гражданами, ответственными за поражение или победу в войне, за свое выживание и будущее следующих поколений. Это не просто кратковременный эффект «сплочения вокруг флага», присущий любому сообществу во времена опасности. Это понимание того, что украинское государство — это они, их судьбы и свобода неразрывно связаны с независимостью. Правительство уступило первенство воинам-добровольцам и волонтерам.
Во-вторых, военные преступления России, скорее всего, были преднамеренно спланированы и направлены на то, чтобы под страхом смерти и страданий сломить сопротивление и заставить украинцев сдаться или вообще покинуть страну. Однако теперь память о казнях, пытках, грабежах и коллаборационизме становится мощным источником общественного запроса на справедливость и наказание виновников войны. Именно эта память является основой для формирования и обоснования Украиной таких условий окончания войны, которые никогда не позволят России повторить эти ужасы.
В-третьих, Владимир Зеленский и его представители несут большую ответственность за формирование официального нарратива национальной памяти о войне. Крайне важно объединить критическое отношение к собственным словам и уважение к повседневной памяти народа о войне, к локальным успехам и трагедиям, из которых постепенно складывается мозаика борьбы за независимость.