Босой русский военнопленный ковылял по разбитому асфальту под конвоем. Его сапоги были в крови других окупантов. Он забрал, а затем потерял их в смятении, когда его перевели в этот временный изолятор в восточной Украине. Ниже – отрывки репортажа The Wall Street Journal.
Издание повествует историю двух десятков пехотинцев, которые толпились в гараже где-то на территории, близкой к зоне боевых действий. В основном речь идет о тех, которых ВСУ удалось схватить на российских передовых укреплениях, которые по замыслу военного командования РФ должны были бы замедлить киевские силы, позволяя Москве перебросить резервы туда, где, по их мнению, ВСУ попытаются прорваться через более грозные российские укрепления, что расположены сзади.
Пехота из РФ, которой поручено сдерживать начальные атаки в окопах и лесах, несет большие потери, по словам опрошенных как с украинской, так и с российской стороны. Но потери есть с обеих сторон.
Одна из важных причин – украинские подразделения оснащены более мощным оружием, предоставленным союзниками с Запада. При этом, как пишет WSJ, сейчас уровень боевой мощи этого оружия выше, чем когда-либо с 24 февраля.
Несколько российских пленных, разговаривавших с WSJ и фамилии которых неназваны ввиду уголовного преследования в РФ за сдачу в плен, говорят о низком морально-боевом духе своей армии.
Среди опрошенных были как наемники, довольно распространенное явление в армии РФ, так и мобилизованные. Не обошлось и без профессиональных военных, а также представителей этнических меньшинств, количество которых в российской армии, как известно, непропорционально высоко.
«Надеялись, что контрнаступления не будет»
Контрактник из Сибири Анатолий говорит, что солдаты в его подразделении почти не разговаривали друг с другом, пока ждали наступления украинцев.
«Все молчали, думали, с какой стороны придут. Мы были очень напуганы. Никто не желает умирать. Мы надеялись, что контрнаступления не будет», — вспоминает он.
На прошлой неделе, по его словам, два дня все было тихо: Но потом начался сильный штурм. Все стало хаотично, летели боеприпасы, все разбежались. Между обстрелами и минометным огнем я пытался заглянуть в поля, найти противника. Но я никого не видел.
Он вспоминает, что вдруг украинцы ворвались в лес и забросали его окоп ручными гранатами. По его словам, были убиты пять русских солдат, стоявших рядом с ним, в том числе его хороший друг Георгий.
«Я вышел из траншеи и начал кричать: «Сдаюсь, сдаюсь», – рассказал Анатолий.
Другой боец – Антон – входил в российскую группировку Шторм Z. В марте он получил осколочные ранения головы и конечностей. Врач говорил, что он не может продолжать сражаться, но его командир приказал ему и другим раненым вернуться на фронт.
Антон рассказал, что бойцам Шторма Z, среди которых преимущественно зеки из российских тюрем, не разрешали отступать, ставя позади них заградотряды. Антон бывший военный, попавший в тюрьму за торговлю наркотиками. Он подписался на полгода войны в Украине в обмен на обещание помилования. Но, говорит он, командиры относились к их жизням как к чему-то одноразовому использованию.
"Я начинаю понимать, что в этой войне мы не на стороне правды", - говорит он. «Если у меня будет возможность – я откажусь от обмена». Такую же позицию высказывает другой пленник, Дмитрий, сдавшийся в плен. Он товарищем вылез из окопа с поднятыми руками. В момент, когда украинцы завязывали им руки, из окопа выскочил еще один бросивший гранату россиянин, ранив нескольких украинцев. Почти сразу его убили. Дмитрий опасается того, как с ним обойдется ФСБ.
«Если у меня будет возможность, я откажусь», — говорит он по предполагаемому обмену.