Вокруг прохладно и тихо. На медицинской кушетке, жадно вдыхая кислород, лежит молодой воин. Глаза закрыты, но он в сознании, грудь тяжело поднимается и опускается. Медик держит кислородный мешок. Еще двое склонились над окровавленной рукой…
Среди красных бинтов, детских рисунков и немых стен, поглощающих человеческий крик, работают медики Первого добровольческого мобильного госпиталя (ПДМГ). Медсестры, фельдшера, хирурги, анестезиологи, добровольно оставив мирную жизнь, здесь и сейчас спасают чьего-то сына, отца или любимого…
Врач бинтует руку раненого.
— Наверное, не будет работать, — тяжело говорит он.
— Но останется? — спрашивает другой.
— Останется…
Так началось мое погружение в их спасательную войну, не прекращающуюся ни на минуту. Которая превращает медиков в супергероев с обычными человеческими сердцами.
Основное — довезти человека живым
«Поляк» (Александр Полякин) и «Полтава» (Ирина Бабич) работают на медицинской эвакуации (на фронтовом сленге «медвак») вместе. Он — врач-хирург, она — медицинская сестра. Но это — в гражданской жизни. Здесь, в пяти километрах от фронта, они напарники.
Мы садимся в огромную военную машину, оборудованную под «медвак». Здесь есть все, чтобы спасти жизнь бойцу, — турникеты, повязки, медикаменты, кислород. Совсем юный водитель Сергей Филаретов заводит авто, и мотор разрывает местную тишину. Автомобиль трогается и с грохотом мчит по мокрой после весеннего дождя дороге, разбивая в лужах идеальные отражения пасмурного неба. В стороне остаются следы войны и линии фронта, проходившей здесь полгода назад: сожженные дома, воронки, обломки боеприпасов, разбитые подворья, где давно никто не живет.
Мы останавливаемся в селе, в нескольких километрах от активных боевых действий. Здесь «Поляк» и «Полтава» вместе с медиками 95-й бригады ждут вызова. Если с боевых позиций поступит сообщение о раненом бойце, экипаж огромной машины, накрытой маскировочной сеткой, помчится его спасать.
«Вот уже третий день вызовов нет, а до этого было очень много, — вздыхает «Полтава». — Были наступления россиян. Случалось, что за день вывозили больше 20 человек».
Она — стройная белокурая женщина, коротко стриженная, с осторожно подведенными глазами. Мы садимся во дворе с чаем. Вокруг начинают виться местные собаки, — врачи приютили четырехлапых с контузиями.
Основная задача медиков ПДМГ, работающих на точке эвакуации, — довести человека живым и передать его врачам на стабилизационном пункте. В целом один боец проходит 4–5 этапов эвакуации: сначала боевой медик забирает его с «передка», потом — подхватывает экипаж эвакуации. На этом этапе работают «Поляк» с «Полтавой». Они передают раненых на точке перехвата (если потерь много) или самостоятельно довозят до стабилизационного пункта. Оттуда пострадавший попадает в госпиталь, а затем его уже везут в глубокий тыл, где спасенный проходит лечение.
На участке «Поляка» и «Полтавы» самое дорогое — время. Большинство военных умирает от потери крови. «Самые опасные — большие кровопотери, обширные раны, требующие серьезного обезболивания. Все нужно делать максимально быстро и качественно. Мы принимаем фактически сырого бойца и должны довезти его до пункта назначения, спасая жизнь ограниченными средствами. В гражданской жизни анализы, кардиограммы, советы коллег…» — рассказывает «Поляк». Этот коренастый человек в очках кажется удивительно застенчивым и спокойным. Но именно он ежедневно вырывает людей из объятий смерти.
Когда происходит эвакуация, участвуют все
В ожидании мы прячемся от дождя под крышей какого-то недостроенного помещения. На улице грохочет гром. Большой дворовый пес испуганно скулит и беспокойно мечется по сторонам. Как мне потом объяснят, собака пережила контузию, и теперь громкие звуки превратились для нее в настоящий ад.
«Мы принимаем бойцов с позиций, где они сутками не спали. Когда попадают в машину, первая мысль у них — спать. И это — плохо. Если ранение серьезное, мы должны держать контакт», — продолжает «Поляк».
Каждый боец переживает ранение по-разному. Видавшие виды — спокойнее. А когда впервые или ранение очень тяжелое — бывает, что теряют веру. «Нужно с человеком говорить, успокаивать, отвлекать, задавать вопросы, иногда глупые. То есть отвлекать от стресса. Этаким психологом работаешь дополнительно», — улыбается врач.
В автомобиле врача и его напарницы два полноценных лежачих места. Но приходится одновременно эвакуировать и по четыре тяжелых раненых. Они кричат от боли и просят помощи. Иногда теряют сознание.
«Мы едем на точку перехвата часа полтора, потом столько же везем назад. Если за день 3–4 эвакуации, работаем по 10–15 часов. Ты не видишь ничего, только ранение и чужую судьбу, которую должен спасти. О характере ранений, бывает, пишешь на руке бойца, потому что не успеваешь запоминать, чтобы на стабпункте могли прочитать», — рассказывает «Полтава».
Когда проходит эвакуация, работают все, говорит «Поляк»: «Водитель тоже нам помогает: принять бойца, на носилках высоко поднять и продвинуть. Если он свободен, то руку подержать, ногу, шину. Все участвуют».
«Полтава» показывает в телефоне сооруженные собственноручно носилки — две палки и окровавленная ткань: «Это нам на таких носилках привезли раненого бойца прямо с «передка». Фактически его в багажнике везли. Когда все происходит быстро, человека прежде всего спасают, поэтому часто приходится бросать в то, что есть…»
Иногда медикам ПДМГ приходится спасать бойцов не из тех подразделений, с которыми они работают непосредственно. Недавно, вспоминает экипаж, военные подвезли к ним «тяжелых» воинов из батальона «Донбасс». Один — с черепно-мозговой травмой. Второй — с полностью разбитыми ногами. «Оба выжили», — улыбается «Полтава».
Награда для «Полтавы»
Медиком-добровольцем медсестра из Полтавы стала сразу после событий Революции Достоинства.
«Я попала на расстрел на Майдане, — вспоминает женщина. — Сначала мне сказали, что там боевые действия. Я поехала помогать. А потом это все обязывает. Понимаешь, что если уж начал, то по-другому нельзя», — пожимает она плечами.
Говорит, что когда в 2014 году Россия напала на Украину, искала способ попасть на войну с добровольческими батальонами. Так наткнулась на контакты ПДМГ. Оставила заявку. Через три дня уже была на базе в Киеве. В 2015–2017 годах, когда в зоне АТО шли ожесточенные бои, «Полтава» была медиком-добровольцем на фронте.
«Я подготовила «тревожный» чемоданчик где-то за месяц до полномасштабной войны. Позвонила — все ли в силе, набирают ли людей. Мне сказали, если будет наступление в одном направлении, приезжать в Киев. Если полномасштабно, то надо оставаться у себя. 24 февраля я была в военкомате, потом в Полтаве в военной части, ТрО. Там меня посадили на кухню. Но через три месяца я уволилась и на следующий день была в ПДМГ», — вспоминает «Полтава».
За время полномасштабной войны она спасает жизнь украинским военным уже почти год. На днях Главнокомандующий наградил «Полтаву» медалью за участие в спасении военных на Харьковском направлении. Во время контрнаступательных действий украинской армии медики ПДМГ работали вместе с военными 518-го батальона «Дикое поле».
«Мы знали весь процесс и знали, когда берут ту или иную высоту. Я ходила на подъеме и повторяла себе, что мы можем, мы победим. И сами парни во время наступления ощущают подъем, поскольку понимают, для чего это».
«Полтава» улыбается, когда вспоминает один из самых сложных периодов этой войны. Ее добрая улыбка становится хмурой, когда женщина вспоминает преступления оккупантов на захваченных ими землях.
«Когда едешь в деоккупированное село, люди тебя приветствуют, и ты чувствуешь внутреннюю силу. А потом видишь все, что оккупанты там натворили… — рассказывает «Полтава». — Мы зашли в школу в Новой Гусаровке и видели, что они наделали. А потом в Грушевку. Нас там забросали кассетами, много местных были ранены, несколько человек погибло. Раненых мы спасли».
Медики-добровольцы спасают жизнь и гражданским. Но, сознается «Полтава», не часто помогают им без насущной необходимости. Помощи остерегаются еще со времен АТО.
«Когда я была в госпитале в Часовом Яру в 2015-м, бабушка принесла пирожки на праздники. Приходится отказываться. Однажды нас потравили — или в еду что-то подсыпали, или в воду. Ты никогда не понимаешь, что может произойти, поэтому приходится отказываться, — говорит медсестра. Но без осуждения добавляет — сейчас многие люди напуганы. На Луганщине в 2015-м у них была хроническая усталость от войны. Им уже было все равно, кто будет руководить, — они хотели, чтобы это закончилось. Я не знаю, могу ли их обвинять, — для этого нужно побывать в их шкуре».
Я спрашиваю: а как это — оставаясь гражданским человеком, выполнять роль медика на передовой? «Очень круто», — улыбается «Полтава».
Эта женщина видит смысл в каждом своем действии здесь. Не сомневаясь, можно сказать, что в этом полупустом селе, где больше видны оставленные коты и собаки и постоянно слышен грохот оружия, спасая жизнь воинов, она — на своем месте. И сейчас медсестра спокойна и сосредоточенна в своем ожидании.
«За год у нашего экипажа было только два «двухсотых». Их уже привезли погибшими, и мы не смогли реанимировать. Уже прошло время… Но мы все равно всю дорогу пытались, качали», — счет спасенных экипажем «Поляка» и «Полтавы» бойцов пошел уже на сотни.
«Знаете, когда меня накрыло? После Майдана. Я впервые увидела этих ребят, которые у нас под палаткой лежали, сразу ведь их не выносили. Тяжело было это осмыслить, ведь убивали безоружных, детей, очень молодых. Не скажу, что это была депрессия, но тогда, наверное, где-то около полугода я почти ежедневно плакала. Ходила в церковь, ставила поминальные свечи, — вспоминает «Полтава». Взгляд направляет куда-то далеко сквозь меня. И добавляет — а войну ты понимаешь четко — это война. Думаю, накроет многих, но после победы».
…Мы с «Полтавой» и «Поляком» ждем вечера. И только когда небо закрывают сумерки, медик бригады, к которой прикомандированы добровольцы, дает отбой. «Поляк» и «Полтава» садятся в свою машину. Мы катимся по дорогам Донбасса обратно на базу. День прошел без вызовов и потерь. Это — счастливый день.
Некоторые не хотят возвращаться на войну. А некоторые — уезжать с войны
…На светлой просторной кухне базы добровольцев пахнет фруктовым чаем и гренками. Мы сидим здесь с Ланой — Светланой Друзенко, заместителем медицинского директора ПДМГ. Она координирует большинство организационных процессов в работе госпиталя. Молодые коллеги по-хорошему называют ее «мамой».
«Госпиталь был реорганизован после Иловайска. Тогда в принципе никто не был готов к такой войне, тем более армия, тем более — медики. Было шоком то, что произошло. Больше всего погибших было из-за того, что они не доехали до медпомощи или медики не доехали к ним. То есть они, по сути, истекли тогда кровью, некому было помочь бойцам», — рассказывает Светлана.
За время полномасштабного вторжения госпиталь существенно расширился. Значительно увеличилось количество желающих помогать во время войны. Преимущественно у всех добровольцев мобильного госпиталя медицинское образование.
«Парамедики у нас тоже есть, только их мало и обычно это профессиональные парамедики, которые давно этим занимаются или имели до этого боевой опыт, — рассказывает Лана. — У нас больше медпомощь, а парамедики, как правило, работают на участках стабилизационных пунктов. К нам, конечно, иногда попадают случайные люди, но они не задерживаются».
Здесь так думают все. Врачи ПДМГ работают на нескольких направлениях: как эвакуационные бригады, как врачи на стабилизационных пунктах, а также как бригады с реанимобилями. Это специально оборудованные эвакуационные машины, где есть возможность реанимировать раненого. Это не только ответственная, но и опасная работа.
«Стабилизационные пункты расположены в опасных местах. Эвакуационные бригады работают недалеко от фронта. Мы работали и в самом Бахмуте, когда до орков было 800 метров. Мы отходили синхронно с движением бригады. Потому что мы же сами не работаем, а вместе с военными. Если у них не хватает каких-то специалистов или просто лишних рук, мы им помогаем», — рассказывает Лана.
Медики-добровольцы проводят на прифронтовых территориях ротацию. Потом — возвращаются домой, где их ждет обычная жизнь. «Некоторые не хотят потом возвращаться на войну. А некоторые — не желают уезжать с войны», — говорит Светлана. Люди переживают здесь незабываемый опыт войны, который не всегда понимают в мирных городах. А здесь, в ПДМГ, они все как большая семья.
Больше статей Надежды Сухи читайте по ссылке.